Таинственный рыцарь и грустная курица - Усольцев Андрей Николаевич - Страница 59

Вот и я решил начать сегодняшнее повествование с пейзажа, то есть с природы.

Итак, весна в этом году в Питере была просто дерьмовая, то есть холодная, дождливая и ветреная. А люди в Питере живут хорошие. Они злые бывают только тогда, когда погода плохая. А погода в Питере всегда плохая, вот и люди в нём, получается, живут злобные, то есть не очень хорошие, но интеллигентные.

Вот написал я это предложение, поковырял указательным пальцем в носу (большой палец у меня в ноздрю не влазит), вытащил огромную козявку и, глядя на неё, задумался…

А что, может и не всегда в славном граде Питере погода мерзопакостная. Тут даже белые ночи бывают… летом. Значит, и люди здесь иногда хорошие встречаются… например депутаты законодательного собрания!..

Я решительно вытер указательный палец о трусы и продолжил писать.

Итак, стояла холодная майская ночь, вокруг было темно и пустынно. Шёл мелкий муторный дождь, над Невой завывал северо-западный ветер и гнал сильную волну против течения. По улицам города, закутавшись в плащи, пробегали редкие прохожие. Сильный ураган остервенело срывал с них одежду. В Большом доме на Литейном, в большом окне горел свет. Там, в самом «большом кабинете» шло «большое совещание». Вел его самый «большой начальник» из Москвы, глава ФСБ Александр Бортников. Он был очень зол! Он просто рвал и метал… рвал и метал! Подчинённые эфэсбэшники испуганно сидели на твёрдых стульях, поджав ноги и опустив глаза в пол. Нет, они не боялись своего начальника, они даже любили его. Но по законам детективного жанра все работники силовых структур должны были бояться своего начальства. Вот они и изображали испуг.

Полковник Пронин стоял на середине просторного кабинета, на красной ковровой дорожке, и улыбался. Про себя, конечно, чтобы внешне не было заметно. Заседание шло уже третий час. Наконец директор ФСБ Бортников устал и закончил орать — это означало конец заседания. Кстати, Александр Васильевич был одет в серую парадную форму генерала армии, что соответствовало драматизму ситуации и напряжённой обстановке, стоявшей в кабинете.

Итак, в кабинете наступила тишина, он (Бортников) подошёл к Пронину обнял его и по-отечески, крепко прижал к своей груди. Потом взял его за плечи и, заглянув в глаза, сказал: «Я знаю сынок, ты сможешь их поймать, а в случае сопротивления уничтожить их. Сам верховный главнокомандующий просил передать тебе дружеский привет и горячее пожелание. Знай, он верит в тебя, а это дорогого стоит. Ну, всё иди!.. Иди!.. Инструкции и оружие получишь у оперативного дежурного».

И, отвернувшись к окну, Бортников незаметно от всех вытер скупую слезу.

Полковник Пронин четко по-военному развернулся через левое плечо и строевым шагом вышел из кабинета.

Прошло шесть часов тридцать две минуты и сорок одна секунда… сорок две секунды… сорок три…

В жилищном комплексе «LIFE-Лесная» недалеко от станции метро, в доме номер семь, в своей квартире, в мягком кресле сидел, развалившись, полковник Пронин. Он был одет в махровый халат небесно-голубого цвета с ослепительно белыми вставками. Полковник только принял душ, и голова его была еще мокрой. Он вытирал её банным полотенцем такой же расцветки, как и халат.

На журнальном столике лежал засекреченный пистолет-пулемёт новой системы. Его магазин был заряжен патронами в определённой последовательности — с бронебойными пулями, зажигательными, разрывными, трассирующими, пулями с нервно паралитическим газом, с ядом кураре и даже с пулями, заправленными птичьим го*ном. Рядом с оружием стоял «тревожный чемоданчик», в котором находились разные шпионские штучки: прибор ночного видения, тысячекратная лупа, курвиметр, коробка презервативов со специальными щекочущими усиками и возбуждающими женщин пупырышками и, конечно, солнцезащитные очки и чёрные кожаные перчатки. В чемоданчике было ещё много всяких интересных приборов, но к сожалению, секретных. Сами понимаете, господа, я не имею право рассказывать о них, то есть раскрывать государственные тайны.

Инструкции, которые получил полковник Пронин, были просты до гениальности: сидеть дома и не высовываться… нагнуться и заткнуться. В это время по всему Питеру сотни… нет, тысячи тайных агентов ФСБ будут искать скрывшуюся от правосудия банду шпионов и извращенцев. Девиз агентов: «Бороться, искать, найти и уничтожить!».

К сожалению, среди завербованных шпионом было много актёров массовых сцен. Надо было установить их имена, адреса, явки, пароли. И помочь в этом нелёгком деле могли бы книги писателя. Например последний его роман под интригующим названием «Кто вы, актёры второго плана?». В этом произведении он (писатель) с большой любовью описал жизнь своих друзей артистов — их достоинства и недостатки, их силу и слабости, их добродетели и пороки. Глубокий анализ произведения, характеристики героев помогли бы выявить слабое звено, то есть понять, кто же из них мог быть завербован.

Полковник Пронин вытер голову полотенцем, расчесал свои густые волосы редким гребешком, открыл книгу об актёрах второго плана, где-то на середине, и прочитал.

Вряд ли найдется человек, который не попадал бы впросак, то есть в положение затруднительное, неловкое или смешное. «Иногда и сам впросак он попадался, как простак», — писал А. С. Пушкин в своем романе «Евгений Онегин». «Да, я попал впросак, да, я попал в беду!» — пел Владимир Высоцкий. А всегда ли это плохо попасть в просак? Какие последствия могут быть для человека, попавшего в это неловкое положение? Давайте рассмотрим на примере жизни одного очень известного в узких кругах актёров второго плана мужчины по фамилии К---в.

Итак! Шесть часов утра. В одном из домов-новостроек на двадцатом этаже у лифта стоял актёр второго плана К---в. Он совсем недавно начал сниматься в массовке и всегда очень волновался, когда его вызывали на съёмки. Вот и сейчас он нажал на кнопку вызова лифта, и пока лифт подымался к нему на этаж, он мысленно проверил, не забыл ли чего… всё ли с ним в порядке… Вставил ли он искусственную челюсть, взял ли очки, телефон, жевательную резинку, таблетки от кашля и диареи. Он дохнул к себе в ладошку, понюхал… от зубных протезов приятно пахло зубной пастой «Жемчуг». Так, на всякий случай, для большей свежести он положил к себе в рот две таблетки «Тик-так»… Понюхал отворот рубашки… Так. Забыл освежиться одеколоном… Вот подъехал лифт, дверь открылась, и в холл шагнула его соседка, которая давно ему нравилась… Ну в каком смысле нравилась? К---в хотел сделать ей «муси-пуси, чик-чик», но так, чтобы без обязательств и всяких там глупостей в виде брачных церемоний, но не решался напрямую предложить ей это. Женщины — они как кредит. Кому-то дают, а кому-то — нет. Вот он и боялся отказа.

Увидев его, соседка поздоровалась, ласково улыбнулась и смущённо опустила глаза. Так делают все скромные питерские девушки пенсионного возраста. Она тоже давно хотела отдаться соседу в извращённой форме и очень часто мысленно представляла себе, как это будет. Её мечты были такие неприличные, а позы при этом были такие извращённые, что у ней после таких мыслей при встрече с соседом лицо становилось пунцовым, как свёкла.

Вот и сейчас при встрече её искусственные зубы издали характерный щелчок, а огромные наклеенные ресницы невольно опустились вниз и закрыли её бесстыжие глаза. При каждой встрече тэт-а-тэт она ждала от него таких желанных, волнующих слов любви. Всего три слова: «Дорогая!.. Отдайся!.. Озолочу!», — или: «Я хочу тебя!..». Или: «Покажи нефритовую пещеру!». А он вместо этого предлагал ей сходить в Русский музей. Вдвоём послушать музыку Чайковского. Самое худшее, я бы даже сказал, неприличное его предложение было — это почитать вместе книгу очень модного на сегодняшний день писателя Усольцева…

Опустив свой взор до его гульфика, прекрасная пенсионерка даже вздрогнула от неожиданности. Она увидела… нет, не торчащую рубашку из расстегнутой прорешки и даже не семейные трусы в цветочек, а торчащий из ширинки огромный отросток, я бы даже сказал, не отросток, а переросток, акселерат такой, как огурец (такие в «Пятёрочке» поштучно продают) и две «помидоры» (гонады). Мужчина перехватил её взгляд, опустил голову и, увидев свой «просак», стал быстро всё поправлять, бормоча: «Простите… это не то что вы подумали. Это не член!.. Это не совсем член, то есть член, но…».