Серебряный змей в корнях сосны - Дубинина Мария Александровна - Страница 47

– Комнат достаточно, я велел приготовить сразу несколько, на выбор, и не прогадал. Пожалуйста, располагайтесь.

Каждому достались отдельные покои, а жена лорда Киномото и наложницы из гарема жили ярусом выше. А над ними еще располагались личные комнаты хозяина, а уже на самом верху – обзорная вышка, откуда можно было наблюдать за звездами.

Прежде чем удалиться, Морикава-сэнсэй напутствовал:

– Будьте внимательны и осторожны. Если встретите Юрико-химэ, ведите себя благоразумно. Это супруга лорда Киномото, благородная дама одной из ветвей древнего рода Минамото.

Хизаши вместе со всеми послушно произнес: «Да, учитель», но уж точно не собирался следовать какой-то глупой человеческой благоразумности, тем более большинству из людей это слово вообще незнакомо. Он отворил сёдзи и успел заметить, что комната Кенты находилась рядом с его.

Рассказ Янагибы пестрел дырами, как старый зонтик Куматани. Хизаши собрался вздремнуть, чтобы доспать то, что не смог доспать утром, но едва разложил футон, как в коридоре кто-то недвусмысленно потоптался.

Лучше бы это были призраки.

– Мацумото-сан? – послышалось из-за тонкой перегородки. – Ты здесь?

Хизаши посмотрел на темнеющие под потолком балки, не нашел в них помощи и нехотя отозвался.

– Здесь. Чего тебе?

Сасаки неловко кашлянул.

– Мацумото-сан… Ты… Ты не хотел бы прогуляться по замку?

От удивления Хизаши даже сел, ведь где это видано, чтобы Сасаки Арата сам, по своему желанию, пришел о чем-то его просить? Тем более составить компанию в безобидной прогулке. Не успев прийти к какому-нибудь выводу, он услышал шорох, и уже голос Кенты негромко поинтересовался, в чем дело. Сасаки обратился к нему с той же просьбой, но на сей раз получил быстрое согласие. Тут уж и Хизаши пришлось подтянуться – не отпускать же их на поиски приключений одних?

Собственно, насколько эта мысль была нелепой, Хизаши понял, уже покинув комнату. С чего бы ему вообще переживать за этих людей? Но стены давили, сжимая в холодных объятиях, смотрели десятками невидимых глаз – из темных углов, из-за потолочных балок, сквозь тонкие сёдзи закрытых комнат. Но при этом Хизаши не мог определить, сколько здесь других ёкаев, помимо него, и в них ли кроется корень всех бед?

Он, видимо, был слишком отстранен, потому что сначала Кента обернулся на него, а потом и Сасаки.

– В чем дело? – спросил Кента. – Тебе все-таки тоже здесь не нравится?

– Тоже? – Сасаки бросил настороженный взгляд на Кенту. – О чем ты?

– Трудно дышать, – хмурясь, пояснил Куматани и накрыл ладонью нитку черных бусин на шее. – Нехорошее место.

– Нехорошее место… – задумчиво повторил Хизаши. – А какие они, хорошие места?

– Лес вокруг святилища, – не задумываясь, ответил Кента. – Родная деревня. Поле после дождя, терраса, нагретая солнцем. Да много чего. А твое хорошее место – какое?

Хизаши застыл под его взглядом, не зная, что ответить. Он родился в корнях старой сосны, помнил запах земли и ковра перегнившей хвои. Было ли это для него тем самым – лучшим – местом?

– Хочу посмотреть, что там выше, – сказал он и прошел между ними дальше.

– Нельзя! – ужаснулся Сасаки. – Там живут женщины!

– Боишься женщин?

И тут что-то черное пересекло коридор в дальней его части. Хизаши отметил это мельком, а Кента сразу поспешил вперед. Возле лестницы, ведущей наверх, сидел кот с блестящей черной шерстью и деловито умывался. Трое людей не отвлекли его от важного дела, лишь на мгновение лапка замерла, а потом продолжила движение. Хизаши первым делом убедился, что у кота только один хвост, а уже потом разочарованно шикнул на него.

– Эй, котик! – Кента подошел ближе и опустился на корточки. – Ты здесь живешь?

Кот поднял голову и уставился на человека круглыми желтыми глазами. А потом и вовсе начал тереться о его хакама, оставляя на ткани короткие шерстинки.

– Должно быть, он ловит здесь мышей, – предположил Сасаки и почесал животное за ухом. Тот тряхнул головой, но от повторного поглаживания не отказался. – Как, интересно, его зовут?

Хизаши интереса к хвостатому зверю не испытывал. Подошел чисто из любопытства, и кот вдруг прижал уши к голове и зашипел.

– Тише, тише, – Кента погладил его, успокаивая. – Какой норовистый.

– Забери его себе, – буркнул Хизаши и обернулся к лестнице.

Слух уловил шорох ткани, а носа коснулся душный запах благовоний. Кот мяукнул.

– Кажется, нашлась хозяйка, – тихо произнес Хизаши и отступил на шаг, когда по ступеням начала спускаться женщина.

Все всякого сомнения, это была хозяйка замка, жена лорда Киномото – Юрико-химэ. Одного взгляда хватило, чтобы понять – весна ее уже миновала, однако Юрико-химэ не жалела косметики – высветляла лицо, подкрашивала маленькие алые губки и черные дуги бровей, – чтобы сохранить былую красоту. Но выдавал взгляд. Отчего-то Хизаши на ум пришло слово «тусклый». Глаза Сасаки блестели постоянным испугом, глаза Мадоки сверкали непримиримостью, граничащей с твердолобием. А глаза этой госпожи не трогал никакой свет – они были пусты.

– Куро! – воскликнула она и прижала широкий рукав ко рту. – Прошу прощения. Вы, должно быть, те экзорцисты, о которых говорил Янагиба-сан?

Ее голос мягко журчал, точно весенний ручей в саду, нежный и тихий. Следом спустилась служанка и встала за плечом госпожи, бросая на юношей любопытные взгляды. Кента без тени смущения протянул Юрико-химэ кота и улыбнулся.

– Он ваш?

Беглец растерянно мявкнул, но, попав в руки хозяйки, утробно заурчал.

– Спасибо, – поблагодарила Юрико-химэ. – Куро еще не привык к этому замку, постоянно убегает и прячется.

Она погладила кота между ушами, и тот затарахтел с удвоенной силой.

– Так вы экзорцисты?

– Ученики, – ответил Кента и сделал еще одну страшную вещь – протянул руку и погладил кота в том месте, которого только что касались пальчики госпожи. – Так тебя зовут Куро? Очень подходящее имя.

Сасаки побледнел так, что вот-вот собирался рухнуть в обморок. Хизаши повеселел, представляя, какое наказание получит Куматани, когда сэнсэй узнает о его поведении в присутствии знатной госпожи. Больше того – в отношении этой самой госпожи. Даже бывший змей знал, что дозволялось, а что нет в сложном мире людей.

– Вот как? – слабо удивилась Юрико-химэ. – Я никогда не видела учеников оммёдзи. Составите ли вы мне компанию за чаем? Кажется, Куро вы понравились.

Бледнеть дальше стало некуда, и щеки Сасаки налились нездоровой краснотой. И вот тут-то Хизаши улучил момент, чтобы усугубить ситуацию.

– Если госпоже так будет угодно, – с учтивой улыбкой сказал он.

– Сузу, – обратилась госпожа к своей служанке, – посмотри, какие милые юноши. Теперь нам точно больше нечего бояться.

Она склонила голову, и все трое ответили глубокими поклонами.

Едва стих звук шагов на третьем ярусе цитадели, служанка по имени Сузу открыла рот.

– Правда, настоящие ученики оммёдзи? – протараторила она. – Правда-правда? Ох, хорошо-то так! А то мы с госпожой сами не свои от страха. Ох, радость-то какая!

Она прижала руки к груди и, бросив кокетливый взгляд на Сасаки, упорхнула вслед за хозяйкой.

В тишине было слышно, как часто бьется чье-то сердце.

– Сасаки, ты перенервничал, – безжалостно произнес Хизаши. – Мне за тебя стыдно.

– Стыдно? – почти всхлипнул он. – Он… Вы… Это же жена лорда Киномото! Нельзя с ней вот так… запросто.

Куматани посмотрел на Хизаши в поисках разъяснений. Стало даже немного совестно.

– Я оскорбил Юрико-химэ? – спросил Кента.

– Не думаю, что она так считает, – успокоил Хизаши. – Но будь осторожен, как бы она в тебя не влюбилась.

Сасаки помянул светлых ками, но как-то безнадежно, будто отчаялся добиться от спутников хоть подобия этикета.

В покоях Юрико-химэ пахло жасминовым чаем и сладковатыми благовониями. Хизаши пришлось прикусить щеку, чтобы не сморщиться.

Хозяйка сидела за низким столиком, и слои цветного шелка, один поверх другого, аккуратным полукружием лежали за ее спиной, а по ним стекали черные гладкие волосы, такие длинные, что сами походили на шлейф. Служанка почтительно сидела поодаль на коленях и держала на руках кота.