Маленькая Птичка большого полета (СИ) - Тулина Светлана - Страница 15

Когда шаги последней из отвергнутых стихли в дальнем конце коридора, Кёсем заговорила снова.

— Вы все показали себя хорошими ученицами, достойными гедиклис, старательными в услужении и усердными в науках. Но достаточно ли вы обучены? Не вызовете ли какой случайной оплошностью или неловкостью недовольство шахзаде? Вы подготовлены лучше прочих, но безупречны ли вы? Готовы ли вы к неожиданностям? Мужчины, особенно юные, скоры на гнев и невоздержанны в словах и поступках, они часто сгоряча творят то, о чем потом сами жалеют, да только вам-то от этого будет не легче. Не бойтесь вызвать мое неудовольствие или раздражить наставниц — опасайтесь прогневить султана… ну или того, кто, возможно, станет султаном. Я следила за вашими занятиями несколько последних дней и убедилась, что наводить красоту вы умеете. Сегодня же я хочу проверить вашу находчивость и расторопность. Но до того, как мы приступим к испытанию, я прошу вас сходить во двор и умыться хорошенько. Мы не будем работать с перетертыми до дыр палимпсестами, а начнем с чистого листа — и чистого лица!

Большую часть речи Кёсем Кюджюкбиркус пропустила мимо ушей, выделив главное — лучше прочих, безупречны, наводить красоту, шахзаде. От этих слов бросало в жар и в животе танцевали бабочки, зачем другие слова, когда есть эти, самые важные и прекрасные?

Избранниц, прошедших первый отбор и допущенных к испытанию Кёсем, оказалось семеро. Это Кюджюкбиркус даже слегка расстроило — многовато! Зачем столько? Ну ладно еще Мейлишах и Ясемин, но остальные точно лишние. Достаточно было бы одной Кюджюкбиркус!

Впрочем, пока бегали к фонтану и смывали с лиц рисованную красоту, Кюджюкбиркус почти совсем успокоилась: из этих девиц опасаться стоит разве что Нергиз, остальные точно не соперницы! Джайлан дрожит всем телом, словно действительно газель, увидавшая льва! Если бы она так дрожала на уроке танцев — наверняка заслужила бы одобрение калфу. Подружки Фатимы растеряны, хватаются друг за дружку, словно маленькие, Мейлишах вот уже третий раз спотыкается на ровной дорожке, а у Ясемин глаза на мокром месте. Вот же глупая! Думает, что если все лицо мокрое, то и не заметит никто?

Кюджюкбиркус же вот заметила! И Кёсем наверняка тоже заметит, не слепая же она. Нет, эти двое не соперницы, можно из головы выкинуть. Нергиз вот только… Волевая, умная, почти совсем спокойная Нергиз, словно бы невзначай бросающая на Кюджюкбиркус неприятно цепкие взгляды. Тоже оценивает. Тоже ищет самую сильную соперницу. Тоже опасается. И правильно опасается! Нергиз, может, и хороша, но поддержки богини у нее точно нет.

Когда вернулись в учебную комнату и расселись по своим прежним местам, Кюджюкбиркус была уже совершенно спокойна и не улыбалась во весь рот только потому, что осознавала всю торжественную серьезность происходящего. Кёсем сидела на месте калфу (та стояла рядом, чуть склонившись в подобострастном полупоклоне). И как-то так получилось, что все девочки оказались сидящими как раз напротив них.

Краем глаза Кюджюкбиркус отметила, что подружки Фатимы попытались пододвинуться поближе к Нергиз — возможно, стремились найти в ней новую предводительницу, хотя бы на время. Но та отодвинулась, причем довольно резко и недвусмысленно. Настолько резко, что даже на миг привлекла особое внимание Кёсем.

Мейлишах и Ясемин тоже придвинулись поближе к Кюджюкбиркус, но та отодвигаться от них не стала — зачем? На фоне этих двух неумех она сама будет выглядеть куда эффектнее.

Кёсем и их одарила взглядом.

И у Кюджюкбиркус на миг мелькнула пугающая мысль — а что, если испытание уже началось? Что, если оно давно уже идет полным ходом — только тайно, и никто из гедиклис не знает его условий, да что там гедиклис, калфу и та не знает, знает только сама Кёсем… И только она одна знает, как именно должна вести себя Кюджюкбиркус, чтобы испытание пройти, а Кюджюкбиркус не знает и может легко ошибиться…

— Давайте помечтаем! — сказала Кёсем мягко и вкрадчиво, и Кюджюкбиркус выбросила глупые мысли из головы. Испытание начинается, и сейчас им расскажут его условия.

Но Кёсем поначалу заговорила о странном — о том, о чем мечтали и шептались между собою все гедиклис, но именно что между собою, и никогда со старшими.

— Представьте, что вы уже стали избранницами правящего султана, — говорила Кёсем, и голос ее ласкал уши, а слова — сердце, медовой патокой тая под языком Кюджюкбиркус. — Все вы его любимые фаворитки, каждая из вас. И каждая вкушает пятнадцать положенных любимице блюд ежедневно, и каждой из вас считает за великую честь услужить любая из гедиклис, и у каждой есть свои собственные покои и свои собственные доверенные служанки. Но сыновьями султана ни одна из вас пока еще не одарила, и потому положение ваше не слишком прочное и надежное, за него еще надо бороться, причем всеми возможными средствами. А что мужчины больше всего ценят в женщинах? Конечно же, красоту. Ну, во всяком случае, так им кажется, и умная женщина не станет их разубеждать. Умная женщина постарается быть усладой для мужского глаза. Самой красивой. Самой желанной. Всегда…

Рядом вздохнула Мейлишах, прерывисто и смущенно. Кюджюкбиркус тоже ощущала себя не очень уютно, хотя ей и были приятны речи Кёсем. Но все-таки… когда твои собственные тайные мечты рассказывают тебе со стороны — есть в этом что-то почти неприличное.

— И вот представьте, — продолжала тем временем Кёсем вкрадчиво, — что вы, любимая наложница правящего султана, после парильни и массажа отдыхаете в собственных покоях и уже почти готовы ко сну. Султан вас сегодня на ложе не звал, и вы чувствуете себя совершенно свободной. Лежите, отдыхаете, уже почти спите… И вдруг прибегает евнух с известием, что ваш господин и повелитель решил почтить вас своим визитом. Самолично. Да, это грубейшее нарушение этикета, так не бывает, евнух сам в ужасе, бежал, теряя туфли и путаясь в полах халата, как не бегал уже много лет… Но — султан есть султан, его воля закон, и если он вдруг решил сам и неурочно посетить одну из своих наложниц — кто может ему запретить? И вот он уже покинул свою опочивальню и направляется к вам. А вы не готовы! вы не накрашены! вы только что из парильни! А ему осталось пройти всего лишь пять поворотов по дворцовому коридору… Сумеете ли вы за это время сделать со своим лицом нечто такое, что было бы не стыдно представить пред глазами султана?

Кёсем оглядела растерянных гедиклис, пояснила буднично:

— Это не просто вопрос. Это и есть задание. Ваши краски при вас, умения и знания, надеюсь, тоже. Если, конечно, вы не оставили их сегодня утром в спальной комнате под тюфяками. Я пройду от стены к стене пять раз — и это будет значить, что время вышло и султан на пороге ваших покоев. И мы все вместе посмотрим, что же он увидит. Итак, время пошло!

Она вдруг резко вскочила, так, что полы расписного халата взвились крыльями бабочки, и пошла к стене. Вроде бы не особо и торопясь, своей обычной походкой — но кто же в Дар-ас-Саадет не знает стремительности походки Кёсем?! Все гедиклис дружно охнули и так же дружно схватились за баночки и мисочки с разными красками, за мягкие кисти из конского волоса и чернильные палочки — срочно белить, румянить, подводить глаза и губы, красить ресницы…

Все — кроме Кюджюкбиркус.

Ранняя пташка привыкает не только вставать раньше всех и убегать со всех ног, она и думать привыкает так же быстро. Оценивать. Взвешивать. Выбирать наилучшее решение и наикратчайший путь. Воздушная плясунья подобна слезинке на реснице Аллаха: мигнули — и нет ее. Хочешь удержаться — умей учитывать все: силу и направление ветра, натяжение веревки под ногами, влажность воздуха (в сезон дождей веревка скользит и провисает намного сильнее), множество других мелочей, и любая пропущенная может стоить здоровья и жизни.

Мигнули — и нет тебя.

А самое опасное и смертоносное — не понравиться повелителю, тому, кто смотрит снизу и готов платить деньги за увиденное. За твои танцы. Твой страх. Твою красоту. Значит, надо уметь быть красивой всегда. Яркой. Цветной. Улыбающейся. Такой, за один взгляд на которую хочется заплатить, и заплатить подороже. В Дар-ас-Саадет гедиклис долго учили, что и как нужно делать, чтобы усладить взор султана и порадовать его сердце. Только вот сейчас это все не подходит — слишком много требует времени.