Человек из Санкт-Петербурга - Фоллетт Кен - Страница 31

• Предыдущая
• 31/80
• Следующая

На письменном столе лежало неоконченное письмо к ее сестре, матери Алекса, в Санкт-Петербург. Почерк Лидии был мелок и неразборчив. Написав по-русски фразу: «Я не знаю, что и думать о Шарлотте», – она остановилась, да так и сидела, задумавшись, глядя в затуманенное зеркало.

Похоже, этот сезон оказался богат самыми неприятными неожиданностями. Но после выступления той суфражистки при дворе и появления какого-то сумасшедшего в парке, она уже решила, что новых катастроф не случится. И, действительно, несколько дней жизнь текла спокойно. Шарлотта удачно вышла в свет. Алекс уже не жил в их доме, нарушая мир души Лидии, он перебрался в отель «Савой» и на людях не появлялся. Бал Белинды удался на славу. В ту ночь Лидия по-настоящему веселилась, забыв о своих тревогах. Она танцевала вальс, польку, тустеп, танго и даже терки-трот. Перетанцевала с половиной членов Палаты лордов, с несколькими блестящими молодыми людьми, но чаще сего – со своим мужем. В общем-то было не очень принято, чтобы партнером на балу так часто оказывался твой собственный муж. Но Стивен так элегантно выглядел в своем фраке и танцевал так превосходно, что она не могла устоять перед удовольствием. Ее брак безусловно вступил в одну из своих самых счастливых стадий. Вспоминая прошедшие годы, она подумала, что в сезон ее часто охватывало подобное чувство. Но тут приключилась вся эта история с Энни и все испортила.

Лидия лишь смутно припоминала Энни, как одну из служанок в поместье Уолденов. Невозможно было знать всю челядь в таком огромном хозяйстве: только в самом доме служило около пятидесяти человек, а ведь были еще садовники и кучеры. Точно так же и не вся прислуга знала в лицо своих хозяев, так был знаменитый случай, когда Лидия, остановив в холле служанку, спросила, у себя ли лорд Уолден, и получила ответ: «Пойду узнаю, мадам, – и как о вас доложить?»

Однако, Лидия вспомнила тот день, когда к ней пришла экономка, миссис Брейтуэйт, с известием о том, что Энни придется уйти, так как она беременна. Слова «беременна» миссис Брейтуэйт не произнесла, сказав, что Энни «допустила моральную неустойчивость». И Лидия, и экономка были несколько смущены, но нисколько не шокированы: такое и раньше случалось со служанками, и будет случаться впредь. Их следовало увольнять – только так велись дела в порядочном доме – и, разумеется, без какой-либо рекомендации в подобных обстоятельствах. А без «рекомендации» служанка, конечно же, не могла найти себе работу в другом доме. Но, как правило, ей и не нужна была работа, так как она либо выходила замуж за отца ребенка, либо возвращалась к своей матери. Впрочем, потом, уже вырастив детей, такая девушка могла и снова попасть в дом к прежним хозяевам, как прачка или кухонная прислуга, или в каком-то ином качестве, но так, чтобы не сталкиваться с господами непосредственно. Лидия предположила, что жизнь Энни пойдет именно по этому пути. Она помнила, что их юный помощник садовника неожиданно уволился и сбежал в моряки – эта новость привлекла ее внимание только потому, что в эти дни так трудно было найти молодых людей для работы в саду за разумную плату – но, разумеется, ей никто не сообщал о связи между Энни и этим парнем.

Мы вовсе не строги, подумала Лидия, как наниматели, и весьма щедры. Тем не менее, Шарлотта все восприняла так, будто я виновата в несчастье Энни. Что там она такое сказала? «Я знаю, что сделала Энни, и знаю, с кем». Боже милостивый, где ребенок научился подобному тону? Я всю свою жизнь посвятила тому, чтобы воспитать ее чистой и добродетельной, не такой, как я сама. «Даже не думаю», писала она дальше.

Она обмакнула ручку в чернильницу. Ей хотелось поделиться своими тревогами с сестрой, но в письме это было так трудно сделать. Но и в личном разговоре не легче, подумала она. По-настоящему ей хотелось поделиться своими мыслями именно с Шарлоттой. Но почему, когда я пытаюсь это сделать, я становлюсь резкой и деспотичной, размышляла она.

Вошел Причард.

– Вас хочет видеть м-р Константин Дмитриевич Левин, миледи.

Лидия наморщила лоб.

– По-моему, я такого не знаю.

– Джентльмен говорит, что у него очень срочное дело, миледи, и он, видимо, думает, что вы помните его по Санкт-Петербургу. – На лице Причарда выразилось сомнение.

Лидия заколебалась. В имени было что-то знакомое. Время от времени русские, которых она едва знала, наносили ей визиты в Лондоне. Сначала они предлагали себя в качестве посыльных, а заканчивали просьбой одолжить денег на проезд. Лидия охотно помогала им. – Хорошо, – проговорила она. – Впустите его. Причард вышел. Лидия снова обмакнула перо в чернила и продолжила: «Что же можно поделать, если ребенку уже восемнадцать, и у нее есть собственная воля? Стивен говорит, что я слишком много волнуюсь. Я бы хотела...»

Я даже не могу как следует поговорить со Стивеном, подумалось ей. Он только и делает, что утешает. Открылась дверь, и Причард произнес:

– Мистер Константин Дмитриевич Левин.

Лидия через плечо проговорила по-английски:

– Сейчас я освобожусь, м-р Левин. – Она услышала, как дворецкий закрыл за собой дверь, пока она дописывала фразу: «... ему верить». – Положила ручку и обернулась.

– Как поживаешь, Лидия? – спросил он ее по-русски.

– О, Боже, – прошептала Лидия.

Будто что-то холодное и тяжелое сдавило ей сердце так, что она не могла больше дышать. Перед ней стоял Феликс: высокий, худой, как прежде, в потрепанном пиджаке и шарфе, с этой дурацкой английской шляпой в левой руке. В нем ничего не изменилось, словно она видела его только вчера. Те же длинные, черные волосы, без намека на седину. Та же белая кожа, орлиный нос, подвижный рот и эти грустные, добрые глаза.

– Прости, что я напугал тебя.

Лидия не могла вымолвить ни слова. Внутри нее бушевала буря чувств: потрясение, испуг, восторг, любовь и ужас. Она всматривалась в него. Нет, он постарел. Морщины избороздили его лицо: две глубокие складки на щеках и маленькие в углах его красивого рта. То были следы боли и страданий. В выражении его глаз появилось что-то, чего там раньше не было – может быть, безжалостность или жестокость, а, может, просто твердость. Вид у него был усталый.

Он тоже внимательно разглядывал ее.

– Ты выглядишь, как девушка, – сказал он с восхищением.

Она отвела от него глаза. Ее сердце бешено колотилось. Из всех чувств остался один ужас. А что, если Стивен вернется домой рано, пронеслось у нее в голове, и зайдет сюда, и в его взгляде прочитается вопрос: А кто этот человек? А я покраснею и начну что-то бормотать и...

– Скажи же что-нибудь, – промолвил Феликс.

Она вновь взглянула на него. С огромным усилием произнесла:

– Уходи.

– Нет.

Вдруг она поняла, что у нее не было силы воли заставить его уйти. Посмотрела на колокольчик, которым можно было вызвать Причарда. Увидев это, Феликс улыбнулся, будто прочитал ее мысли.

– Прошло девятнадцать лет, – сказал Феликс.

– Ты постарел, – резко бросила она.

– А ты изменилась.

– А чего ты ожидал?

– Ожидал именно этого, – сказал он. – Того, что ты побоишься самой себе признаться в том, что рада видеть меня.

Он всегда проникал в ее душу насквозь своими нежными глазами. Какой же смысл было притворяться? Он прекрасно различал притворство, вспомнила она. С первой же их встречи он понял ее всю.

– Что ж, – произнес он. – Разве ты не рада?

– Я еще и напугана, – проговорила она и тут поняла, что призналась в том, что рада. – А ты? – быстро спросила она. – А что чувствуешь ты?

– Я мало что вообще чувствую теперь, – сказал он. И странная, страдальческая улыбка вдруг озарила его лицо. Раньше она никогда его таким не видела. Интуитивно она поняла, что сейчас он говорил ей правду. Взяв стул, он сел рядом с ней. Она резко отодвинулась.

– Я не причиню тебе вреда, – проговорил он.

– Вреда? – Лидия нервно рассмеялась. – Ты погубишь всю мою жизнь.

– Мою ты погубила, – ответил ом, и затем поморщился, будто удивившись самому себе.

• Предыдущая
• 31/80
• Следующая