Новое оружие (СИ) - Бачурова Мила - Страница 38

— Конечно. Я — счастлив, Константин Александрович. И не устаю за вас бога молить.

— Меня скорее обматерить бы надо. Сколько тянул…

— Вы, Константин Александрович, не от равнодушия тянули, а потому что делами важными занимаетесь, — многозначительно поднял палец Федот. — Государственного значения, об этом во всех газетах пишут. А мне — что? Мы люди не гордые. В обход протоптал тропиночку, дабы вашему сиятельству лишний раз глаза не мозолить. Да только, кабы я вас не знал да не сослался на вас, куда бы меня с моею просьбой послали-то? Во-от. То-то и оно.

Я молча плеснул коньяка в бокалы. Мысленно поставив себе зарубку: всё, на сегодня хорош. Завтра на занятия. А у меня до сих пор замашки тридцатишестилетнего вояки, трудно делать поправку на юный, непривычный к выпивке организм.

Федот, конечно, жук ещё тот. С просьбой своей о дворянстве — знал, к кому обращаться. К великому князю Борису! Знал, что я с пацаном сблизился, а взгляд у Бориса, в силу возраста, совершенно незамутнённый. И венценосные родители, которые после чудесного исцеления отпрыска на радостях места себе не находят, любым его капризам будут потакать.

Если бы Федот написал о своей просьбе напрямую императору — однозначно пошёл бы лесом. Ещё и из Петербурга выслали бы за дерзость. А вот письмо Борису, что, дескать, его сиятельство молодой князь Барятинский давно собираются похлопотать за знакомца, да всё никак времени не находят — проканало.

Что же до меня… Да не забыл я про Федота! И время найти мог бы. За Вову ведь просил — и тому дали дворянство. А про Федота молчал. Потому что как бы близко мы с ним ни сошлись, а Федот — бандит. Головорез из Чёрного Города, к власти по трупам шёл. Трупам таких же головорезов, конечно, но то — дело десятое. А дворянство для Федота — дополнительные возможности и ресурсы. И что будет, спрашивается, если такой, как он, в верховную власть пролезет?

Это сейчас такое кажется невозможным. А завтра внезапно нарисуется в свежеиспеченном роду Комаровых какой-нибудь сильный маг — я ведь о родне Федота ни малейшего представления не имею. И через год заявится этот маг биться за место в Ближнем Кругу. А может, даже и не очень сильный маг будет. Просто его сопернику прозрачно намекнут, что жена и дети могут совершенно случайно пострадать в страшном пожаре, если вдруг поединок окончится неправильно.

Вот тебе и Федот под боком у императора, просим любить и жаловать! Ну а уж подмять под себя аристократов Федот сумеет. Тот, кто дожил до седых волос и добился авторитета в Чёрном Городе, нигде не пропадёт.

Вот потому я и молчал, не говорил Федоту ни «да», ни «нет». Обижать старого бандита отказом не хотелось, а просить за него я опасался. И тогда Федот, извернувшись, обстряпал дело в обход меня. Молодец! Добился своего…

Ладно. Присмотрю я за этим новоявленным дворянином. Если ошибаюсь в своих подозрениях — хорошо. А если правда начнутся какие-то поползновения к власти — поговорю. Уж говорить по душам я умею, это Федот хорошо знает.

— Делать-то чего собираешься? — спросил я.

— Женюсь, — приосанился Федот. — Пока ещё не поздно — детей хочу, ваше сиятельство. Чтобы всё, как у людей. Чтобы, стало быть, в законном браке.

— Что, и невеста есть на примете?

— Примеряюсь пока, — уклончиво ответил Федот. — Уж теперь-то за меня любая пойдёт. Может, даже из обедневших аристократок подберу какую…

Тут, видимо, мой взгляд потяжелел — я вспомнил, что год назад Федот собирался таким образом жениться на моей тетушке Нине Романовне. Федот, очевидно, тоже это вспомнил. Часто заморгал, опустил взгляд и поднял бокал.

— А с метеоритом-то чего сделали? — спросил он, резко сменив тему.

— Канцелярские забрали, для опытов. — Я тоже взял бокал. — Странная штука, скажу тебе. Магией фонит. Чего хочет — непонятно.

Ну да, непонятно. Сперва меня чуть не убил, потом сам ко мне в руки прыгнул. Чувствую, не пройдёт и недели, как Витман позвонит со словами: «Константин Александрович, у нас тут небольшой казус…»

— Ладно, Федот, — отмахнулся я от мыслей о метеорите. — Дело у меня к тебе, я не просто так приехал.

Федот наклонился вперёд, обратившись в слух. Я выставил глушилку и объяснил суть дела.

Сначала Федот побледнел. Потом взял себя в руки. Пробормотал:

— Ваше сиятельство, Константин Алексаныч… без ножа ведь режете. Говорил же я вам, у нашего брата есть закон неписаный: магов трогать не моги!

— Ты ведь сам теперь маг, — напомнил я.

— Да Христос с вами, какой я маг? Тьфу, да растереть! И дворянству моему — без году неделя. А там — потомственный, уважаемый…

— Я эту тварь знаю год, — резко сказал я. — Можешь мне поверить: мягкий, как… — Я поискал слово, более подходящее аристократу, чем то, что просилось на язык, —…как глина. Перед курсантами хорохориться горазд, но если доходит до серьёзного конфликта — теряется совершенно.

— А что ж вы его сами-то не прижучите? — сомневался Федот.

— Не хочу, чтобы он знал, что я причастен. А я даже если личность сменю — во-первых, он меня может разглядеть и сквозь маскировку, у него двенадцатый уровень магии. А во-вторых, и без того догадается. Не так уж много в Петербурге аристократов моего возраста, способных на такое.

— Н-да уж, — невесело усмехнулся Федот.

— По магической части прикрытие обеспечу, об этом не волнуйся, — пообещал я. — Амулеты достанем. А дальше — твои парни знают, что делать. Маг, не маг — разница-то невелика. Кровь у всех людей одинаково течёт.

Федот помрачнел ещё больше.

— Взамен могу на самолёте покатать, — предложил я.

Федот вздрогнул. И во взгляде его внезапно появилась заинтересованность.

Я подошёл к телефонной кабине. Она стояла на первом этаже, в холле учебного корпуса. Звонки были разрешены лишь в строго определенное время. За соблюдением курсантами графика следил специально приставленный к будке мужик в коричневом сюртуке наставника.

Я привычно сунул мужику купюру. Судя по тому, как за минувший год этот страж порядка округлился, мою нехитрую стратегию раскусили и другие курсанты. Кому не хочется позвонить домой или друзьям, не стоя для этого в общей очереди в разрешенные часы?.. А уж деньги-то для большинства тех, кто здесь учится — не проблема.

Набрав номер, я дождался, когда поднимут трубку. Сказал:

— Начинаем.

— Принято, — прозвучал ответ. И тут же раздались короткие гудки.

Я повесил трубку и вышел из кабины.

— Быстро вы, — простодушно удивился мужик.

— Долго ли, умеючи, — хмыкнул я. И поспешил вниз, к выходу.

Устав академии был суров. Но я довольно быстро подобрал к нему ключи. В конечном итоге сам ректор Калиновский подписал мне, капитану Тайной канцелярии, разрешение приезжать и уезжать, когда будет угодно. Удивительная закономерность: чем больше ты значишь для государства, тем на большее количество правил и законов можешь на вполне законном основании положить болт.

Подойдя к воротам, я как раз увидел хвост автомобиля Иллариона Юсупова. Раньше Илларион жил в академии, в корпусе для преподавателей. Но в этом году обзавелся привычкой ночевать в городе. Возил Иллариона туда и обратно, разумеется, личный шофёр. Даже у меня сердце ныло от этого зрелища, что уж говорить о Жорже.

Дурак, дорвавшийся до богатства, это не только смешно — это ещё и опасно. Что он может с этим богатством сделать — даже сам дурак не ведает. Поэтому лучше начать лечение как можно раньше.

С этими мыслями я миновал калитку в ограде и быстро дошёл до своего автомобиля, который буквально вчера подогнал к академии Вова.

Стоит ли говорить, что все стёкла были новёхонькие, а фары светили, как два маленьких солнца. Тронувшись, я почувствовал, что и ход стал как будто плавнее.

«Масло сменили, колодки поменяли, фильтра — ну, всякое такое», — прокомментировал вчера Вова.

Я сел за руль. Не успел захлопнуть дверь, как мимо моего лица что-то стремительно пролетело и шлёпнулось на сиденье.