Махинации самозванца - Романов Илья Николаевич - Страница 19

С рассветом мой отряд растянулся донельзя. Не у всех кони выдерживали скорый марш. Пришлось останавливаться, ждать отстающих, давать скотине немного отдохнуть. На втором таком кратком привале я плюнул на всё и поскакал вперёд… Озвур меня уже заждался. Встречал со своими людьми рядом с деревней. Доскакал до меня. Спешился. Отдал почести и стал вводить в курс дел.

Мятежников около двух десятков. Все из старого ополчения. Упёртые старики. Засели в ущелье, а точнее в коридоре смерти. На переговоры не идут. Его самого послали далеко лесом. Мол, лёг под предателя, и из-за тебя, дурака, эти гады наших всех порежут. Новый барон нам не барон, мы ему присягу не давали. Этот мальчишка и молокосос ещё под стол пешком ходил, когда мы оркам кишки крутили. Орков в долину не пустим. Если кто сунется, то положим всех без разбору.

Что тут сказать. Серьёзные, не детские заявления. И ведь понимают поганцы, что в коридоре смерти их не достать. Коридор три метра в ширину, по стенам мелкие бойницы для стрельбы и работы копий. Входы в сам коридор прикрывают каменные плиты, раздвигаемые на роликах в пазах ворот. По сути, их оттуда никак не выкурить, там десяток сотню положит, а когда рука колоть устанет, передохнут и вторую сотню положат.

– Как? – всё, что я спросил у Озвура после краткого церемониала. Вроде простой вопрос, но смысл сильно меняется от интонаций, с которыми он произнесён.

– Кор-э́… Ваша милость… Моя вина, не усмотрел… – понял рыцарь, что я не в духе.

– Ладно. Забудь. Я ещё от скачки не отошёл, – поспешил успокоить я старика. Перегну палку в стращании, новый бунтовщик нарисуется. Ведь ему до этого остался только шаг. Его люди бунтуют, а значит, и он сам почти бунтовщик…

– Скажи-ка лучше, кто там засел? Что за люди? Что у них из оружия? На что надеются? Кто первым начал воду мутить?

Ответы рыцаря дали мало пищи для размышлений. По словам Озвура, всё как будто само произошло. Возглавляет мятежников Вэрт, один из самых старых и уважаемых людей в Бобровом Ручье. В прошлом дружинник у старого барона. В старости осел на покой в деревне. Хотя насчёт покоя – это не совсем про него. Стал натаскивать молодёжь и ополчение в воинской стезе, седина в бороде, а всё никак не может успокоиться. Постоянно ходил в караул в коридор смерти. Своих детей нет, но в деревне у него куча родни, всяких там племянниц, внучатых племянников и прочих.

В остальном люди, засевшие в коридоре, – это ополченцы и часть дружины Озвура, приписанные на охране ущелья Малого Пути. Нечего сказать, подложил мне свинью Озвур. За своими людьми уследить не может. У меня одни маты и эмоции вместо слов.

– Проглядел… – выдавил я из себя, когда немного отошёл от первых матов. – Кор-э́… Я от вас такого не ожидал…

– Ваша милость… – чуть запинаясь, начал что-то мямлить рыцарь.

– Озвур… завязывай… – прервал я рыцаря. – Ты мне в отцы годишься. Какой я для тебя милость? На охоте мы без этого обходились… Я понимаю, что за всем не уследишь. Давай договоримся… на будущее. Чтобы таких проблем больше не возникало. Сделанного всё равно не изменишь. Надо думать, как сейчас проблему решить…

От моих слов у Озвура, казалось, камень с плеч упал. Он чуть выпрямился, приосанился. Глаза перестали быть как у побитой собаки.

– Ваша мил… Кор-э́… – начал было старик, но быстро поправился под моим взглядом: – Ваден. Разреши сходить ещё раз к ним. Дураки. Жалко таких бойцов терять. Может, уговорю сдать коридор…

– Так… Давай, сходи… Хотя нет! Вместе пойдём. Ты мне лучше другое скажи. Откуда известно, что орки пришли? Как вообще известно, что они пришли? Твои же не пускают в коридор?

– Да тут и говорить нечего. Сигнал рогом был. Услышали, стали собирать ополчение… Хотел со стены посмотреть, сколько их пришло, но меня мои в коридор не пустили…

– Понятно. Значит, бунт спонтанным был? Едой, водой и прочим они не успели запастись?

– А им запасаться и не надо. Там всегда запасы на всякий случай хранятся, – огорчил меня Озвур. – Ваша… Ваден, ты говорил, что неплохо бы их выкурить, как лисиц из норы… Не получится… Там узкие шахты под воздух гномы делали… Агир всё сделал, чтобы коридор был неприступным…

– Ладно. Понятно… Магия?.. Тоже нет… Нет таких амулетов… – перебирал я возможные варианты штурма.

Ситуация в целом хреновая. Каждый час промедления – это минус в мою карму и минус в отношениях с союзниками. Что это за союзник такой, что своё слово не держит. Или, что ещё хуже, не может со своими людьми управиться. Вывод: херовый руководитель – херовый союзник.

– Озвур. Ты говорил, что бунт был спонтанный? – вдруг посетила меня одна мысля. – То есть они не успели с собой свои семьи согнать в коридор?

– Ваша милость! Этого нельзя делать! Так же вся долина восстанет! – затараторил Озвур, недослушав меня. Отчасти он прав. Он понял, что я собираюсь сделать. Законы войны на войне ещё никто не отменял.

«Барон-террорист» – эта мысль у меня билась в мозгу во время всех приготовлений. Террор придуман вовсе не в двадцатом веке и даже не в девятнадцатом. Само слово латинское и означает «устрашение». На страхе стояла Римская империя, да и любая другая империя, если задуматься и вспоминать историю. Не исключением было и средневековье. Тут террор в порядке вещей. Вешать несогласных, тактика выжженной земли – это частные проявления террора. Любое государство закрепляет за собой право на силу и этим правом пользуется, если не хочет развалиться. В моем случае либо я пользуюсь своими правом на силу, либо поджимаю хвост и забываю про баронство. Так что выбора у меня особого нет…

– Всё готово, ваша милость. Люди построены, – отрапортовал мне Хелми. На людях он так ко мне обращается, а по имени только в близком круге.

– Молодец. Останься со мной. Не вставай в строй, – сказал я и как будто в ледяную прорубь окунулся. Сейчас начнётся…

Я стоял перед своими дружинниками и ополчением. Тут стоит около девяноста человек, остальные ещё на марше, ещё не подтянулись к деревне. Я стоял. Молчал. Не знал, с чего начать. Тут сейчас решается, быть ли мне бароном или, может, умереть тут же, от бунта своих парней. То, что я скажу или даст мне возможность удержаться ещё какое-то время на плаву в качестве барона, или…

– Парни. Мужики. Воины! Не все из вас знают, почему мы здесь собрались. Я расскажу.

Стою. Говорю. И понимаю, что неправильно начал речь. Только одно радует, что начал с сути. «Не все знают». Как же. Это чушь. Все знают, почему мы здесь. За время марша наверняка все языки себе стёрли. Но именно такие слова мне нужны в начале. У них свой вариант правды. А я хочу дать свой вариант правды. Обе правды почти равноценны, но дьявол, как всегда, прячется в деталях.

– У всех у вас в долине семьи, друзья, близкие. Я поклялся защищать долину от врагов. Вы поклялись помогать мне в защите своих семей и близких. Каждый из нас делает, что может, для этой цели! – блин, как много пафоса в словах, так меня могут и не понять. Тут люди попроще. – Все вы знаете, что враги бывают внешние и внутренние. Есть враги, которые хуже змеи. Змея, пригретая на груди, всегда кусает ядом! – опять не то говорю. Вижу волнения, перешёптывания в строю. Хреново, так и до своей кончины можно добазарить.

– Я хочу, чтобы вы знали. Те, кто засел в ущелье, нам не враги! – смотрю на настроение толпы, быстро поправляю себя я, свои прежние слова насчёт змеи и внутренних врагов. – Они наши братья. Наши друзья. Наши отцы и деды!

Шёпот в строю начал набирать обороты. Мужики дезориентированы, ждали одного приказа – рубить своего земелю и родича, а тут я дал заднего.

– Но злой враг среди нас! – заорал я во всю глотку, пользуясь сумятицей в строю. – Злой враг пришёл на наши земли! Пришёл грабить, убивать. Насиловать наших матерей, жён, сестёр, детей! Будь проклят подлый граф Илмар!

Люди в строю перестали шептаться, замерли и ждали того, что я дальше скажу. Ещё бы. Собрались тут для одного, а я за другое говорю.