Избранная для бастарда (СИ) - Орлова Екатерина Марковна - Страница 13

Он подходит ближе и склоняет голову, закрывая своими широкими плечами свет из окна. Наконец я могу рассмотреть его черты. Мужественное лицо с острыми скулами, темными, как ночь, глазами, густыми бровями вразлет. Возле правой брови небольшой, едва заметный шрам, который слегка тянет уголок глаза вверх. Практически незаметно, но мне эта деталь кажется невероятно важной.

Поднимаю руку и кончиками пальцев касаюсь этого шрама. Карден прикрывает глаза. Обвожу неровность на коже, потом спускаюсь к уголку глаза, провожу под ним, дальше по идеально ровному гребню носа и наконец обвожу чувственный контур губ. Идеальных, в меру полных, с легким капризным изгибом. Они кажутся такими мягкими и привлекательными, что я неосознанно тянусь к ним.

Не успеваю коснуться губ Кардена, как он перехватывает меня за затылок и впечатывается своим ртом в мой. Поцелуй остервенелый, жадный. Он кусает мои губы, и я чувствую металлический привкус крови. По телу разносится дрожь, сжигая все нервные окончания. Чувствую, как дрожат ноги то ли от страха, то ли от возбуждения. Меня захватывает вихрь, который подкидывает вверх, потом сбрасывает вниз. Я боюсь разбиться, но все равно тянусь к источнику этих ощущений, пока не ударяюсь о землю, чувствуя, как больно в груди.

Проснувшись, задыхаюсь, но быстро снова уплываю в тревожный сон. Теперь в нем нет Кардена. Я даже не понимаю, где нахожусь. Меня все время кто-то хватает за руки, они тянут в разные стороны, мерзко смеются и обещают позабавиться со мной. Перед глазами встают лица и образы людей, которых я встретила на своем пути, а потом прямо у лица щелкают челюсти адских псов Даира. Я дергаюсь и стону, но у меня нет сил открыть глаза и выдернуть себя из забытья. Зато кому-то другому это удается.

Слыша лязг цепей моей клетки, я распахиваю глаза и резко сажусь, вглядываясь в темноту. Затуманенное сном зрение все никак не проясняется, поэтому мне не удается рассмотреть, кто открывает клетку. Мужчина, слегка наклонившись, чем-то ковыряет в замке, а потом отбрасывает его и следом летят цепи. Он подается вперед, хватает меня за локоть и пытается вытащить из клетки, но я отбиваюсь. А как только открываю рот, чтобы закричать, ему все же удается достать меня из заточения и, скрутив за спиной мои руки, он засовывает мне в рот кляп. Я только мычу и бьюсь в его руках, когда он связывает мои запястья и выволакивает из дома.

Селеста

Перебросив меня через седло, мужчина запрыгивает сам и пускает лошадь в галоп. Я чувствую животом каждую кочку, каждый рывок лошади. Мне адски больно, кажется, ребра трещат от постоянных ритмичных ударов о жесткое седло. Из-за того, что я вишу вниз головой, она кружится, и со временем меня начинает тошнить. Когда ситуация становится критической, в горле собирается горький ком, и из него рвутся рвотные позывы.

Через некоторое время мужчина, словно заметив, что мне плохо, сбавляет скорость. Берет меня за талию и усаживает перед собой, сжав крупными предплечьями. Перехватив поводья, он снова пришпоривает лошадь, и та несется во весь опор. Вокруг слишком темно, а моя голова слишком сильно кружится, чтобы я могла рассмотреть хоть что-то и понять, где мы находимся. Постоянно накатывает слабость, и я заваливаюсь то на правую сторону, то на левую, в зависимости от того, куда поворачивает лошадь.

Мы скачем сначала по равнине, потом поднимаемся на холм и спускаемся с него. Вдали справа я вижу расплывчатые огни города, но потом мужчина разворачивает лошадь так, что поселение остается позади. Я хочу спросить, кто он и куда мы едем, но у меня во рту кляп, а руки связаны за спиной и зажаты между моей спиной и животом мужчины. Капюшон давно слетел, волосы растрепались, и я вижу, как развеваются мои серебристые пряди, когда ветер швыряет их мне в лицо, стоит нам хоть немного замедлиться.

Мне то холодно, то бросает в жар. Все тело покрыто отвратительным липким потом ужаса. Я не знаю, кто и куда меня везет. Понятия не имею о моей дальнейшей судьбе. Но хуже всего то, что я не могу сосредоточиться достаточно, чтобы связаться с Карденом. Ведьма осталась в клетке, Волара, возможно, уже мертва вместе со всем своим войском. Я одна в целом мире, в котором нет ни единого человека, который мог бы прийти мне на помощь.

Ближе к рассвету, когда ночь становится особенно темной, мужчина наконец замедляет лошадь и вытягивает кляп у меня изо рта. Но к этому времени у меня уже нет ни сил, ни желания задавать вопросы. Я обессилена, раздавлена своим “путешествием” и перспективой встретить самую страшную из смертей. Наступил момент, когда я готова сдаться и просто принять свою судьбу.

На рассвете, когда я мутным взглядом обвожу светлеющий горизонт и холмы, покрытые редкими кустами и камнями, мужчина наконец останавливает лошадь возле скалистой долины. Между огромными каменными валунами со свистом гуляет ветер, и повсюду, куда хватает взгляда – только камни, камни, камни. Мне хочется разрыдаться и закричать, но в горле сухо, а безразличие, сковавшее холодными пальцами мои внутренности, напоминает о тщетности борьбы за жизнь.

Спешившись, мужчина снимает меня с лошади и ставит на дрожащие ноги. Развязывает руки и усаживает на ближайший валун. Расстегнув седельную сумку, достает оттуда кусок хлеба с сыром и кожаную флягу. Передает все это мне в руки и делает шаг назад. Подняв голову, я наконец могу немного рассмотреть его. Он высокий и широкоплечий. Его фигура полностью скрыта многослойным черным плащом. На голове намотана ткань, напоминающая тюрбан, ею же скрыто лицо. Он смотрит на меня очень темными глазами, густые брови сошлись на переносице.

– Меня зовут Гадби́н. Я – лазутчик господина Кардена на землях Тиориса. Ты, Тиальда, видишь меня в первый и последний раз. Поешь, выпей воды и иди в сторону Рандемая. Прямо в его столицу Макитан. Надень капюшон, никто не должен знать, кто ты, пока господин не объявит о тебе официально. Сейчас ты на нейтральных землях Кампы. Пока ты себя не выдашь, здесь тебе ничего не угрожает. До столицы два-три дня пути, если идти, не останавливаясь. На границе с Кампой в Рандемае есть таверна “Замковый пруд”. Найди Каванну, скажи, что от меня. Она накормит и приютит. Отдохнешь и отправишься дальше в путь.

Я вынимаю довольно грязную пробку из фляги, но даже не кривлюсь, как сделала бы еще неделю назад. Сейчас я готова пить из грязной лужи, в которой плещутся свиньи, только бы утолить жажду. Делаю несколько глотков, смачивая горло и пересохшие губы, и не свожу взгляда с мужчины.

– Куда мне идти? – спрашиваю хриплым голосом, глядя на Гадбина.

Он показывает мне направление, и я киваю. После чего мужчина, больше не сказав ни слова, запрыгивает на лошадь и, развернув ее, быстро исчезает в том направлении, откуда мы приехали.

Отрывая дрожащими пальцами лежащие на коленях хлеб и сыр, я начинаю плакать. Ладони саднят от ран, которые я оставила своими ногтями, сидя в клетке у Тиориса. Пока жую, раскрываю одну ладонь и рассматриваю кровавые, покрывшиеся корочкой следы в форме полумесяцев. Из глаз горячими потоками текут слезы. Лицо начинает чесаться, когда соленая жидкость смешивается с пылью и грязью, которые наверняка плотным слоем покрыли мою некогда безупречно белую кожу. Размазываю слезы, всхлипывая еще громче. Хочу рыдать, кричать, срывая голос, но сил хватает только на тихие всхлипывания.

С горем пополам затолкав в себя пару кусочков нехитрой снеди, я заталкиваю подол верхней юбки за пояс так, чтобы образовалась “колыбель” для моих припасов, и укладываю туда остатки еды. Сжав в руке флягу, поднимаюсь на слабые ноги и окидываю взглядом пространство. Сама мысль о том, сколько мне еще предстоит пройти, ужасает. Хочется лечь на твердые, холодные камни и просто довериться богам. Если мне суждено умереть в этой долине, что ж, так тому и быть.

Пока все эти мысли проносятся в голове, ноги уже сами несут меня вперед. Я переставляю их медленно. Иду, шатаясь. Голова все еще немного кружится, но постепенно разум проясняется.