Факультет славянской магии (СИ) - Порошин Влад - Страница 30

«Отличная идея», - обрадовался я и сконцентрировался на магическом таране. Но одна вещь меня несколько смущала. Дело в том, что любой магический приём – это одиночный непродолжительный выплеск энергии ки, которая покидая организм не сразу восстанавливается. А нести человека продолжительное время – это совсем другой принцип расходования магии.

Поэтому прежде чем профессоршу Бунину взвалить на себя, я три раза как следует вздохнул и выдохнул. И слабеньким магическим тараном без контакта с телом Яролики Фёдоровны приподнял её перед собой. Затем так же медленно двинулся по тротуару в сторону домиков наших преподавателей. И вдруг моё сердце моментально застучало с удвоенной силой, так как магические потоки в теле неимоверно усилились. В голове что-то зашумело, я уже подумал, что сейчас рухну вместе с профессоршей, но постепенно сердце пришло в норму и шум в голове утих. Поэтому примерно четыре долгие минуты я спокойно с помощью магии нёс пьяную до беспамятства женщину домой.

Однако когда до дверей крайнего, стоящего около городского частокола, домика преподавательницы оставалось метров пятнадцать или двадцать я, внезапно обессилев, повалился вниз. Хорошо, что Дарья и Марьяна вовремя меня подстраховали и перехватили профессоршу. Иначе, кроме моего локтя поцарапанного при падении на деревянный тротуар, что-нибудь мягкое отбила бы себе и Бунина. А так, мы все в очередной раз просто поржали.

- У тебя, Вадим, просто феноменальные магические потоки, - восторженно пролепетала Марсианка. – Я такой трюк с магией в первый раз в своей жизни вижу.

- А что у него ещё феноменального? - недовольно проворчала Даша. – Давай, взяли Бунину под руки, - скомандовала она Марьяне и спросила меня, - ты сам-то дойдешь?

- Доползу, - хмыкнул я, сидя на пятой точке.

***

- Вы что натворили? Вы хоть представляете, что натворили? – Приговаривала Яролика Бунина, стремительно расхаживая по своей гостиной, спустя час после того, как девчонки напоили её волшебным снадобьем, устраняющим алкогольное опьянение. – Вы украли рацию у самого ректора Погребинского! Вы хоть представляете, какие санкции за воровство прилетят вашим родителям?

- Мы выкрали рацию, которую не используют в Арконе, - проворчал я. – Ту самую трубку, которой наш ректор тайно контактирует с врагом.

- Что? – опешила профессорша, из головы которой хмель, скорее всего, уже выветрился, а разум пока не вернулся.

Кстати, именно поэтому преподавательница, не стесняясь нас, разгуливала в коротком шёлковом халатике, который мало что скрывал.

- Давайте выпьем ещё кофе, - предложила Марьяна и, налив из кофеварки чёрный горький напиток в маленькую кружечку, протянула её Буниной.

Профессорша сделала один глоток, и потребовала более подробных объяснений. И я целых десять минут распинался, рассказывая, как четырежды ректор своими приказами направлял меня прямиком в ловушки и засады.

- Поэтому, - подытожил я, - мы сейчас по этой рации выходим в эфир, предлагаем встретиться на нейтральной территории нашему врагу, записываем весь разговор на смартфон, затем снимаем на тот же смартфон тайную встречу и предъявляем обвинение в измене гражданину Погребинскому. Теперь вам, Яролика Фёдоровна, всё ясно и понятно?

- Может лучше, ещё с кем-нибудь посоветоваться? - пролепетала профессорша.

- С кем? – усмехнулась Дарья, – а вдруг кто-нибудь из преподов, извините, из преподавателей в сговоре с ректором?

- А меня вы, значит, не подозреваете? – улыбнулась Бунина.

- Я с вами поучаствовал в четырёх передрягах, - ответил я и, зажимая пальцы на левой руке, принялся перечислять проведённые бои, - около пещеры - раз, на берегу реки - два, когда выручали, попавшую в засаду группу профессора Пожарского - три и вблизи фермы имени Беллинсгаузена – четыре. Вы несколько раз могли ударить мне в спину. Но вы мою спину защищали и бились смелее многих.

- Да, похоже, я не предатель, - засмеялась Яролика Федоровна. – Правда, если с той стороны рация будет выключена, то ничего не получится. Это же не сотовый телефон. Ну хорошо, врубай наудачу, а то уже полночь.

- Уж полночь близиться, а Германа всё нет, - пробурчал я и взял в руки трубку портативной рации. – Будем надеяться, что с той стороны эфир слушают круглосуточно. У нас ведь тоже кто-то постоянно на связи с фортом Ретра и с особо охраняемой фермой имени Эрика Рыжего.

- Все студенты старших курсов дежурят в радиорубке по шесть часов раз в шесть дней, - кивнула Марьяна.

- Вот именно, - буркнул я, но прежде чем крутануть ручку регулятора рации, прокашлялся и попытался голосом изобразить ректора Погребинского, произнеся слово «приём» несколько раз.

Вышло так себе, но учитывая непрерывные атмосферные помехи, мой тембр голоса и манера выговаривать слова были вполне сопоставимы. Поэтому я нажал кнопку записи видео на смартфоне и, включив рацию, произнёс:

– Это ректор Погребинский, как меня слышно? Приём! С вами говорит ректор Погребинский, приём. Это Погребинский, приём. Меня кто-нибудь слышит? Приём.

Я посмотрел на всех трёх магинь, которые напряжённо вперились в меня своими красивыми глазами и, пожав плечами, разочарованно вздохнул. И вдруг, когда я уже намеревался отключиться, с той стороны послышалось:

- Вас слышно, ректор, - произнёс сквозь гул помех приятный женский голос. – У вас есть что-то интересное мне сообщить? Лично у меня всё под контролем.

- Да, хотелось бы встретиться и поговорить с глазу на глаз, - подражая Погребинскому, произнёс я, - желательно на нейтральной территории. Есть несколько интересных идей, которые не хотелось бы обсуждать по рации. Нас могут подслушивать.

- Хорошо, - ответил женский голос. – Тогда завтра в полдень около мёртвого дуба. От меня приедут доверенные лица. Через них смело можно передать любую информацию.

- Замечательно, - улыбнулся я, - от меня тоже будет доверенное лицо. Больше не могу говорить. Конец связи. - Я резко выключил рацию и спросил у немного потрясённых магинь, - а где у нас находится мёртвый дуб?

- Мммм, - задумчиво протянула профессорша Бунина, - за фермой имени Тасмана, в километрах десяти от горной гряды есть один такой дуб. Дерево стоит полностью без листьев и коры. Очень опасное место – с востока горы, с юга – нейтральная просека с Ур-Хиконом. В прошлые годы там не единожды воевали с мертвецами. Завтра в студгородке выходной, поэтому на переговоры я поеду с тобой.

- Я тоже! – хором высказались Дарья и Марьяна, недовольно посмотрев друг на друга.

- Есть предложение получше, - заявил я, - девчонки прикроют меня с тыла. А вы, Яролика Федоровна, будете с нами на постоянной связи и чуть что придумаете что-нибудь для Погребинского, если он вдруг возжелает меня лицезреть. Я ведь как-никак с завтрашнего дня старший преподаватель факультета, ха-ха. Можно сказать, теперь мы с вами коллеги. Ну-с, спокойной ночи, - буркнул я и встал из-за стола.

- Погодите, - профессорша вдруг разволновалась и покраснела, - а кто меня принёс домой? Я ничего там, в баре, такого не натворила?

- Если не учитывать, что вы безобразно целовались со студентами младших курсов, то ничего такого, - пошутил я. – А на руках вас принёс я, как коллега другого загулявшего коллегу. За мной, девушки, - скомандовал я магиням Дарье и Марьяне.

***

Странное впечатление производило полностью лысое дерево, которое стояло в одиночестве и хорошо выделялось на фоне нейтральной просеки. Оно напоминало мифического великана, который в ожидании лучших времён застыл, одеревенел и умер в недовольной позе, раскинув огромные руки в разные стороны. Более того, этот дуб врос в землю на небольшом пригорке, и встреча около него исключало какую-либо засаду. Поэтому прибыв к месту свидания с лазутчиками врага за час до полудня и спрятав в кустах вездеход, я, Марсианка и Рысь залегли в небольшом естественном укрытии в пятидесяти метрах от странного мёртвого растения.

Голова, как назло, неприятно гудела, ибо всю дорогу Даша и Марьяна обменивались колкостями и один раз чуть-чуть не устроили магическую дуэль. Мне даже пришлось пригрозить своим отчаянным магиням, что если брань не прекратится, то я их оставлю на ферме имени Тасмана и всю остальную шпионскую работу проделаю сам. Угроза кончено была на троечку, но девушки всё же присмирели и если переругивались, то шёпотом.