90-е: Шоу должно продолжаться 4 (СИ) - Фишер Саша - Страница 34

— Так вот, возвращаясь к уборке и оплате, — сказал я. — Насколько я знаю людей, Колямба ни хрена нам не заплатит. Наговорит завтра миллион всего, где мы прокосячились, сошлется на необходимость срочного ремонта и сплошные убытки в той вот куче бухла… Макс, можешь меня поправить, если что, ты лучше его знаешь. Как думаешь, поделится Колямба выручкой?

— Вряд ли, — фывркнул Макс. — Колямба полезные мужик, но такой… Гниловатый.

— Так и зачем тогда убираться? — возмущенно сказал Бегемот. — Пусть он сам тут корячится, фигли мы-то должны?

— А вот тут наступает тонкий момент, — сказал я. — Для меня лично тонкий. Договаривался об этом концерте я, у Колямбы на это помещение были другие планы. И теперь… Как бы это объяснить-то? В общем, я хочу, чтобы с моей стороны все обязательства были выполнены полностью, понимаешь? Даже, возможно, выше ожидаемого. Чтобы подкопаться было не к чему. Я взялся, я сделаю все, как надо. Это не перед Колямбой обязательство, а как бы у меня перед самим собой. Помогать мне или нет — это как хотите. Вы и так сегодня молодцы, правда. Люблю вас без меры, играли отлично, концерт получился совершенно огненный. Так что кто устал или кому просто лень, идите по домам, все нормально. Но буду рад, если вы останетесь и мне поможете.

— Ну ладно… — пробурчал Бегемот. — Но я все равно буду бухтеть, понятно? Я не нанимался тут битые бутылки и блевотину выгребать потому что…

— Бухти, Дюша! — я засмеялся, подошел к Бегемоту и обнял его за плечи. — Когда-нибудь мы с вами станем матерой рок-командой… С лучшей аппаратурой и автобусом гастарбайтеров технической поддержки…

— Кого-кого автобусов? — переспросил Бельфегор.

— А, неважно! — отмахнулся я и засмеялся. — Главное, что нам не придется греть себе голову о том, что в зале кто-то наблевал, а нам потом убирать.

— Дааа… — мечтательно вздохнул Бельфегор. — И выступать будем не в вонючем овощехранилище, а на стадионе!

— И чтобы я, такой, риф запиливаю, а по краям сцены такие фейерверки — бдыщ-бдыщ! — подключился Кирилл.

— А у выхода чтобы охрана! — глаза Бегемота заблестели. — Цепью руки держат. А к нам через них девчонки прорываются и визжат!

— Это надо попсу петь, чтобы девчонки! — захохотал Макс. — Белые розы, белые розы, бла-бла-бла, что-то там! Все малолетки будут твои…

— Фу, ты скажешь тоже! — скривился Бегемот. — Ладно, Борь, пойдем попробуем свет починить…

— Я вас только морально поддержу, ладно, мальчики? — сонно проговорила Наташа, поворачиваясь на другой бок.

«Наверное, зеленые были бы счастливы сейчас», — подумал я, волоча очередную коробку с мусором до помойки. — «Ни тебе пластиковых пакетов, ни стаканчиков, ни трубочек… Сплошной натур-продукт!»

Но мусора тусовка в пять сотен человек произвела все равно много. Бычки, битые и пустые бутылки, какие-то фантики, оберточная бумага, даже пара затоптанных номеров журнала «Африка». Либо неблагодарные читатели, либо невнимательные раззявы. Проволочки бенгальских огней, пустые пачки из-под сигарет.

Под мусорное ведро мы приспособили одну из опустевших коробок «Слънчева бряга». Но приходилось ее экономить и излишне не нагружать. Потому что другой емкости для мусора у нас не было. Не в кофре же от «Поливокса» весь этот срач на помойку носить.

— Трындец, люди свиньи, конечно, — насупился Бельфегор, сгребая кучу окурков рваной газетой. В этом месте сидела компашка при свете свечей, и, судя по количеству выкуренных сигарет, у них тут шли бурные философские беседы.

— Ну и вроде в остальном у нас порядок, да? — я еще раз обошел овощехранилище, заглядывая во все темные углы. Малоприятная процедура устранения последствий хорошо проведенного времени была завершена. При желании, придраться к идеальности уборки было можно, но я не настолько перфекционист, чтобы до сияющей чистоты тут все доводить.

«Блин, как сейчас мобильника не хватает…» — с некоторой тоской подумал я. Вызвал бы несколько машин, нас бы живо по домам развезли. А сейчас со всем этим тащиться в общественном транспорте.

— А тебе разве сегодня на работу не надо было? — с тревогой спросила Ева, когда мы вышли из душного подвала на морозный свежий воздух. Уже рассвело, прохожие шли по своим воскресным делам и смотрели на нашу компанию с гитарами и всем прочим, с явным неодобрением. Ну да, следы неправедной жизни у нас сейчас прямо-таки на лицах написаны, так что не могу их осуждать.

— Взял выходной, — усмехнулся я. — Подозревал, что будет что-то подобное, и подстраховался.

— А Лена куда делась? — спросил Бельфегор. — Лариску я в два часа ночи отправил на машине с Кешей, но Лены с ней не было…

— Фиг знает, — я пожал плечами. — Ну в подвале мы ее вроде не оставили, я напоследок все углы осмотрел.

— Значит, сама ушла, — Бельфегор пожал плечами и подхватил тяжеленный чемодан своего синтезатора. — Мы же сейчас сначала на завод, да?

— Конечно, — кивнул я. — Завезем вещи в нашу берлогу, а потом по домам. Я повернулся к своей девушке. — Ева…

— Не волнуйся, милый, я сама отлично доеду, — засмеялась она. — Сейчас утро, так что никакие опасности меня не подстерегают. Пойдемте к остановке уже, а то ноги подмерзают…

Я тихонько открыл дверь в свою квартиру и чуть ли не на цыпочках прокрался в прихожую. Потом опомнился. Чего это я? Вообще-то десять утра уже, к тому же воскресенье. Кого я пытаюсь по привычке не разбудить?

В квартире было до странности тихо. Как будто никого нет дома. Хм, да неужели? Я уже даже отвык от этого ощущения пустой квартиры с этими Грохотовыми…

Еще не веря своему счастью я скачками домчал до своей комнаты, вытащил полотенце и чистые вещи, не забыв мстительно вывалить на пол шмотки Грохотовых. Детство, конечно, ну и пофиг. Моя комната, точнее, комната Вовы-Велиала, к которой я успел привыкнуть, с их появлением стала, как будто, немного чужой. На спинке стула — брюки дяди Славы. На тахте — раскрытая книга страницами вниз. Блин, бесит, когда кто-то так делает! Поднял книгу, закрыл ее, положил на стол. Рядом с деревянной резной шкатулкой. Видимо, «ларец с драгоценностями» тети Марины. Открывать не стал. Как не стал трогать и все остальное-прочее.

Набрал ванну горячей воды, валялся в ней час, наверное, пока желудок не взбунтовался и не напомнил мне, что моему молодому растущему организму срочно нужно закинуть в себя какое-нибудь топливо.

Оттерся мочалкой до скрипа, промыл свою многострадальную гриву. Со смешком подумал, что у меня теперь как с мытьем посуды, только вместо «блииин, еще же сковородка!» я говорю «блииин, еще эти волосы!»

Вышел на кухню, шлепая босыми ногами. Соорудил глазунью из пяти яиц с тонко нарезанным салом, поставил чайник.

И только я занес над своим завтраком вилку, замок в двери щелкнул. «Как же без вас хорошо было…» — подумал я, прислушиваясь. И обрадованно понял, что пришла одна мама. Веселая, что-то напевала себе под нос. Я расслабился. Мама — это хорошо.

— О, привет! — сказала она, входя на кухню. В руке — сумка с продуктами. — А ты что один завтракаешь? А Лена где?

— Не знаю, я сам только недавно пришел, — я пожал плечами. — Может быть, уже дома и спит, я не заглядывал. Завтракать будешь? Яичница большая, я могу поделиться.

— Я рано встала, мне уже скоро обедать будет пора, — отмахнулась мама.

— А где наши… Гости? — я мотнул головой в сторону своей комнаты.

— Уехали с Витей в Закорск на первом автобусе, — ответила мама и принялась перекладывать продукты в холодильник. — У Марины там двоюродная тетя живет, поехали навестить…

— Мам, слушай… — я поковырялся вилкой в своей яичнице, а потом поднял глаза на нее. — Я может сейчас очень нетактичную вещь спрошу… Но долго у нас Грохотовы еще будут гостить?

— Честно? — мама вздохнула и опустилась на табуретку напротив меня. — Не знаю. Как получится. Ты же понимаешь, время сейчас такое… Да и обстоятельства…