Тайга (СИ) - Громов Виктор - Страница 10

— Вкусно пахнет. Что это?

Зиночка пожала плечами.

— Не знаю. Не помню. Надо у Эдика спросить. Это он собирал.

Я ожидал, что воду будут сливать, но нет — Зиночка выложила тушенку прямо в жижу. Размешала прикрыла крышкой. Поймала мой взгляд, поспешила объяснить:

— Так сытнее будет. У нас с продуктами проблема.

Что ж, против такого ароматного супца я ничего не имел.

Ребята пришли голодные, уставшие и расстроенные. Все поиски не дали результата. Тоха понес в палатку вещмешок. Эдик сразу придвинулся к Зиночке. Вид у него стал дурацким, счастливым, как у всех влюбленных. Санжай хранил стоическую невозмутимость.

Юрка обозрел место стоянки, спросил удивленно:

— А где Наташка?

Я кивнул в сторону палатки, сделал кислое лицо. Парню сразу стало любопытно.

— Колись, что тут у вас случилось.

Я пожал плечами. Зиночка не стала молчать:

— Он назвал Наташу Натой.

Вероятно, в этом был какой-то сакральный смысл. Юркины глаза на миг стали круглыми, а потом он заржал, но быстро заткнулся.

— Ну ты даешь, камикадзе. Радуйся, что не убила. Кто ж так делает?

Ответа на вопрос он ждать не стал, направился к палаткам. Мне пришлось узнавать у Зины:

— А что не так? Имя, как имя.

— Только Наташа его терпеть не может. Прощает исключительно Юрке по старой памяти. Они друг друга с пеленок знают. А он ее так зовет, когда хочет позлить.

Вот те на. Кто бы мог подумать. Чтобы в другой раз не промахнуться, я решил уточнить:

— А я ее как зову?

Зиночка ответила без запинки:

— Тата, Татуля, — чуть задумалась, добавила, — Таточка.

Чудны дела твои, Господи. Кто их вообще разберет этих женщин. Какая хрень им может нравится.

Обратно Юрка вернулся с Наташей. Сразу стало понятно, что она спала, и у меня отлегло от сердца. Девушки быстро притащили большую клеенку, расстелили на земле. Расставили миски, принесли ложки, сухари.

Коля снял с огня котелок, на его место повесил чайник. Эдик вдруг хлопнул себя по лбу. Воскликнул:

— Совсем забыл.

Метнулся к Тохиной палатке. Обратно вернулся с большим газетным кульком.

— Что там? — Зиночка не удержалась от вопроса.

Эдик загадочно усмехнулся:

— Деликатес.

Деликатесом оказалась обычная кислица.

Импровизированный суп разлили по мискам. Зиночка раздала сухари, строго выделяя по одной штуке. Себя и Наташу обошла стороной.

Я наворачивал ложку за ложкой, закусывал кислицей, хрустел сухариком и думал, что мне, человеку двадцать первого века, испорченному глутаматом и прочей химией, не доводилось есть ничего вкуснее.

Когда котелок почти опустел, Зина спросила про приправу:

— Эдик, а травка, что ты нарвал, как называется?

Рыжий расплылся в довольной улыбке.

— Пажитник. Совсем молоденькие росточки нашел. Нравится?

— Офигенно!

Юрка пытался говорить с набитым ртом и потому едва не подавился.

А я вдруг осознал, что все старательно обходят стороной тему пропавшего Зиночкиного брата. Словно это может помочь. Может хоть что-то изменить. Моих вопросов тоже боятся. И глянул Тоху. Пристально, вопросительно, только сказать ничего не успел. Он выдал первым:

— Мишань, я помню. И слово свое сдержу сразу после обеда.

Я кивнул. Такой расклад меня вполне устраивал.

Только сразу после еды меня взял в оборот безжалостный Эдик. Поставил стул на ровное место. Велел:

— Садись сюда. Будем менять повязку.

Я послушно сел. В душе моей не было никаких сомнений. Этот рыжий лекарь, хоть и не человеческий врач, но точно желает мне добра.

Эдик принес аптечку, поставил ее на второй стул. Вымыл руки с мылом. Все следили за ним с серьезными лицами, словно были не в тайге, а в самой настоящей операционной.

А потом началась пытка. Эдик принялся отдирать нашлепку. Пластырь лип к волосам, больно дергал. Вам никогда не делали депиляцию головы? Нет? И не пытайтесь пробовать. Я тихо шипел сквозь стиснутые зубы. Мой мучитель приговаривал:

— Ну, потерпи, чуть-чуть осталось.

Это чуть-чуть растянулось для меня до бесконечности. Когда же повязку удалось одолеть, над моим затылком раздалось дружное оханье. Эдик восхищенно прицокнул языком:

— Если бы вчера не видел своими глазами, то ни за что бы не поверил, какая рана здесь была.

— Во-во, — поддержал его Тоха, — я только хотел спросить, куда дели дыру?

— Была, — бросилась на защиту Эдика Зиночка, — правда, была. Я тоже видела.

— Ну, не знаю.

Голос Антона преисполнился скепсисом. Я выпалил первое, что пришло в голову:

— У меня вообще хорошая регенерация тканей!

— Мда? — Юрка приподнял одну бровь, усмехнулся. — Раньше не наблюдалось. И вообще, ты где таких слов набрался?

— Прочитал где-то, — ответил я не совсем уверено.

Юрка заржал:

— И опять всплыло?

— Юр, да хватит уже! — Вспылила Наташа.

От нее я такой защиты не ожидал. Особенно после утреннего разговора.

— Что ты к нему цепляешься.

Юрка глянул на девушку быстро, непонятно. Сказал уже без задора:

— Я не цепляюсь. Только никак его не пойму. Он после этой травмы то ли издевается над нами, то ли реально, — и покрутил для наглядности пальцем у виска.

— Сам ты! — Наташа отзеркалила его жест. — Умник нашелся.

Юрка зыркнул по сторонам волчонком, не встретил понимая. Выпалил:

— И хрен с вами.

Ушел, уселся у самой воды на травяную кочку. Принялся бросать в озеро камешки. Я в глубине души понимал, что он прав. Сейчас его друг совсем другой человек. Ведет себя странно, говорит странные вещи. И что? Не объяснять же, что произошло? Решат, и правда рехнулся. Точно решат. Поэтому я спросил:

— Эдик, совсем что ли зажило?

— Нет, сказал тот. Но очень здорово подсохло и начало затягиваться. Учитывая, какая вчера была дырища, — натуральный феномен. Я такого точно не видел.

— А где ты мог видеть? — подал вдруг голос Санжай. — Ты же людей не лечишь.

— И что с того? — голос Эдика кипел возмущением. — Думаешь, я никогда не видел человеческих ран?

— Видел, — сказал примирительно Тоха, — конечно, видел. Не ссорьтесь ребята. Мы все на взводе. Не хватало еще переругаться.

Он тоскливо огляделся. Сразу стал похож на черного ворона, запертого пусть в просторную, но клетку.

Я проследил за его взглядом, закрыл глаза, подумал, что все мы тут словно мыши в мышеловке. Все на взводе. Того и гляди перегрыземся.

— Рекетница у меня есть, — протянул задумчиво Тоха. — Вечером попробуем пальнуть. Вдруг Генка заметит. Или еще кто…

— Генка, может, и заметит, — Юрка в нашу сторону принципиально не смотрел. — А вот еще кто, это вряд ли. Здесь до ближайшего населенного пункта почти восемьдесят километров.

— Ого!

Я повернулся, случайно выбил пластырь из рук Эдика.

— Ты чего крутишься! — возмутился тот. — Сиди смирно. Из-за тебя все заново начинать. А у меня пластыря не так уж много. Хочешь с лопухом на затылке ходить?

— Прости, — попросил я. — Тох, а как вы, то есть мы, сюда добрались за восемьдесят-то километров с таким грузом?

— Никак. Нам Вадик помог. Он нас на своем Белорусе почти треть пути провез. Две ходки делал.

— По тайге? — я окончательно обалдел.

— Зачем по тайге? Ну, то есть, не совсем. По тайге мы шли пешком. Тут раньше недалеко рудник молибденовый был. Заводы в войну снабжал. Потом тоже работал. Лет десять, как забросили.

— И что?

— Дорога к нему была. Грунтовка. Грейдер трамбовал. Сейчас она, конечно, в совсем паршивом состоянии. Но Вадькиному зверю…

Тоха сделал весьма красноречивый жест. Слов не потребовалось. Остался только последний вопрос.

— А обратно-то вы как собирались выбираться?

По напряженному молчанию, по тому, как хмыкнул благоразумный Санжай, стало понятно, что об этом они думали меньше всего.

— Ну-у-у, — протянула Зиночка, — обратно у нас будет не столько вещей…