Самый лучший коммунист (СИ) - Смолин Павел - Страница 39

Что ж, живи Андропов по соседству и находись он в отпуске или на пенсии, я бы с родительницей согласился, но в нашей ситуации никаких обид быть не может — от деда Юриной работы зависят жизни и судьбы миллионов маленьких Сашек по всей стране, так что пусть лучше вкалывает на совесть, а с правнуком понянчится потом, когда преемнику трон передаст и уйдет на заслуженный отдых. Нужно создавать нормальный механизм и прецедент передачи власти вместо эрзац-монархии с последующей смутой и странными, но, несомненно, материалистически настроенными личностями вместо политических акторов.

Первая половина дня прошла в делах — поручив Сашку бабушкам и няням, мы с Виталиной придали финальную форму «Мемуарам Гейши». Никакой мошны типа как в моем времени — долго прожившая в СССР, наговорившая под запись свои воспоминания пожилая гейша удостоилась благодарности в предисловии, двух процентов доходов с продаж книги и передала нам все возможные и невозможные права — в том числе на экранизацию. «Буктрейлер» — рекламный ролик к книжке — уже готов, японцы по моему сценарию за недельку в Киото отсняли, а я не поленился смонтировать как надо. Еще успеем покрутить перед не желающими покидать прокат «Звездными войнами»!

С монтажом вообще интересно получилось: если киноделы художественного толка в массе своей продолжают работать по старой «методичке» — это где не зазорно показывать как две минуты по полям едет трактор, например — то документалисты новые методы уловили молниеносно, и теперь применяют. Документалки про космос — на них наши «спецэффектеры» руку набивают, профильной работы для них пока все равно нет — обзавелись более приличной графикой (пришлось запитать бюджеты из казны Фонда), захватывающим эмбиентом, а звукорежиссеры не стесняются крутить громкость вверх-вниз, акцентируя тем самым внимание зрителя на важных и интересных моментах. Видоизменились и «пятиминутки ненависти» — фильмы про вражеских нам политических деятелей. Теперь даже компромат не нужен — просто показали под тревожную музыку встречу политика с мутной личностью и проникновенно спросили: «А это зачем было?». Зритель сразу понимает, что дело тут не чисто, и это без никакого вранья! Продолжаем бить вражескую пропаганду ее же оружием. Запад пока так не умеет — штампует классические агитки с упором на запугивание кровавой диктатурой.

Заглянув к детям и перечмокав всех без разбора — мы же коммунисты, у нас внимания на всю молодежь хватит! — мы оделись, подхватили подарки и вышли в жаркий деревенский вечер. Воздух пах плодоносящими деревьями, теплой землей, дымком из труб — баню даже в жару порой топить приходится — и чем-то навевающим мысли о скорой осени.

Пожелтевшая раньше времени — засуха — трава устилала обочины дороги, за заборами шелестели почти осенней листвой деревья. Жители «Потемкина» больше всего уважают яблони, сливы и груши — сорта соответствующие, с мелкими подмосковными плодами, но в компоты да повидло идет на «ура»! Екатерина Алексеевна грешит в частности — регулярно нам «закаточки» присылает, полакомиться.

Миновав набитый детворой скверик по пути к улице Политбюро, мы ощутили доносящийся с пруда легкий запах тины. Оттуда же доносились радостные вопли, и со временем стало видно их источник — тоже поселковые ребята, купаются. «Ильин день» давно прошел, и у кого-то из купающихся явно плюются верящие в приметы мамы и бабушки, но материализм и жара побеждают «пережитки». Пляж нынче облагороженный — имеется причал, на котором можно арендовать надувную весельную лодку, стоит павильон с какао, чаем, мороженным и пирожными, еще один причал к кооперативам отношения не имеет — по нему разбегаются ребята, чтобы сигануть в воду как можно дальше. Имеется и вышка для ныряния — трехметровая, но даже это опасно и потребовало нанять пару работающих посменно пенсионеров, приглядывать. Пока удается обойтись без несчастных случаев, но один из штатных спасателей — у нас их трое в сезон и один на всякий случай вне сезона — успел получить медаль «за спасение утопающего». К медали прилагается личный домик в десяти минутах от пляжа пешком. «Утопающий» был успокоен, отруган родителями и приговорен к карательному кружку плавания — вон, кстати, на огороженном буйками участке пляжа кружковцы и занимаются, в составе младшей группы — там мелко, мне по пояс максимум.

Рыбаки деревенские стараются проявлять понимание, но все равно бурчат — даже «зорьку» не посидеть, в семь утра уже весь водоем в молодежи, распугивают улов. Справедливости ради, два рыболовных пруда для купания не предназначены, и желающие всегда могут поудить чего-нибудь в них. Классический парадокс — пока никому не надо, оно и не надо, а как только кто-то проявляет повышенный интерес, сразу становится надо всем.

Заметив улыбку на любимом лице, спросил:

— Чего это мы такие довольные?

— Потому что дома — хорошо, — исчерпывающе ответила Вилочка.

Все, времена жизни в стиле «перекати-поле» закончились, пора уже свить семейное гнездышко и осесть в нем настолько, насколько получится — пора, Виталина-то давно взрослая, а я — только недавно. Хватит жену и сына дергать, пусть спокойно живут в уюте элитного совкового поселка со сказочной для такой плотности населения инфраструктурой, а в командировки поездить я и сам могу.

Добравшись до дачи Гришина, поздоровались с дежурящими у ворот КГБшниками. Мужики смотрят на купающуюся молодежь с явной завистью, и это только подчеркивает их преданность служебному долгу.

— А ты знала, что сын Виктора Васильевича женат на дочери Берия? — спросил я по пути к дому.

— А что, кто-то этого не знает? — фыркнула жена.

Тут можно вспомнить нарративный источник времен реставрации капитализма, который рассказывал о быте дочери Гришина: собирали, мол, всю кухню одной фирмы — «Филлипс», а платили за предметы долларами. Не на руки через спекулянтов, а централизованно — подчеркивая нужные позиция в каталоге и дожидаясь доставки. Капиталистам пинать СССР и его элиты напрямую выгодно, и этот рассказ может быть выдумкой, но я почему-то уверен, что почти так номенклатура и жила. Я и мои родственники, например, жить так начал очень быстро, и счел это несправедливым. Но сейчас дела обстоят, прости-господи, справедливее: если есть деньги, хотя бы рубли, можешь из тех самых заграничных каталогов себе что угодно выписать. И выписывают так, что капиталистические мощности буксовать начинают — пришел дефицит оттуда, откуда не ждали.

Во дворе, как и положено, суетился обслуживающий персонал: у мангала я узнал двоюродного брата моего азербайджанского ресторатора, а среди официантов — работника головного «Потемкина». Калымит, наверное. А раньше в «Праге» работал, и, раз перевелся к нам — а мы брали сильно не всех — значит у нас работать лучше. Чего еще от неэффективного государственного пищепрома ожидать? Чаевые до сих пор считаются унижающей человеческое достоинство работника общепита процедурой — и отчасти это так и есть, вот в Америке, например, официанты чисто за чаевые пашут, ну что это за хрень? — но у нас народ «забытые» клиентом-кооператором рубли кладет в кубышку, честно ждет возвращение одумавшегося клиента двое суток, а потом распределяет между собой в соответствии с отработанными человекочасами. За месяц неплохая премиальная часть набирается, без всякого урона достоинству — получается не подачка или подарок, а что-то вроде кассы взаимопомощи, только «донат» в нее капает из вне, а не от сотрудников.

Дверь дома открылась, и оттуда выглянул одетый в брюки и лишенную галстука белую рубаху с закатанными рукавами, Виктор Васильевич. Мы ему помахали, он махнул в ответ — сейчас — и скрылся в доме снова. К нам тем временем подошел официант и проводил до умывальника — не ёмкость с «пимпочкой», а нормальный кран с металлической раковиной за беседкой, у нас тут везде водопровод.

На улице заревели приближающиеся движки.

— Это мой дедушка Юра в коробчонке едет, — повеселил я Виталину, и мы отправились занимать места в беседке и смотреть, как товарищ Гришин чуть ли не в припрыжку идет встречать реально дорогого гостя.