Сойкина Ворона (СИ) - Чередий Галина - Страница 31

– Офигеть! – прокомментировал это явление Никитин, провожая протопавшего на кухню Сойку взглядом. – Так, народ, с вами было хорошо, но пойду-ка я, может, еще зоомагазин где открытый найду. А то сейчас меня Миха еще к чему-нибудь припашет.

И Александр, прихватив из комнаты банку с водной зеленухой и улитками, сунул ее под полу куртки и стремительно ретировался, крикнув «бывайте!» уже от двери, прежде чем я отвисла и успела напомнить ему о якобы важном разговоре с Михаилом.

Мне же только и осталось, что идти на кухню на шуршание, грюканье и тихую ругань Михаила.

– Блин, вот я тормоз, Жень! Елку купил, а про игрушки-то забыл! Вот и че теперь делать? Конфетами украшать?

– Есть игрушки. На антресолях в коридоре. От бабушки остались, – пробормотала я не в силах отвести взгляд от ярких солнышек мандаринов, раскатившихся по полу из пакета.

Из соседнего пакета, также брошенного на полу, торчал угол картонной аляповато раскрашенной коробочки с позолотой. Подарок, почти такой же, какие когда-то выдавали родителям по месту работы. Куча разных конфет, парочка шоколадок «Сказки Пушкина» в обертках из плотной, но податливой жести, которые потом аккуратно и тщательно можно было разгладить ногтем или монеткой, и обязательные шоколадные же дед Мороз и Снегурка. Лариска никогда не могла дотерпеть до праздника и успевала перетаскать почти все из своего подарка и все самое вкусное из моего к моменту торжественной выдачи их нам на руки.

К аромату хвои и цитрусов добавился и запахи ванили и шоколада, конечно же, фантомные, ведь я бы ни за что не могла бы их почуять из закрытой коробочки.

– Жень? Жень!! Ты чего? – вмиг вернувшийся грохот в голове и давление обрушились с новой силой, а потом исчезли, как будто в уши мне напихали ваты, и голос Сойки пробивался сквозь нее.

– Жень! Сука-а-а! – что-то приглушенно грюкнуло, но посмотреть что не выходило, почему-то перед глазами потемнело, осталось только крошечное окошко, а там коробочка с позолотой и новогодним рисунком и мандарины.

Я взмахнула руками, ища вслепую опору, успела еще ощутить, как сильные руки надежно обхватили меня, окружив теплом и дав остро ощутить как его до сих пор не хватало, и все потемнело окончательно.

Сойка

– Что, Миха, мастерство не пропьешь, посыпалась все же Льдина, не устояла? – хохотнул Санек, которого я вызвонил на угол Северной и Мира по пути к родительскому дому, чтобы побыл на всякий около Женьки. – Или тут правильнее говорить – течь дала?

– Санек, правильнее ни хрена об это не говорить и даже многозначительно не зыркать, понял? – с трудом удержавшись от перехода на грубость, твердо сказал ему. – Если не можешь так – говори сразу, и тогда отбой.

– Сойка, ты чего? Я же шутки ради ляпнул, – выставил перед собой ладони в жесте «я – пас» Никитин.

Да какие тут к хренам шутки! Чтобы Льдина посыпалась или даже потекла? В смысле взяла и растаяла… Ага, губу не раскатывайте. Там, походу, еще даже до первой стадии разморозки как пешком до Китая. А этот ее взгляд на меня, когда обернулся после разговора с мамой… Бррр! До сих пор в груди стынет и ноет, и каким-то конченым себя почему-то ощущаю, вроде как виноват в чем-то, но исправить – хрен его знает это как, и поэтому чмо бесполезное. Был даже краткий импульс махнуть на все рукой, болт забить и прекратить это нервное дерьмо. В смысле, секс по факту есть? Есть. Сама Ворона меня чем-то грузит? Нет. Ну и супер, живи, Миха, не тужи, психозаморочки обходи подальше, знай себе втыкай поглубже, пока дает доступ к телу охрененная женщина. А что там дальше – потом и поглядим.

Здорово же так… было бы. Если бы у меня взяло и вышло. Но пока что-то не очень. Раньше как у меня было? Общаюсь с девушкой, окучиваю или уже реально до дела дошло – ну супер, я весь в процессе. Пока с ней. А только нет ее рядом и… нет. Свободен и всегда готов к новым свершениям и целям. Работа, помощь друзьям и семье, движняк волонтерский, когда возникают ЧП. Короче, мозгами был я всегда там же, где и телом. А вот сейчас…

– Короче, Санек, ты сильно на глаза Вороновой не лезь, она этого не любит, – начал я торопливо инструктировать друга, глянув на часы.

– Она или ты, когда к ней лезут? – тихонько проворчал Санек, но я это проигнорировал. Нормальный он мужик, знаю, так, бухтит просто для порядка.

– Витек там все по-людски настроил. Если кто к двери подходит – сигналка срабатывает, и экран включается на этой его приспособе. Если просто мимо кто или покрутится и свалит – реагировать не надо. Но вдруг кто попрет прямо внагляк – сразу мне звони и обозначивай свое присутствие. Эти упыри считают, что Женька одна живет, им лишние глаза и уши наверняка не нужны, так что, скорее всего на том все и закончится.

– Миха, а чего ты с начальством не перетрешь насчет разрешения вызова наших дежурных оперов раз такая петрушка? – нахмурился Никитин, осознавая, что дела у нас вполне себе нешуточные могут быть.

– Санек, я сам еще с типами этими не сталкивался, поэтому общий хипеж рано поднимать. Если увижу, что реально гемор грядет, то сразу и перетру.

– Угу, с твоей вечной фигней геройской перетрешь, конечно. Ладно, давай ключи и езжай. Сделаю все в лучшем виде. Посторожу и отсвечивать сильно не стану.

– Женьке только скажи, что, мол мы пересеклись по дороге и разговор у тебя ко мне, а я тебе дал ключи и попросил подождать пока вернусь.

– А она мне прямо возьмет и поверит.

Главное, чтобы моя Льдина мне верить начала, а что она о других мужиках на белом свете думает – глубоко похрен. В идеале – вообще пусть ничего и никогда не думает.

На подлете к дому звякнул маме, чтобы спускалась. Вылез из тачки, чтобы дверь ей открыть, но мамуля естественно сначала расцеловала меня в обе щеки, потом легонько треснула в шутливом подзатыльнике, для чего я покорно склонил башку, а потом пристально уставилась в лицо, будто читая нечто информативное на бегущей по нему строке.

– Мам, тридцатое число и время к обеду. Мы на рынке уже только пустые прилавки застанем, – ее прямого взгляда я не выдержал и посмотрел в сторону подъезда через мамину макушку.

– Да и Бог с ним, сынок. На салатик какой-нибудь наскребем, курочку запечем, лишь бы пару бутылочек раздобыть, да конфет с фруктами детям, вот тебе и стол, – отмахнулась она, но в салон села. – Ты мне лучше скорее расскажи, что же там за девушка, которая тебя, гуляку моего, за живое так прихватила. А потом о своем жилье съемном, супер секретном, куда нам вход закрыт. Или оно у вас уже общее?

– Ну почти угадала, – технично я взялся отвечать на крайний и самый безопасный вопрос. – Я комнату в коммуналке снял, а Женя моя соседка.

Подробности о нескольких месяцах моего непроходящего стояка на Ворону и степени случайности нашего соседства пока опустим.

– Женя, стало быть, – прищурилась лукаво мамуля, а у меня какого-то черта начали греться уши. – Ну и чем же наша Женя такая уникальная, раз так тебе в душу запала?

Уникальная? Всем! Наша Женя… Наша. Тепло ведь как прозвучало. Только моя мамуля вот так умеет. И еще старомодное какое-то «в душу запала». В точку же. Запала, да еще в такие ее места, о которых и сам не знал.

– Вот с чего ты взяла, что она мне туда запала? – однако из чистого упрямства проворчал я, выруливая со двора. – Сколько ты этих девушек моих-то повидала.

– Так ни одну ты, сынок, никогда девушкой своей и не называл.

– Да ладно?

– Так и есть. Говорил «познакомься, это Света» или там «Я сегодня у Лены», «в кино иду вечером с Мариной», но что-то не слышала я от тебя «моя девушка».

– Я и сейчас такого не говорил, мам.

– А то я тебя не знаю и надо мне, чтобы ты все прямо вслух и сказал, – рассмеялась прозорливая родительница, смущая все сильнее. – Разве я слепая, не вижу, что глаза у тебя другие стали.

– Какие еще другие? – я даже в зеркало заднего вида зыркнул для проверки. Глаза как глаза, какие и всегда.