Шанс для злодейки - Легран Кира - Страница 15

Кажется, тот же вопрос занимал и принца, потому что лицо у него сделалось слегка озадаченное.

– Вы зря пришли, – сказала я раньше, чем горе-жених всё испортит. – Я перенервничала и нуждаюсь в отдыхе.

– Я ждал вас, чтобы пого…

– Вы не расслышали, сэр Леонар? – без улыбки спросил принц и сделал знак гвардейцам открыть для меня двери. – Леди Айрис нуждается в отдыхе. Не будем же ей мешать.

Камень, что был тёплым для меня, обратился скалой, на которую бесславно напоролся герцог Олбридж.

Бал оказался действом настолько чопорным и скучным, что второй отравитель ничего бы не испортил, а только внёс нотку оживления.

Я с настороженностью следила за королевой. Неужели она тоже будет танцевать? И действительно – с лицом белее снега она вступила в ряд, высоко держа подбородок.

Его величество, в отличие от несгибаемой супруги, танцами пренебрёг. Мутноватый взгляд без интереса скользил поверх голов, король то и дело давил отрыжку. Старичку бы прилечь, подумала я, глядя, как он всё ниже съезжает в парадном кресле.

Королева изящным жестом подала руку своему… Впрочем, неправильно было бы называть принца Эдельгара её сыном. Его мать, королева Лавена, покоилась вечным сном в усыпальнице под дворцом.

Их руки скрестились, как хвосты скорпионов. Медленное кружение танца лишь усилило впечатление – в каждом жесте сквозила угроза. Она тонко улыбалась, похожая на лисицу, даже сказала что-то. Принц не ответил.

Они опасны друг для друга. Если король умрёт, ничто не помешает Эдельгару отослать мачеху куда подальше. В то время как королева Бри спит и видит, как бы сжить со свету пасынка – тогда её сын станет кронпринцем, а сама она, схоронив мужа, захватит пост регентши, отодвинув в сторону советников и министров.

Айрис мало знала о тех событиях. Её в то время несколько больше занимало, как выбраться из сырой тюремной камеры, чем чехарда у трона. Вонь плесени, гнили и человеческих тел до сих пор стояла в носу.

Сложные фигуры танца казались знакомыми. Под звучание скрипок и флейт я невольно дрыгала ногой, но присоединиться не могла – помолвка ограничила меня единственным партнёром. Держаться за руки с ним тяги не было.

В отношении мужчин правила не были столь строги – вот и сэр Леонар в трёх метрах от меня самозабвенно кружил какую-то пышногрудую дворяночку. Наткнувшись на мой взгляд, он наступил ей на ногу. Холодно улыбнувшись, я почувствовала нестерпимое желание ударить его током ещё раз. Просто так, для острастки.

Когда король, ни разу не вставший с кресла, утомился от танцев, его сопроводили в трапезную. А следом пёстрой кавалькадой двинулся круг ближних придворных. Слава богу, ни мой благоневерный, ни Ханна в него не входили.

Толпа со скоростью улитки перетекала из бального зала в столовый. Я заметила макушку Радвина – братец уродился на редкость долговязым, – и протиснулась к нему. Сделать то же самое в кринолине было бы невозможно. Хвала моей предусмотрительности!

– Отец хочет запереть меня в четырёх стенах, – сказала я, вынуждая его склониться ниже. – Что делать?

– А я предупреждал, – тоскливо отозвался Радвин.

Мне показалось, что часть этих эмоций связана вовсе не со мной, а с тем, что Ханна Эплбри на ужин доступа не имела.

– Предупреждал ты меня прошлую. Глупая девчонка была несдержанна на язык.

– Всего полдня прошло.

– Опасность ускоряет развитие. – Я похлопала его по руке: – Но я серьёзно. Как заставить его передумать?

Долгий взгляд Радвина сказал то, о чём я и так знала: никак. Возможно, сработали бы угрозы… Но тогда и отца ничто бы не удерживало от сонных капель, случайно пролитых над моим графином.

Воображение живо нарисовало картину, как моё бесчувственное тело тащат по коридору, пару раз нечаянно уронив. Слюна течёт по щеке, руки болтаются, подол задрался… И всё это – на глазах у принца.

Я вздрогнула. Нет, плохой вариант. Тем более, что через пару недель всё повторится, только с другим маршрутом. И финальной точкой его будет имение герцога Олбриджа.

И почему никто не пытается отравить его? Ей-богу, я бы и слова не сказала, даже если бы в его тарелку подсунули гадюку.

Пребывая в брюзжащем настроении, удовольствия от еды я не получила. Как и во время обеда, каждое блюдо сперва демонстрировали королю – и только потом несли на общий стол. Иногда он отщипывал кусочек-другой, но чаще отмахивался с равнодушным видом. Ощущение, что нам подают какую-то некондицию, аппетита не добавляло.

Как и тот факт, что два дегустатора в смешных шапочках с пером пробовали лишь те блюда, которые выбрал кто-то из королевской семьи.

В сад шли неохотно, даже представление с огнями не могло компенсировать осенний холод. В стылом воздухе дыхание обращалось в пар. Женщины прятали руки в горностаевых муфтах, мужчины кутались в плащи. Отдельные самоуверенные юнцы щеголяли в тонких камзолах – что ж, земля им пухом.

Я тёрла нос и завидовала жонглёрам. На контрасте с факелами ночная тьма казалась совсем непроглядной, хотя на горизонте небо ещё выцветало серым.

Подогретое вино не успевали приносить, так быстро его расхватывали. Радвин припас для меня бокальчик, заслужив благодарную улыбку. В тёмной жидкости отражались блики огней. Поболтав вино, я оторожно пригубила – сладкая пряность разлилась по языку, разгоняя застоявшуюся в жилах кровь.

Повеселев, я отошла от основной части придворных. Возле увитой полысевшим виноградом беседки устроили ещё одно развлечение – на широких лентах развесили зеркала. Края их сталкивал ветерок, мелодичный перезвон звучал дудочкой крысолова, заманивая к себе. Я не хотела противиться.

Масляные светильники заключили в разноцветные фонари, свет играл в отражении, красил кожу в изумруд и рубин.

Подойдя ближе, я толкнула овальное зеркало в ажурной раме. То завертелось волчком, а когда остановилось, в отражении было уже два лица.

От испуга я замерла на месте как вкопанная. Человек, что из ниоткуда возник за моим плечом, вызывал инстинктивную дрожь, хотя облик его был скорее привлекательным, чем пугающим. Мужественное лицо с резкими чертами, густые светлые волосы, плащом струящиеся по плечам… В цветных отсветах фонарей было не ясно, седой он или просто светловолосый. Скулы, о которые можно порезаться и высокий умный лоб – всё в нём выдавало потомственного аристократа. Чёрный с серебром камзол подчёркивал широкие плечи. Ни шрама, ни уродства, ни физической немощи – ничего такого, что обычно пугает людей.

Оторопь вызывали глаза. Вытянутые к вискам, пронзительные и тёмные. Взглянув в них, я испугалась, что не вынырну обратно. Огни отражались и множились в них, завораживая.

Посмотришь однажды – и станешь бабочкой на булавке.

Знакомое ощущение.

– Мессир Вальде, – сказала я тихо. Язык не слушался. Всё моё существо кричало, что нужно немедленно притвориться трупом и лежать так, пока он не уйдёт.

– А вы спокойнее предыдущих. – Голос мага – холодный шёлк – обвился вокруг моей шеи и стиснул. Я сглотнула, прогоняя спазм. – Даже не впали в истерику.

Волоски на затылке зашевелились. Так чувствует себя мышь, схваченная удавом.

В Дариане Вальде и правда было что-то змеиное.

Переживания так захватили меня, что значение слов доходило с опозданием.

– Предыдущих? – спросила я и подняла бровь, изо всех сил пытаясь казаться уверенной. – Что за странное у вас развлечение, подкрадываться к дамам.

Верховный маг улыбнулся одними губами:

– Я о предыдущих вас, Айрис. О тех, кто пытался занять это тело до вас, но потерпел неудачу. Восемь удивительно нервных женщин. Девять всегда было особенным числом, быть может, на нём и выйдет остановиться.

Стало так тихо, что я слышала собственное неровное сердцебиение. Огни, музыка, гомонящие люди, упившиеся вина – всё это отступило на задний план, будто скрытое толщей морской воды. Даже на языке жил вкус железа и соли.