Роза в цвету - Олкотт Луиза Мэй - Страница 31

– А вот и следующая парочка: Стив, разодетый павлином, с огромным букетом для Китти, и бедолага Мак: с виду джентльмен, по ощущениям мученик, – заметила Роза, глядя, как в большие ворота, украшенные дугой из плюща, остролиста и хвои, выезжает один экипаж и въезжает другой.

– Вот он! Я взял его на буксир до конца дня, а ты уж подбодри его своей похвалой, потому что он последовал со мной совершенно безропотно, хотя до того собирался куда-то сбежать вместе с дядей, – объявил Стив, отступая в сторону, чтобы Розиному взору предстал его брат, который в праздничном наряде был необычайно хорош собой: перевоспитание начало давать свои плоды.

– С новым годом, бабушка, и тебя тоже, кузина! Желаю вам многих счастливых лет, ибо вы этого заслужили! – поздравил их Мак, не обращая на Стива ни малейшего внимания. После этого он сердечно поцеловал старушку, а Розе вручил миленький букетик из маргариток.

– Говорят, маргаритки помогают от сердечной боли. Думаешь, мне это требуется? – спросила Роза, внезапно посерьезнев.

– Оно всем требуется. А что еще могу я тебе подарить в такой день?

– Да, ты прав. Спасибо. – Глаза Розы внезапно увлажнились, потому что, хотя Мак и не был особенно речист, ее всегда трогали его галантные поступки – он лучше других умел чувствовать ее настроение.

– Арчи уже приходил? Мне он сказал, что никуда не хочет, но я надеюсь, что ты выбила эту дурь у него из головы, – сказал Стив, поправляя галстук перед зеркалом.

– Да, дружок, приходил, но выглядел так уныло, что у меня теперь прямо душа не на месте, – ответила бабушка Изобилия, ходившая вокруг пышно накрытого стола, шелестя самым своим роскошным платьем из черного шелка, богато украшенного старинным кружевом.

– Ничего, через месяц-другой успокоится, а Фиби быстренько найдет себе другого воздыхателя – ты за него не переживай, бабуля, – ответствовал Стив, напуская на себя вид человека, разбирающегося в подобных материях.

– Если Арчи забудет, я стану его презирать, и я знаю наверное, что Фиби не будет искать другого поклонника, хотя вокруг их наверняка будет целый рой, ведь она такая милая и славная! – возмущенно воскликнула Роза, ибо, единожды взяв влюбленную пару под свое покровительство, теперь постоянно бросалась за нее в бой.

– То есть ты хочешь, чтобы Арчи и дальше питал несбыточные надежды да так бы и прожил всю жизнь? – уточнил Мак, надевая очки, чтобы повнимательнее рассмотреть узкие ботинки, вызывавшие у него сильнейшее отвращение.

– Совершенно верно, потому что нет ничего хуже неверного возлюбленного!

– Это точно. То есть, по-твоему, поклоннику положено ждать, трудиться и любить, пока дама не смягчится или не даст ему понять, что из этого ничего не выйдет?

– В ответ на добродетель и постоянство лично я бы рано или поздно смягчилась.

– Я обязательно передам твои слова Пембертону, потому что он здорово оглоушен, луч надежды придется ему очень кстати, вне зависимости от того, готов он ждать лет десять или нет, – вставил Стив, которому нравилось поддразнивать Розу разговорами о ее поклонниках.

– Никогда тебе не прощу, если ты хоть кому-то передашь мои слова. Все дело в том, как замысловато Мак задает вопросы, – мне вообще не следует на них отвечать. Вечно ты заговариваешь на такие темы, и тебя не остановить, хотя мне это решительно не по душе, – запальчиво откликнулась Роза.

– Ах, бедняжка Пенелопа! Дразнят ее тут, понимаешь ли, из-за ее поклонников, нет бы оставить в покое, пока не вернется ее Улисс, – произнес Мак, усаживаясь, чтобы прочитать пожелания, которые торчали из изящных конфеток, разбросанных по столу.

– Просто вся эта суматоха вокруг Арчи здорово нас деморализовала. Даже наш филин проснулся и все не может прийти в себя от изумления. А у него, бедняги, в этих делах никакого опыта, он понятия не имеет, как себя вести, – заметил Стив, нежно и придирчиво оглядывая свой букет.

– Совершенно верно, вот я и пытаюсь собрать соответствующие сведения, потому что когда-нибудь, возможно, и сам влюблюсь и мне они пригодятся, – ты разве не понимаешь?

– Это ты-то влюбишься? – Стив, не сдержавшись, хихикнул, представив себе книжного червя в роли пылкого возлюбленного.

Мак невозмутимо подпер ладонями подбородок, задумчиво посмотрел на брата и ответил, как всегда, загадочно:

– А что тут такого? Любовь я намереваюсь изучать так же, как и медицину, ибо это одна из самых таинственных и удивительных болезней человечества, а лучший способ познать ее сущность – переболеть самому. Возможно, я рано или поздно подхвачу эту заразу, и мне, понятно, хотелось бы знать, какие существуют методы лечения.

– Если болеть ты будешь так же бурно, как болел корью и коклюшем, я тебе не завидую, старина, – заметил Стив, которого все это сильно забавляло.

– Лучше уж бурно. Ценный опыт добывается только усердным трудом, а тут речь, насколько я понимаю, о самом важном жизненном опыте – важнее лишь смерть.

В сдержанном тоне и задумчивом взгляде Мака было нечто такое, что заставило Розу посмотреть на него с удивлением: она никогда раньше не слышала от него подобных речей. Стив, озадаченный не меньше кузины, тоже пронзил Мака взглядом, а потом пробормотал совсем тихо, изображая притворную тревогу:

– Он что-то подхватил в лечебнице, возможно тиф, у него мысли путаются. Нужно его поскорее увести, пока бред не усилился. Идем, ненормальный, нам пора.

– Не переживай. Со мной все в порядке, и я горячо признателен тебе за совет, потому что, сдается мне, когда и если настанет мой час, я буду любить исступленно. Ты ведь в это веришь, да? – Мак задал этот вопрос таким серьезным тоном, что все невольно улыбнулись.

– Разумеется, верю, быть тебе настоящим Дугласом, нежным и верным[30], – ответила Роза, гадая, каких еще странных вопросов ждать от кузена.

– Спасибо. Тут дело вот в чем: в последние дни я так много времени проводил с нашим недужным Арчи, что сильно заинтересовался этим недугом и, естественно, считаю необходимым рано или поздно исследовать соответствующий предмет, как это пристало любому разумному человеку, – вот и все. Ладно, Стив, я готов. – И Мак решительно поднялся, будто сообщая, что урок окончен.

– Душенька моя, этот мальчик у нас то ли недоумок, то ли гений; узнать бы уж наверняка, который из двух, – заметила бабушка Изобилия, озадаченно покачав лучшим своим капором и вернув тем самым все украшения на положенные места.

– Время покажет, но мне сдается, что про недоумка тут и речи нет, – ответила Роза, вытаскивая из-за корсажа букетик белых роз, чтобы освободить место для маргариток, хотя к голубому платью они подходили куда хуже.

Тут явилась тетя Джесси – помочь им принимать гостей, а с ней Джейми – предоставить себя в полное их распоряжение: в этой связи он то нависал над столом, точно муха над горшочком меда, то прижимал нос к оконному стеклу и взволнованно докладывал:

– А вон там еще кто-то идет!

Следующим явился Чарли в лучезарном настроении, ибо очень любил всякие праздники и приемы и в такие моменты становился совершенно неотразимым. Он принес Розе дивный браслет и получил благосклонное разрешение надеть его ей на руку – она же тем временем бранила его за расточительность.

– Я всего лишь следую твоему примеру; знаешь же, что «тем, кого любишь, нужно дарить только лучшее, и самое приятное в жизни – это отдавать», – ответствовал Чарли, цитируя ее собственные слова.

– Хотелось бы, чтобы ты последовал моему примеру не только в этом, но еще и в других вещах, – серьезно произнесла Роза, но тут бабушка Биби призвала Чарли попробовать, хорошо ли удался пунш.

– Нельзя нарушать светские приличия. Бабушкино сердце разобьется, если мы не выпьем за ее здоровье на добрый старый манер. Но ты не переживай: у меня собственная голова на плечах, что очень кстати, потому что без нее я с этим точно не разберусь, – рассмеялся Чарли, продемонстрировав ей длинный список визитов, а потом отвернулся, чтобы исполнить желание старой дамы; они чокнулись, и Чарли осыпал ее дождем веселых и ласковых комплиментов.