Ружемант 5 (СИ) - Лисицин Евгений - Страница 37

Не сбавляя тембра голоса, елейно он заверил девчат, что их «отказ от помощи» приведет к плачевному состоянию их семейного бизнеса. Если бы не видел его воочию и не слышал своими ушами, никогда бы не поверил, что можно столь изящно угрожать.

Его обещания прятались под крышкой пластикового чемодана. Документы, подписи, заверения, декларации — уверен, там была любая справка на свете. Не желая уступать девчонкам, он взывал то к справедливости, то к их здравому смыслу. Актерский талант был у него в крови: лицедеем он скакал от одного факта к другому. Вздыхал, закатывал глаза, утирал вспотевший лоб рукой. Вербицкий с его слов обращался из тирана в благодетеля и назад. Он и сам бы рад не работать на старика, но обязательства и семизначная сумма в графе месячной зарплаты не выпускали его из финансовых кандалов.

Дескать, он успел на своей шкуре испытать бич Фемиды, а потому не жаждет своей судьбы наивным, милым созданиям, что сидят перед ним.

Наблюдал за ним, сложив руки на груди. Бежевое плащ-пальто и меховая шапка хорошо прятали мое лицо. Интересно, узнал бы он меня? Мое лицо вот уже второй день не сходило с экранов телевизора.

Казалось, с моим появлением в этом мире у журналистов наконец появилось, о чем писать. Отчаянно они расписывали дерзкое нападение на героя России неизвестным бандформированием, члены которого молчат и исчезли в застенках спецслужб. Рушинники, словно только и ждавшие эту новость, взяли всю ответственность на себя — как и славу. Последний ружемант страны после нападения сгинул, исчез, а может, и вовсе убит. Пресс-секретарь Императора с постным лицом не давал никаких комментариев.

Через Бейку велел передать, что со мной все в порядке. Командующая едва ли не заскрипела зубами, когда изложил, что собираюсь сделать, но спорить не стала. Если Старшенькая с сестрами хочет вернуться, она против не будет. Но доверия как прежде пусть не ждут.

Тройняшки не обижались: избавиться от ярма, что накинул на них Вербицкий, считали важнее.

Юрист остановился на полуслове, когда перед ним вдруг явилась Константа: кого-кого, а внучку своего работодателя он здесь увидеть не ожидал. Застыл, остановив на ней взгляд: попросту не знал, что говорить дальше. Как она здесь оказалась, почему — для него было загадкой.

— Позволите отлучиться? — В воспаленном мозгу юриста родилась мысль сбежать под благовидным предлогом. Глушилка, которую мне удалось купить у Макмамбетова, пришлась очень кстати: нейросвязь не работала.

— Не позволим. — Пришло время и мне вступить в игру. Стянул шапку, швырнул на стол.

На юриста жалко было смотреть.

— Мы требуем расторжения прежнего договора с вашим нанимателем.

— Позвольте, такие проблемы не могут решаться без участия…

— Господина Вербицкого? Вас же он прислал, разве он не знает? Что он вам сказал: не отпускать девочек на свободу ни под каким предлогом?

Он выдохнул. Глазом заметил бликнувшую оптику камеры, покачал головой.

— Нет, подобных указаний от господина Вербицкого не поступало, но… вы понимаете, о какой сумме идет речь? И без родовых представителей я не могу…

— Константа Вербицкая не сойдет за представителя рода?

Юрист растянул рот в нервной улыбке. Мне казалось, я так и вижу, как он отчаянно бросается с одного спасительного берега на другой. Но земля каждый раз уходит из-под ног.

— Она… сойдет. Но…

— Но что? Ей больше восемнадцати. Или вы сомневаетесь в ее добрых намерениях и здравомыслии?

Ожидая от него подобного утверждения, Константа подошла ближе, уставилась на слизняка: тот вжался в стену, судорожно оглянулся. Еще чуть-чуть — и он напрудит в штаны.

— Н-нет… нет, ничего подобного. — Юрист поправил галстук, прочистил горло, на миг зажмурился, все еще надеясь пробиться сквозь стену нашей глушилки. Сигнал не проходил, а он оказался прижат к стенке со всех сторон.

— Тогда подпишите отказ от претензий со стороны моей семьи, — нахмурившись, заявила Константа.

Белобрысый вдруг всполошился: в голову ему стукнула гениальная мысль.

— Деньги! Вы представляете, сколько это денег? Читали условия возможности возвращения долга? Неустойка! — Пот градом катился по гладко выбритому лицу. Я кивнул ему в ответ, а моя улыбка погружала несчастного в пучины безумия.

— Господин Вербицкий предпочитает возвращение долга наличными или банковским переводом? Один звонок, и нам привезут деньги.

Он закусил губу, поняв, что фокус не удался. Опустил голову: в этот раз он проиграл. Плюхнулся на стул, пока осуществлялся перевод, утер лоб рукавом уже по-настоящему.

— Вы не понимаете, чем для вас это обернется.

— Ну так расскажите. Вдруг я, кхм, передумаю?

Он воспринял мои слова слишком буквально, заговорил.

— Подобный договор в данном сегменте заключен с многими семействами, ведущими здесь бизнес. Выплатив долг, отказываясь от всесторонней родовой поддержки Вербицких, вы лишаетесь тысячи преимуществ. Беспроцентные кредиты в будущем, послабления при выплате займов, реклама за счет рода…

— Та самая реклама, которую утверждает лично господин Вербицкий, верно? С содержанием, которое устанавливает тоже он? Чем, собственно, он не владеет в этом заведении, пока с ним заключен подобный разговор?

Юрист уставился на меня исподлобья — ох и не любил же он подобных вопросов. Я чувствовал: он на грани истерики.

— Вы позволите? — Бедолага резко вскочил, как только пришло подтверждение о поступивших на счет средствах. Я ладонью указал ему на дверь, говоря, что больше его здесь ничего не держит.

Дождался, когда захлопнется дверь, вырубил спрятанную под столом глушилку. Выдохнул и сразу же набрал Бейку.

— Ребята на позиции? Пусть ждут.

Ждать долго не пришлось: невесть откуда взявшиеся бандиты нагрянули в ресторанчик, желая показать, что защита Вербицких хоть чего-то, да стоит.

Я усмехнулся: с ребятами, что прошли огонь и воду передовых сражений, изнеженным бандосам точно не сравниться. Так оно и вышло: ровно через полчаса получил звонок, что парни быстро осознали свою неправоту и отправились зализывать раны в санчасть местного участка.

Туда им и дорога.

— Потерь нет?

— Никак нет! Они пытались орудовать ножами, монтировками и битами. Но мы справились.

— Отлично. Оставайтесь до конца дня.

— Принято! — Ребята, которых подогнал орк, были рады быть под моим начальством. Потирали руки в ожидании хороших зарплат и доброй драки. Как-никак слава обо мне как о неплохом командире, что даже с девчонками сумел Вратоград отстоять, гремела на всю страну.

Не хотел купаться в лучах самославия, но не похвалить было грех.

— Так мы что… теперь свободны?

Сано, вечно молчавшая, подала голос с широко раскрытыми глазами. Старшенькая на пару с Вербицкой рассматривали подписи и закрепляющие печати. Мне оставалось только кивнуть.

Константа выволокла меня на улицу. Был не против — требовалось немного развеяться самому. Москва готовилась к будущему Новому году, смотрела на него с надеждой. Обещали скорое прекращение войны, возвращение мужей, отцов и братьев. Миллионы людей обещали вернуться с фронта, с ходу влиться в общество. Социологи твердили, что придется трудно: даже не убивавшие люди на войне теряют человеческий облик, становятся социально опасны. Словно невзначай вылезала реклама психологов всех мастей и рас, предлагавших услуги. Обещали за три дня плюс неделю выудить из любого человека все зло, оставив только хорошее.

Мне почему-то хотелось им верить.

Гирлянды украшали все, что только могли. Ночью Москва обращалась в чудесный, сказочный город блуждающих светлячков и чудных голограмм: все, у кого были нейрочипы могли подсоединиться к «новогоднему» каналу. Константа предложила и мне: слышал в новостях, что это уже стало новогодним трендом. Послушался и будто попал в новый мир: снеговики, выглядывающие из-за них почти живые лоли-снегурочки. Дед Мороз шептал поздравления с предстоящим Новым годом разве что не в ухо из каждого утюга.