Открывашка и война (СИ) - Смолин Павел - Страница 19

— При наличии потенциально бесконечного количества метапровизии, придется придумывать для рабочих и крестьян новые способы принуждения к трудовой деятельности, — заметил «омоложенный».

— Запомни, Андрей, — решила преподать еще один урок Сеннит. — Находящиеся наверху социально-экономической пирамиды и находящиеся на пути к ней представители человечества нередко испытывают презрение к сородичам с более низким положением.

— Запомню, — пообещал я.

Выбравшись из лимузина, Сеннит материализовала в руке пару мелких, черных шариков и подбросила их вверх. Прилипнув к потолку, шарики засветились, заставив отшлифованные стены играть отражениями. Мне нынче свет не нужен, Королеве — тем более, так что понятно для кого такой сервис.

— Спасибо, Ваше Величество, — заметил жест доктор.

— Запомни, Андрей, — и снова я получил урок. — Существуя в микросоциумах, некоторые представители человечества развивают эволюционно заложенную в них способность откликаться на знаки внимания, оказываемые формальным или неформальным лидером группы.

— Я просто проявил вежливость, — соврал доктор.

— Запомни, Андрей, во многом именно благодаря необходимости запоминать собственную и чужую ложь, сформировался человеческий мозг в его нынешнем виде.

Умора!

Разговор не мешал нам идти по отражающему свет полу пещеры к противоположной тоннелю стене, в которой нашлась матово-черная, лишенная табличек и узоров, словно поглощающая свет, здоровенная металлическая дверь арочной формы.

— Печать, — указала второй-правой сверху конечностью на дверь Сеннит. — Приложи ладонь, Андрей.

Я приложил. Металл оказался комфортно теплым и каким-то упругим. Рука словно погрузилась в него на пару миллиметров, и на двери загорелась напоминающая наскальную живопись серия картинок.

На первой высокий человечек с красной полоской на голове выходил из пирамидообразного корабля. На второй — человечек выливал на землю содержимое пробирки. На третьей сидящему на схематично изображенном троне Древнему поклонялись люди. На четвертой Древнего не было — только люди, которые рубили кирками и возили на тачках камни. На пятой Древнего тоже не оказалось: изображен холм, которому кланялись люди. На шестой — мы! Ну как «мы», скорее просто пророчество: внутри изображенного «в разрезе» холма стояли двое — человечек с красной полосой и схематично изображенная Королева жуков.

— Как в кино, — вздохнул Тимофей.

— Напоминает изобразительное искусство древних египтян, — прокомментировал «омоложенный» ученый, старательно фиксируя рисунки камерой.

— Ничего удивительного, — подключился к беседе доктор наук. — Большая часть древних рисунков похожа. Не удивляет и пирамида: это самая простая геометрическая архитектурная форма.

— Древние придавали свои кораблям именно эту форму, чтобы впечатлять первобытные общества — некоторые представители Древних любили поиграть в богов, — добавила Сеннит. — Со временем это было признано аморальным и запрещено, но форма кораблей сохранилась — ее пересмотр потребовал бы неоправданной траты ресурсов на техническое переоснащение космических верфей.

— Пропала наука аэродинамика, — вздохнул доктор.

— Необходимость придавать вашим летательным аппаратам аэродинамические формы продиктована примитивностью человеческих технологий, — согласилась Королева.

Дверь издала легкое шипение, «треснула» ровно по середине и начала расходиться в стороны, выпустив в нас густой белый дым — ученые и Тимофей схватились за счетчики Гейгера и газоанализаторы.

— Консервирующий газ безопасен, — успокоила их Сеннит.

Дым быстро терял концентрацию и оседал вниз, позволив увидеть гладкие, того же матово-черного оттенка, металлические стены коридора, на потолке которого один за другим загорались встроенные в него круглые светильники.

Сделав шаг вперед, я сильно напугал «человеческую» часть группы, потому что по коридору пронеслось громкое:

— Бортовой компьютер корабля класса «Колонист-3» докладывает: исправность энергетической системы — 100%. Исправность компьютерных систем — 100%. Исправность двигателей — 0%. Внимание! Для осуществления полетов требуется установить двигатели.

— Не полетим, да? — расстроился я.

— Однажды полетим, — заверила Сеннит. — Но не на этом корабле — произвести подходящий двигатель в ближайшие пять лет мы не сможем. Кроме того — это просто груда железа. Гораздо удобнее и экономнее выращивать квазиживые корабли. Идем, — указала левой-верхней конечностью вглубь коридора. — Нас ждет реактор.

Коридор вывел нас в просторный, кубической формы зал. Из центра зала вверх тянулась прозрачная шахта лифта. Отсюда берут начало три коридора, из четвертого мы вышли. Потолок над головой есть, но далеко вверху. Стены, в полном соответствии с пирамидообразностью корабля, тянулись вверх под углом, сужаясь и примыкая к шахте лифта.

Второй, третий и четвертый «этажи» — наверное, лучше называть их «палубами»? — были окружены балконами с перилами. Помимо лифта, добраться до балкона второго этажа можно по лестнице.

— Ни одного экрана или чего-то подобного, — профессионально заметил доктор наук.

— Древним не были нужны примитивные способы передачи информации, — ответила Сеннит и повела нас к лифту.

— А как вас зовут? — наконец-то решил я проявить вежливость.

За трое суток я увиделся и как-то контактировал с несколькими тысячами человек — все слились в неразборчивую серую кашу. Физически я свеж и бодр, но морально очень устал.

— Яков Андреевич Афанасьев, доктор экзобиологии.

— Михаил Семенович Климов, кандидат той же науки.

— Один из самых многообещающих ученых страны, — неохотно отрекомендовал коллегу Яков Андреевич.

Обижается, но корпоративную солидарность блюдет.

На раздвижных дверях лифта — кабины и кнопок не видно — висела табличка. Письменность, увы, не знакома.

— Нужно было взять в группу лингвиста, — расстроился Михаил Семенович.

— Андрей, коснись двери, — попросила Сеннит и проинструктировала остальных. — Когда войдем в зону гравитационного луча, четко подумайте о том, что мы должны попасть на четвертый этаж.

— Телепатия! — восхитился Яков Андреевич.

Мы вошли внутрь, дружно подумали, и неведомая сила без каких бы то ни было спецэффектов и дискомфорта понесла нас вверх. Сжалившись над учеными, Сеннит поделилась содержимым таблички:

— Первый этаж — жилая зона. Второй — оранжереи. Третий — фабрика. Четвертый — реактор.

— В моем мире существуют компьютерные игры, — посмотрел я на Сеннит.

— Мне знакома эта форма передачи информации, — отозвалась она. — Ты прав — многие из игр, действие которых разворачивается в космосе, начинаются с похода к реактору.

Кругозор Королевы поразителен!

— Керриган?

— Если провести аналогии, мне больше подходит Сверхразум, — ответила она.

Эмоций все-таки не хватает — ощущение такое, будто по телефону с плохим динамиком разговариваем: передается только смысл, без эмоций, мимики и прочего языка тела. Со временем привыкну — это же оружие, ему эмоции и не нужны.

На четвертом этаже гравитационный луч сформировал под ногами невидимую платформу, и мы отправились в правый коридор.

— А у Древних был Интернет? — спросил я.

— Аналог, — уточнила Сеннит. — Каждый Древний с рождения был подключен к общей сети.

— Даже представить не могу, — вздохнул Яков Андреевич.

— И все равно была война? — разочаровался я в своих предках.

— Сеть не влияла на личность и свободу воли, — пояснила Сеннит. — Потребуется несколько поколений генетического усовершенствования человека, чтобы мозг смог выдержать такую нагрузку.

— Я своих детей модифицировать не хочу, — мрачно посмотрел на меня Тимофей.

— Твой ребенок будет жить двести лет — с учетом того, что вы называете «целительство», двести пятьдесят, — ответила Королева. — Болезни, яды, агрессивная радиация — все это не сможет нанести ему вред. Будет сильнее, быстрее и умнее тебя. Твои внуки…