Жандарм 5 (СИ) - Шимохин Дмитрий - Страница 29

— Ты сама от него ушла…

— Не ушла! Мы поссорились! Я считала, что он поступил бесчестно! Но… но… — к горлу Лиды подкатил комок, а слезы непроизвольно потекли из глаз.

Без сил она рухнула на диван и сгорбилась.

— Я думала, что между нами все кончено, — шепотом продолжила она. — Но когда прочитала статью о его смерти, то поняла, что есть чувства. В тот день мир для меня рухнул. Все словно поблекло. А тут я узнаю, что он жив! — уже эмоциональнее и громче продолжила она. — Ты не представляешь, что я в тот момент испытала. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди! Я даже на несколько мгновений потеряла сознание, — поделилась она с отцом.

Вот только у Воронцова с каждым ее словом на лицо наползала хмурость и злость, которую он пытался скрыть за сигарным дымом.

— Вернулся-таки, шельмец, — прошептал тот себе под нос, но девушка его не услышала, продолжив свой монолог.

— Я согласилась на ухаживания Паши, потому что думала, что все, мир так и будет блеклым и серым. Так какая тогда разница, за кого выходить? Но сейчас… сейчас…

— Идут переговоры о твоём браке с Пожарским, — жестко сказал Воронцов, вырывая Лиду из ее мыслей. — Тебе пора уже замуж, он отличная партия! И готов войти в наш род!

— ПапА! Ты меня не слышишь, что ли? Я же сказала…

— Это ты меня не слышишь и не понимаешь! — вспылил Сергей Михайлович. — Переговоры о твоём браке почти закончены! Назад дороги нет! Что бы ты там не чувствовала, он тебе все равно не пара. Вон, сама сказала — он вернулся, а тебе даже не написал и не позвонил. Не любит он тебя! Так чего убиваться по этому псу императора?

— Он не пес! — воскликнула Лида и, не в силах больше слышать слова отца, умчалась к себе в комнату.

— Вот ведь принесла его нелегкая, — пробурчал Воронцов, угрюмо смотря в спину дочери. — Хорошо хоть он и впрямь ей не писал. Значит, понял, что ей не ровня. Но видимо опять придётся вмешаться, что бы у кое-кого лишних мыслей не появилось.

Всхлипывая в подушку, Лида не услышала, как в ее комнату открылась дверь и зашла ее мама. Та аккуратно присела на кровать и по-доброму с заботой погладила дочь по голове. Только в этот момент Лида подняла заплаканное лицо и обратила внимание на нее.

— Мам, что мне делать?

— Расскажи, что случилось, — вздохнула женщина.

После краткого пересказа произошедшего, та лишь снова вздохнула. Понимая чувства дочери, Софья Александровна тем не менее была женой главы рода. И этот статус требовал от нее подчиняться решению мужа. Тем более договор был уже заключен. Правда предварительный и помолвки не было, но все же…

— И все же, мамА, что мне делать теперь? Я не хочу замуж за Пашу. Никогда не хотела. Но раньше… раньше мне было все равно. А сейчас я узнала, что Гриша жив. Но он… он…

— Успокойся для начала, — погладила Софья Александровна дочь по голове. — Решения нужно принимать на светлую голову. От эмоций лишь беды бывают. Ты не мещанка какая-нибудь, а княгиня. Не только о себе, но и о роде думать должна.

— Ты предлагаешь мне забыть Гришу? Как папА⁈ — с неверием в голосе прошептала Лида.

Такого удара от матери она не ожидала.

— Нет. Я говорю, что тебе нужно подумать — не навредит ли твой брак с Григорием твоим родным. Что он тебе принесет? Счастье ли? Любит ли он тебя еще? Может, уже и угасли его чувства. Тогда только себе навредишь.

— Я поняла, — утерев слезы, выпрямилась на кровати Лида. — Спасибо.

Женщина с улыбкой посмотрела на дочь. Неужели та повзрослела? Правда следующая ее фраза перечеркнула появившееся впечатление:

— Мне нужно с ним поговорить!

Понедельник — день тяжелый. Так говорили в моем прошлом мире. И я подпишусь под каждым словом. Вставать утром было нелегко. Зато приятно. Мягкое девичье тело прижималось ко мне, согревая и создавая непередаваемое ощущение уюта и тепла. Совсем не хотелось подниматься. Но голоса мальчишек заставили выползти из-под одеяла. А там и Глафира Матвеевна пришла и на кухне уже сооружала нам завтрак.

В школу братьев повезла Оля. Я же отправился на свое новое место службы. И несмотря на довольно ранний подъем пришел я как ни странно не первым. Меня опередил поручик Артюхов. Причем отчет по своей работе он, как и в прошлый раз, не только предоставил первым, но и работу над ним провел основательную. Не придраться. Все четко — кто завербован, когда, привычки, основной род деятельности, чем интересен для нашей службы, какие есть на него рычаги влияния.

— Даже странно, что с такой педантичностью вы все еще поручик, — изучая бумаги, заметил я.

— Происхождение, — коротко ответил Емельян Никифорович.

Я удивленно поднял взгляд от бумаг на мужчину и тот дал более развернутый ответ.

— Я из крестьян. Изначально отец в помощники дьякону нашему отдал. Затем прошел проверку на дар. Он оказался слабым, но все же был. Причем тот, что интересен нашей службе. Это и позволило поступить в корпус жандармерии. Но чтобы подняться выше поручика нужно уже дворянское звание.

— Разве? А табель о рангах давно отменили? — хмыкнул я.

— Табель — это хорошо. Но чтобы его применить, нужно высокое благоволение, — осторожно заметил Артюхов.

— Я вас понял, — кивнул я мужчине. — Даю вам слово — будете и дальше также работать, уже в этом году получите штабс-ротмистра.

Тот лишь удивленно вскинул брови. До конца года-то осталось всего три месяца. Но я был уверен, что смогу выбить ему это звание. Выслуга у него достаточная. Лишь поручение от руководства нужно было. Но видно его прошлый начальник предпочел держать такого полезного сотрудника при себе. А то ведь с новым званием Артюхову и новую должность могут дать.

После поручика в течение двадцати минут подтянулись и остальные сотрудники. И они были удивлены, что пришли позже меня. Еще одна «галочка» к портрету ротмистра Семенова. Отчеты они тоже сделали, правда не такие подробные, как Артюхов. Хотя тот же Лукьянов старался. Это было видно по объему его отчета и тому, сколько информации он попытался в него впихнуть. Часто излишней, но тут сказался недостаток опыта. Подпоручик явно увидел во мне человека, близкого ему по идеалам, и пытался показать свою полезность.

В курс дела я окончательно вошел, и пора было дать им конкретное задание. Вот тут поначалу возник у меня затык. Что именно им поручить? Одно дело — обязанности нашей службы, которые мне процитировал недавно Агапонов, а другое — их выполнение. С чего начать-то?

Перебирая свой небольшой опыт работы в жандармерии, мне вспомнился один эпизод. Когда после нападения на губернатора нас отправили «по адресам» задержать всех подозрительных лиц, кто был замечен в противоправной деятельности. Тогда же оказалось, что данные сильно устарели, и лишь чудом мне повезло застать пособников революционеров до того, как они успели сбежать. Вот это я и решил поручить своим подчиненным — проверить все адреса. Актуальны ли они? Но отправил на это дело не всех. Только Артюхова, Паршенко и Лукьянова. Причем дал им три недели на проверку. Причина проста — я не хотел спугнуть возможных революционеров, а для тайной проверки нужно время.

Четвертый же, Гнедин, мне здесь нужен — финансы такое дело, что поверхностное ознакомление может боком выйти. Я хотел проверить каждую накладную, каждый расчетный лист и при возникновении у меня вопросов собирался тут же звать Егора Васильевича для разъяснения.

В работе с бумагами и прошел весь понедельник и утро вторника, когда перед обедом Егор Васильевич постучался ко мне в кабинет и сообщил, что ко мне пришла посетительница. Надо сказать, что я сильно удивился. И был весьма заинтригован. Потому дал добро проводить ее ко мне, даже не спросив, как ее зовут. О чем пожалел через несколько минут. Потому что ко мне на прием пришла Лида.

— Егор Васильевич, благодарю, вы свободны, — после небольшой паузы, кивнул я поручику.