Открывашка и пробой (СИ) - Смолин Павел - Страница 44

— Нормально, — смог выдавить я. — Преступник всегда возвращается на место преступления! — изрек древнюю мудрость и нервно заржал.

— Соображаешь, — хмыкнул Тимофей. — Как дети малые подставились.

— Подставились, — неохотно признал физрук. — Больше не суемся. Интервал «возвращения» не меньше месяца.

— Есть, командир, — с невидимой Геннадию Петровичу издевательской ухмылкой козырнул КГБшник.

— Все, выводи нас, Андрей, — велел горе-командир.

Может я вообще зря этим людям доверяю? Может они, прости-господи, тупые?

Вывалившись на поляну, выдали Юре, Игорю, Вадиму, Джиму и Биллу новые инструкции. Боевики пожали плечами с видом «нам-то чего?». Прямо как я! Попрощавшись с Константином Викторовичем, сформировали полноценную цепочку и отправились искать Скандинавию — высший приоритет, перевалочную базу — вторая по значимости цель, или чего прикольного спереть — в последнюю очередь.

Сначала нам попался подвал жилой многоэтажки — узкое окошко под потолком показывало ночь, но свет звезд, фонарей и неоновых вывесок с иероглифами позволил понять, что мы где-то в Великой Японии. Дальше решили не лезть, но пробой мне было велено запомнить на будущее. Даже стараться не надо — все посещенные места откладываются в памяти автоматически, формируя как бы карту «тамбура».

— Тимофей, а как у вас… — начал было я спрашивать.

— Можно на «ты», я только снаружи старый, а внутри еще ого-го! — хохотнув, перебил он. — Давай потом поговорим, когда время будет, хорошо?

— Хорошо, — согласился я подождать с вопросами о его способностях.

Второй пробой вывел нас в симпатичный сосновый лес. Небо над головой было окрашено в рассветные тона, и было решено провести разведку. Для скорости оборотни разделись и трансформировались. Мы с Тимофеем и Геннадием Петровичем уселись ждать под дерево, слушая пение птиц и шелест ветвей.

— Лес — не база, но как временное решение прокатит, — рассуждал КГБшник. — Желательно землянку выкопать, стены забетонировать — от вредителей — и вход замаскировать. Представь, — с ухмылкой обернулся ко мне. — Идет охотник, а тут на полянке гора барахла лежит! — заразительно заржал, и я невольно подхватил.

Оборотни вернулись через условленные пять минут. Трансформировавшись, выдали отчет: лес тянется во все стороны. Геннадий Петрович велел пробежаться еще, попросив вернуться либо если найдут цивилизацию, либо через сорок минут — за это время оборотни успеют «разведать» радиус в добрых полторы сотни километров.

— Что ж, время есть, — отреагировал на мой любопытный взгляд Тимофей. — Пиромант оперирует воздушными потоками.

Я ощутил, как мне в лицо, словно из невидимого фена, подул теплый воздух.

— Это, так сказать, минимум, — пояснил пиромант, «выключив» фен. — Около храма я немножко устал. Если на полную врубить, выжгу тут все в радиусе двух километров. Но тогда вам меня на себе тащить придется и кормить внутривенно — на неделю в кому грохнусь.

— А ты относительно других пиромантов сильный? — спросил я.

— Относительно, — ухмыльнулся он.

— Нам как-то в усиление троих пиромантов выдали, — решил поделиться Геннадий Петрович. — Городок такой был — Юрьинск, пятьдесят тысяч населения там жило. Эвакуировали, конечно — не настолько дерьмовая ситуация была, чтобы ракетами накрывать. Но когда зачистка закончилась, городка не стало — даже стены бетонные поплавились. А этих троих — да, нам на себе вытаскивать пришлось.

— Это из группы «Пламя», — кивнул Тимофей. — Двадцать человек в ней всего, совокупная мощь приравнивается к мегатонной атомной бомбе. Москву спалить могут часа за полтора. Зарплаты у них… — присвистнул. — Нам и не снилось.

— А сколько в КГБ платят? — заинтересовался я.

— Рядовому оперативнику двадцать тыщ, — ответил он. — Лейтенанту — двадцать две. Ну и дальше в таком духе. За способности доплачивают, но отбор очень строгий — сам понимаешь, Госбезопасность штука важная.

— А какая у тебя пенсия?

— А тебя не учили, что чужие деньги считать невежливо? — фыркнул он.

— Просто экономику люблю, — отмазался я.

— Двадцать четыре от КГБ, я майором на пенсию вышел, — ответил Тимофей. — «Семерка» сверху за пиромантию — если где беда большая случится, меня на подмогу выдернут, в запасе числюсь. И три — за ранения боевые, — расстегнул китель, оттянул ворот тельняшки и показал круглые шрамы на левом плече и правой грудине.

— Бандитская пуля? — предположил я.

— Именно! — хохотнул он. — Гену посильнее в войсках потрепало, но у них регенерация хорошая — даже конечности отрастают.

— Американцы рассказывали, — кивнул я. — Джиму жук ноги по середину бедра отгрыз, полгода отращивал.

— П****т, — отмахнулся КГБшник. — Ген, у тебя рука за сколько выросла?

— Недели три, — ответил физрук.

— Видишь! — с улыбкой развел руками Тимофей. — Американцам верить, Андрей, последнее дело. Что еще рассказывали?

Я кратко пересказал.

— Нормально, — оценил КГБшник. — На жалость давят, но в меру — тут преувеличили, там усилили. В целом — так все и есть, хреново в Америке оборотням. Да везде хреново, у нас еще по-людски. Рудименты социализма, — развел руками. — Раньше даже плакаты рисовали тематические: «оборотень такой же человек». Терпеть, сука, нацистов не могу — мы вон с Геной росли, пробоем одним накрыло, он меня в зубах вытащил, — закатав рукав, показал россыпь старых шрамов на правом запястье. — Чуть не отгрыз, но я свой долг помню.

— Покраснею щас, — фыркнул физрук.

— А вы что, младше Константина Викторовича? — удивился я.

— Младше, — кивнул Геннадий Петрович. — Его в армии потрепало сильно, целителю пришлось поработать — вот, помолодел на десяток лет. Мне так не повезло, — ухмыльнулся.

— Н***й такое везение, — фыркнул Тимофей.

Оборотни вернулись и доложили: не кончается лес. Назначив операцию по обустройству базы и переносе добра на завтра, мы отправились дальше.

Следующий пробой выплюнул нас в океан. По возвращении КГБшник высушил нас потоками теплого воздуха, и мы двинулись дальше. Шагнув в пробой, я приземлился ногами на металлический пол и обомлел — в огромном помещении, у металлических стен, стояли клетки с жуками. По мозгам ударила волна боли, я схватился за голову и рухнул на колени.

Время, пространство, мысли, даже собственное «я» — всё исчезло, сменившись дарующей блаженство пустотой и ощущением единства с теплой, охотно делящейся вкусными питательными соками, биомассой. Останься у меня желание думать, я бы сравнил эти ощущения с тем, что испытывает младенец в материнской утробе. Но думать не хотелось — хотелось остаться в этом состоянии навсегда.

*помоги*

Пустота в голове никуда не делась, но радость единства с биомассой исчезла. Вместо нее появилось ощущение тела — шесть тонких, но прочных, оканчивающихся острыми лезвиями конечностей, большая, вытянутая вверх голова с треугольными «антеннами» по бокам и маленькими, кокетливыми жвалами, и длинное, по форме напоминающее кентавра, бронированное тело. Верхняя часть обладает двумя дополнительными, трехпалыми конечностями. Она плавно переходит в округлую, напоминающую муравьиное брюшко, часть. Вопреки кажущемуся неуклюжим внешнему виду, я знаю, что я — быстра, сильна и очень-очень опасна! А еще — жутко голодна.

*помоги*

После «тест-драйва» тела пришла дезориентация: органы восприятия для маленького мозга оказалось слишком навороченными — я вижу тепло и холод, ощущаю радиоволны и радиационный фон. Звуков нет, но они и не нужны — «антенны» ощущают пространство на много тысяч метров вокруг. Лезвия ног ранят слегка пульсирующую биомассу, но ничего плохого в этом нет — ранки моментально затягиваются, а вокруг из инкубаторов поднимаются тысячи примитивных собратьев, среди которых выделяются похожие на слизней Сборщики, при взгляде на которых жвала непроизвольно начинают шевелиться от голода.

*помоги*