Лихолетье (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 37

— Жутковатую картину вы нарисовали…

— Благостную, Павел Яковлевич — кроме миллиона голодных пролетариев, выступят еще миллиона три крестьян, среди которых много фронтовиков. Работать на земле им тяжко, отвыкли — зато убивать хорошо научились на войне. Вот их и натравят на зажиточных односельчан, они то ведь знают, кто и сколько хлеба вырастил, в деревне подобное не утаишь. Зря что ли уже организуют «комбеды» — «комитеты бедноты», заранее готовятся. Вот тогда картина из благостной, да-да, именно такой ее и следует воспринимать, превратится в жуткую, ибо грянет ГОЛОД!

Павел Яковлевич переосмыслил последнее слово — оракул прав, вот тогда всему народу станет жутко. Это сейчас в Сибири из зерна самогон гонят, как с этим злом и не пытаются власти бороться. Вот и явятся туда продотряды и начнется резня — зная сибиряков, тут можно не сомневаться, что деревня поднимется поголовно — бедняков там относительно мало, эти самые «комбеды» не будут иметь никакой силы, все живут зажиточно.

— Жутковато — заводы не будут работать, трубы перестанут дымить, города обезлюдят. А село будет голодать — как вы сказали — «продразверстка». Но вы правы — такое более чем возможно, политика большевиков на это и направлена. И хотя мне сейчас трудно поверить, но вывод сам напрашивается — народ вместо свободной жизни и благополучия получит диктатуру и голод. Вернее, уже состоялось первое, и пошло второе…

Михайлов посмотрел на закурившего папиросу Патушинского — тот был на удивление спокоен. Таким и должен быть настоящий лидер партии, но в Сибири поступили все же правильно — там правительство «беспартийное», хотя двое из директоров под влиянием эсеров.

— Союзники нам помогут…

— Не надейтесь, Павел Яковлевич, единственное, что они хотят, так это раздробить Россию на десять крупных кусков, которые после победы над Германией можно долго «пережевывать». Потому и заигрывают с нами, но, заметьте, ведут себя как хозяева. А после победы над Германией сделают ставку на диктатора, и постараются затянуть гражданскую войну как можно дольше. Чтобы наша экономика рухнула окончательно и бесповоротно. Мы это осознали, и притворяемся, чтобы раньше времени эти мерзавцы из Парижа и Лондона не догадались. У нас срок до ноября — после капитуляции кайзеров примутся за Россию.

— Неужели демократизм Франции настолько показной? Ведь Республика, «Марсельеза» стала и нашим гимном…

— Блажен, кто верует. «Демократизм» для капиталистов и колонизаторов лишь приманка, а мы с вами патриоты Сибири и России, потому партийные догматы нужно оставить в сторону. Они хотят если не погубить, то поделить нашу страну, превратить ее в колонию. И боюсь, что им это удастся, если мы их не опередим. Нужно закончить гражданскую войну одним резким ударом — убить лидеров большевизма как можно быстрее. Ленина, Свердлова и Троцкого — это главные, приоритетные цели. Оставшиеся без вождей их однопартийцы просто передерутся между собой за власть. И тогда у нас появится шанс объединиться без генералов, хотя и тех можно использовать — несмотря на разногласия. Пусть воюют, а мы посмотрим, что потом с ними делать после нашей победы.

— Наша партия готовит всеобщее выступление против большевиков, — осторожно произнес Михайлов. — И мы можем помочь, отправив наш СОБР — теперь я понимаю, для чего вы его готовили, и оружием необыкновенным снабдили. Что ж — пора действовать — я сам займусь этим делом!

Красочный «лубок» — одни революционеры сошлись в схватке с другими, ставшими уже «ненастоящими». Но такова Смута — это не просто разруха страны…

Глава 33

— «Комуч» до сих пор не может определиться с вопросом о земле, и если он не сделает это в самое ближайшее время, тогда провалит мобилизацию, Василий Георгиевич, с треском провалит. Но пока есть приток добровольцев, пусть и небольшой, еще имеется время для исправления ситуации. Потому я и прибыл в Самару для переговоров, но не скрою, что они прошли позитивно — мне непонятны притязания небольшой группы эсеров, пусть и членов Учредительного Собрания, на Верховную Общероссийскую власть.

— Но таковая очень нужна для самой России, Григорий Борисович, вы не можете понимать этого. И чем мы быстрее создадим эту власть, тем для нашей страны будет лучше. Я недавно вернулся из Москвы, где встретился с эмиссаром командующего Добровольческой армии генералом Казановичем — он говорил мне именно об этом, и указывал, что генерал Алексеев крайне заинтересован в том, чтобы такая власть появилась как можно скорее. Без нее вести переговоры с союзниками будет необычайно трудно, как и проводить боевые действия против «советской власти». Именно войну — я видел в Москве те титанические усилия, которые принимает большевицкое правительство для организации своей собственной власти.

— Согласен с вами, товарищ генерал, — Патушинский мысленно усмехнулся, прекрасно видя, как генерал-лейтенанта Болдырева буквально перекосило от такого обращения. Но тут нужно было сразу обозначить позиции, причем резко, чтобы за проведенные «красные линии» никто не вздумал переходить. И нарочито суровым голосом произнес:

— Дело в том, что в Сибири сохраняется власть «советов», но не тех депутатов, что являлись ширмой для большевиков, а народных представителей. И «советы», как орган власти, организованы везде — в городах и селениях. Дело в том, что не стоит вместе с грязной водой вышвыривать из таза ребенка — большевики пришли к власти только потому, что выразили чаяния значительной части русского народа, который устал от затянувшейся войны и захотел мира. И они дали этому народу землю, наплевав на «священное право» частной собственности. И правильно сделали — что важнее для страны — желания нескольких тысяч помещиков или многих миллионов крестьян. К тому же не следует забывать, что еще живы старики, которые помнят крепостное право, и рассказы о том, как издевались эти самые помещики над мужиками, продавали их как скот оптом и в розницу. И если кто-нибудь из потомков этих самых помещиков только вякнет о своем «священном праве», будет немедленно выслан из Сибири!

— Сам из крестьян, Григорий Борисович, и помню рассказы. Потому я нисколько не удивлен, что в России произошла революция. Только, на мой взгляд, она зашла слишком далеко.

— Директория считает также, потому большевики и вышвырнуты из Сибири, теперь это нужно сделать и в России. Или вы считаете, что сибиряки должны прислушиваться к мнению большевицкого «совнаркома», эсеровского «комуча» или генералов, что командуют горсткой «добровольцев»?

Нужно было предельно четко очертить позиции, и это Патушинскому удалось. Генерал-лейтенант Болдырев явно не имел взвешенного мнения на ход событий, и еще не определился, что надлежит делать, и к какому лагерю ему следует примкнуть. В таких случаях собеседника следует осторожно направить в нужную сторону, причем так, чтобы тот считал это своим собственным выверенным решением.

— И не удивляйтесь обращению «товарищ» — в Сибирской армии принято именно оно. От рядового стрелка в лохматой папахе до бригадира все мы «товарищи по оружию». А вот все остальные по отношению к военным или «граждане», если сибиряки, либо «господа» — ко всем остальным. Просто «товарищ» для военнослужащих понятнее — генерал Скобелев недаром в приказах подчеркивал именно такое обращение. Да и само слово давно в обиходе — вспомните произведения, или хотя бы официальное именование заместителей министров. Да и недаром высший орган называли «Государственным Советом». Так что притязания большевиков на эти именования беспочвенны, а потому они дают им иное «наполнение». Впрочем, если это вам режет слух, могу не употреблять это обращение.

— Нет, что вы — все мы «товарищи по оружию». Вы, Григорий Борисович, воевали на фронте. Давно?

Генерал показал взглядом на «владимирский» и «георгиевский» кресты, приколотые на гимнастерку, он давно с удивлением рассматривал зелено-белые погоны с двумя большими звездочками.