Жандарм 5 (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 30

Тот понятливо покинул нас, прикрыв за собой дверь.

— Присаживайся, — указал я Лиде на стул для посетителей, который стоял напротив моего стола.

Та молча и величественно прошла и истинно по-княжески умостилась на нем. Повисло неловкое молчание.

— Какими судьбами? — решил я ее поторопить вопросом.

— А вы еще спрашиваете, Григорий? — с вызовом в голосе вскинула Лида подбородок.

— Полон недоумения, — развел я руками.

В голове же пронеслась мысль — хорошо хоть она домой ко мне не приперлась. Что ей вообще нужно?

— Вы обманщик! — вдруг заявила она ни с того ни с сего. У меня чуть челюсть не упала, а Лида тем временем продолжила. — Вы говорили, что любите меня, а что в итоге? Небольшая размолвка — и тут же в кусты?

— Размолвка? — удивленно воскликнул я. — Вы обвинили меня черт знает в чем, не пожелали даже выслушать и укатили во Францию. Это, по-вашему — размолвка⁈ Вы считаете, что я должен был как дворовая собачонка за вами бегать⁈

Я даже встал с кресла и навис над столом, вперив взгляд в глаза девушки.

— Если любили — то да! — выдохнула она, тоже встав со стула. — Но ладно это. Почему вы даже не сообщили мне, что живы? Я как узнала, что вы погибли — места себе не находила! Несколько дней проплакала! А вы! Вы!.. — щеки ее раскраснелись, грудь стала высоко вздыматься, натягивая корсет платья. Хороша, чертовка! — Да это просто свинство — так поступать со мной! — выпалила она в конце своей речи.

Да уж. Не ожидал, что меня же во всем и обвинят. Где логика, спрашивается? Нет, не зря говорят — не родился еще мужчина, который сможет понять женщину. Вот и я не понимаю. Однако признавать свою «вину» не собираюсь.

Опустившись обратно в кресло, я сцепил руки на груди и насмешливо заметил.

— Недолго вы себе места не находили, Лидия Сергеевна.

Та от моего обращения растерялась. Не ожидала, что я к ней, как к чужой, обращусь. Даже обратно на стул плюхнулась.

— О чем вы?

— О том молодом человеке, который над вами хлопотал в театре. Явно ведь — не обычный воздыхатель.

— Князь Пожарский — креатура папА. Он давно сватает его мне в мужья. Но я его не люблю! Я думала, что ты мертв, — перешла она на «ты». — Для меня все было как в тумане. Не знала, как быть дальше. Мне было все равно, за кого меня выдадут замуж.

— Разве что-то поменялось? — хмыкнул я, а внутри все замерло в ожидании ее ответа.

— Да! Ты жив! — в этот момент на лице Лиды появилось множество эмоций, там была надежда и обида и еще что-то, чего я не смог понять.

Мое сердце пропустило удар. На мгновение я словно вернулся в прошлое. До того, как Лида меня «послала». Когда она была рядом, и я был счастлив. Но мгновение прошло, и вернулись и другие воспоминания. О ее выходке и той боли, что я испытывал после нее. А затем слова Лиды лишь подкрепили их:

— Но сначала, объяснись — кто была та девушка. Как так получилось, что она носит твоего ребенка. И что с ней сейчас? Я вообще не понимаю, как ты мог опуститься до такого, когда у тебя есть я?

— Увы, ваше желание не совпадает с моим, — жестко ответил я. — Оно сильно запоздало.

Сказал вроде правильные вещи, а в груди больно. Ну почему она не захотела выслушать меня раньше? Ведь тогда еще все можно было исправить! А сейчас… похоже, зря я думал, что смог полностью вырвать из себя чувства к Воронцовой. Осталось еще немного.

— Ты… — губы Лиды задрожали, а глаза покраснели.

Казалось, она готова вот-вот расплакаться, из-за чего я почувствовал себя мразью, растоптавшим чувства красивой девушки. К моему счастью, наш разговор прервал стук в дверь.

— Войдите! — с облегчением крикнул я.

Лида тут же достала платок и прикрыла им лицо, утирая выступившие слезинки.

— Ваше благородие, — заглянул в кабинет незнакомый молодой парень. — Я Михаил Селезнев. Я журналист газеты «Москва Сего Дня». Меня Эдуард Вениаминович к вам отправил.

Та самая «желтая газетенка», которую я посещал с Борисом недавно. И чего ее редактору понадобилось? О чем я и спросил парня.

— Так это… Стачка у вас тут неподалеку организовалась, — растерялся тот. — Полицию уже вызвали. Эдуард Вениаминович сказал — вас всенепременно нужно оповестить. У вас уговор вроде.

— Извините, сударыня, — поднялся я из-за стола и со всем вежеством кивнул Лиде, — как видите — дела не ждут.

— Н-но, — сглотнув, вскинулась она. После чего посмотрела на журналиста, о чем-то подумала и кивнула. — Вы правы. Продолжим разговор в другой раз. Позвоните мне, как освободитесь. А лучше — придите сами. Нам есть еще что обсудить.

Ха! Вот неуемная! Нет уж. Ни звонить, ни тем более приходить не собираюсь. Однако ей конечно о том не сказал, а молча проводил до двери.

— Егор Васильевич! — позвал я поручика. — Составьте мне компанию. Прогуляться надо до одного места.

Начальник я теперь или кто? А вдруг потребуется мне человек для… да причин может быть много. Короче, решил привыкать к роли руководителя, а те как известно в одиночку не ходят.

До места мы добрались на извозчике минут за десять. Это оказалась ткацкая мануфактура почти на границе с третьим участком. Даже ближе к зоне ответственности третьего, чем моего. То-то я при ознакомлении про нее не слышал. Сама мануфактура была единым трех этажным кирпичным зданием с собственным подворьем где, как я понимаю, стояли подводы с сырьем, ожидая их разгрузки. Перед зданием собралась толпа человек в двести, которую сейчас оперативно окружали спешащие к месту стачки городовые.

Толпа шумела. Были слышны гневные выкрики. Кто-то требовал денег. Кто-то кричал, что не выйдет, пока его ребенка не вылечат. Кто-то просто хотел, чтобы управляющий мануфактуры сам попробовал работать в тех условиях, в которых работает крикун.

Из окна второго этажа, с опаской взирая на галдящую и шумящую толпу, высовывался мужчина. Мордатый, даже издалека видно, в дорогом костюме и редкими волосами на голове. Он пытался перекричать толпу, но ему это не удавалось.

— Ваше благородие, я дальше не поеду, — заявил извозчик, остановившись в ста метрах от толпы. — Сами видите — городовые оцепление выставляют. Щас небось еще и шашки вымут, да разгонять начнут. Как бы не попасть под их руку.

— Идемте, Егор Васильевич, — отдав извозчику пять копеек, спрыгнул я с двуколки, — Узнаем, чего рабочие хотят.

— Так это и так слышно, Григорий Мстиславович, — хмыкнул Гнедин. — Денег, да работы поменьше. Все как обычно.

— Вот и узнаем, справедливы их требования, или нет, — подвел я черту.

Пока мы шли к толпе, количество городовых постепенно увеличивалось. Командовал ими усатый урядник, который грозно взирал на толпу, придерживая свисающую на боку шашку. К нему подбегали прибывающие старшие городовые и после короткого приказа удалялись на определенный участок совместно со своими младшими сослуживцами. Всего я насчитал на данный момент около шести пятерок городовых, состоящих из четырех младших полицейских и одного старшего. Вид у полиции был самый решительный, что заметили и рабочие в толпе. Но расходиться не торопились. Наоборот — рабочие сжимали кулаки, хмурили брови да стискивали зубы, но готовы были отстаивать свое мнение до самого конца. Как бы кровь не пролилась.

— Урядник! Что происходит? — подошел я к офицеру.

Тот окинул меня взглядом, подкрутил усы и вальяжно ответил.

— Пустяк, ваше благородие. Рабочие стачку незаконную решили устроить. Сейчас разгонять будем.

— Не законную? — удивился я. — А разве ее нужно как-то узаконивать?

В этом времени действительно не было никакого специального положения о том, что стачку нужно регистрировать или как-то еще оформлять.

— Дык, в рабочее время устроили, ваше благородие, — пожал плечами урядник.

— А когда им еще ее устраивать, если они все время работают по их же словам? — поинтересовался я.

На это полицейский нахмурился, подтянулся и уже менее дружелюбно спросил.

— А вам на то какой интерес, ваше благородие? Мы за порядком следить должны, что и делаем. А вы бы отошли пока, а то ненароком кто из толпы камень бросит или еще чего потяжелее.