Герцог-пират - Беверли Джо - Страница 21

Более разумная женщина ни за что не согласилась бы на это, но Белла навестила девочек в их крошечном домике. Он был аккуратным и чистым, но в нем не осталось уже ничего, что можно было бы продать, а девочки были худыми и бледными. Она должна была найти помощниц для работы по дому, а не заниматься благотворительностью, но Белла не смогла бросить сестер Йелланд так же, как не бросила Эда Грейнджа умирать в рабочем доме.

Назвавшись Беллоной Флинт, она не стала жестче, и, несмотря на заточение в Карскорте, в ней появилась мягкость по отношению к несчастным. Мягкость, которой не было в Белле четыре года назад…

Несмотря на физическую слабость, сестры охотно взялись за работу, возможно, думая, что если они будут плохо работать, то их выгонят. В течение нескольких дней Эд тоже делал всю работу, которую мог, сидя на своем матрасе на кухне, а через неделю уже ковылял на костыле. Теперь они все были надежными помощниками, и Белла благодарила их за это каждый день.

Белла знала, что сможет сделать для них больше.

Энни превратилась в хорошую кухарку, а Китти – в весьма умелую горничную, но Белла не хотела останавливаться на этом. Они обе были умными девочками, и она уже научила их и Эда читать, писать и занималась с ними арифметикой. Если через несколько лет Белла откроет для них свое дело, они смогут стать независимыми женщинами, как и она сама.

Возможно, кондитерскую или чайную. Или галантерею. Все, что угодно, лишь бы им не пришлось из необходимости выходить замуж. За время, проведенное с леди Фаулер, Белла поняла, что для многих женщин опасности, связанные с замужеством, намного перевешивают любые преимущества. Но быть одинокой, без семьи и дохода – это тоже тяжелая участь.

Насчет обустройства жизни Эда Белла не переживала. Ему требовалось только хорошо учиться.

Переодевшись в ночную рубашку, Белла с тоской посмотрела на свою кровать, и, несмотря на сильную усталость, села за письменный стол, чтобы записать события прошедшей ночи. Увы, скандал оказался разочарованием, да и в общем-то не был секретом. Весь маскарад сплетничал о лорде Грандистоне и его жене, поскольку, похоже, сам их брак был тайной.

Она не заметила ничего, кроме пьянства и распущенности.

Белла узнала, что король присутствовал только после того, как он уехал. В любом случае она не стала бы писать про это, поскольку леди Фаулер считала его воплощением добродетели, надеждой на исправление нации. Разум бедной леди был и без того в плохом состоянии. Разочарование могло вызвать припадок.

Белла нервно покусывала кончик пера, хмурясь и думая о леди Фаулер. Пора было покинуть это общество, но куда ей было идти? Мысль о том, что она может остаться одна в этом мире, приводила ее в ужас. Она также не решилась бы оставить более слабых членов сообщества на произвол леди Фаулер и радикальных наклонностей сестер Драммонд.

Белла потерла лоб, пытаясь сосредоточиться на письме, но ни глаза, ни разум не слушались. Все ее мысли были заняты злым пастухом, слабо освещенной террасой и удивительными поцелуями.

Она встала и поправила ночную сорочку. Нельзя быть такой наивной и восприимчивой к соблазнительным чарам негодяя!

Белла провела грелкой по кровати, затем убрала ее в сторону и забралась под одеяло, пока там было еще тепло. Идеально. Она устроилась поудобнее, отгоняя мысли о всяких глупостях. Но внезапно далекие воспоминания ожили в ее памяти.

Последний бал-маскарад, на котором ей довелось побывать, был в поместье Векстейбл, недалеко от Карскорта. Но там был более скромный прием. Все друг друга знали, но притворялись, что не узнают, играя свои роли. Тогда она ускользнула с…

О, кто же это был? Том Фицменерс или Клиффорд Шпик? Наверняка это был Том. Она помнила, что тот благовоспитанный джентльмен был всего на несколько лет старше ее и сильно нервничал, оказавшись наедине с молодой леди. А когда дошло дело до поцелуя… Он, конечно, был большим неумехой в этом.

Она улыбнулась, вспоминая тот вечер. Какой же шалуньей она была!

Больше всего в те времена она любила танцевать.

Тогда так много танцевали – на балах и собраниях, а иногда экспромтом – то в одном доме, то в другом. Мебель отодвигалась, ковры сворачивались, кто-то начинал играть на клавесине или верджинеле.

Четыре долгих года без танцев, флирта, даже намека на поцелуи… Она не понимала, как сильно ей этого не хватало… До сегодняшнего вечера.

Почему она так запаниковала? Из-за порочного пастуха или собственной лихорадочной реакции на его прикосновения? Реакции, которая вырвалась наружу так яростно, словно она жаждала этого уже давно.

Белла не хотела терять свою свободу и выходить замуж, но и отрицать, что ей нужен мужчина, тоже не могла. Молодой, красивый, порочный и искусный в любви.

Она перевернулась и зарылась головой в подушку, будто это могло помочь ей забыть обо всем. Но разум не поддавался, и воспоминания о тех мгновениях снова и снова вихрем проносились в ее голове.

Эти глаза, захватившие ее в плен… и шелковистая шаль, которой он притянули ее к себе – стройному, подтянутому и горячему… Их тела соприкасались, и между ними был такой тонкий слой одежды…

Такие горячие, не терпящие возражений, губы… Этот поцелуй был совсем не похож на поцелуй Тома Фицменерса.

Но немного похож на поцелуй капитана Роуза.

Она перевернулась на спину, и ее взгляд устремился в темноту. Она уже и забыла про это. Капитан Роуз тоже украл у нее поцелуй, но другого сходства не было, или… было?

Темная щетина? Пастух был небрит, потому что притворялся крестьянином; капитан Роуз – потому что был капитаном Роузом. Он, конечно, не крестьянин, но явно человек не того положения, чтобы присутствовать на Олимпийских гуляниях.

У них была еще одна общая черта: если бы Белла была настолько глупа, чтобы поддаться чарам таких мужчин, то они оба, определенно, смогли бы ее погубить.

Все в порядке! Она подбила подушку, чтобы придать ей более удобную форму. В жизни Беллоны Флинт не было места для безрассудной глупости, и лучше пусть все так и останется.

После бессонной ночи Белла поднялась позже обычного и сидела, подрёмывая, за завтраком. Она еще раз прокручивала в памяти воспоминания о празднике и отчаянно искала какой-нибудь сочный эпизод, о котором можно было бы рассказать леди Фаулер. Если она ничего не вспомнит, сестры Драммонд непременно воспользуются ее неудачей.

Но у нее ничего не получалось, и она решила, что с этим неприятным поручением лучше покончить. Она быстро переоделась в одно из скучных, практичных платьев Беллоны, подавив глупые воспоминания о том тонком платье с бала-маскарада, и о том, как мужчины реагировали на нее в обличье нимфы.

Белле не требовалась помощь в одевании, поскольку она по-прежнему носила самодельный утягивающий комбинезон вместо корсета, но она позволила Китти попрактиковаться в своем ремесле. Как обычно, Китти скорчила рожицу по поводу белья без лент, и, как обычно, Белла попыталась убедить ее в преимуществе такой простой вещицы.

– Вот, видишь! – сказала Белла, закончив одеваться всего за несколько минут. – А многие женщины тратят уйму времени на одевание и прическу.

– Поняла, мисс, – ответила Китти с явным неодобрением.

Китти совсем не радовал тот факт, что Белле приходилось выглядеть старше и непригляднее. Поэтому она всегда отворачивалась, когда Белла наносила на лицо свой крем, который делал ее кожу бледной, и темный тон, благодаря которому глаза казались впавшими.

Белла пожала плечами и приклеила маленькую бородавку на нос, а затем туго затянула волосы и спрятала их под простой чепец.

Она делала это уже несколько месяцев подряд и совсем не тревожилась по этому поводу. Но сейчас, посмотрев в зеркало, Белла скорчила рожу Беллоне Флинт. Прошлой ночью она была самой собой. Красивой женщиной. Взгляды мужчин говорили ей об этом… И не трудно было предположить, к чему это могло привести. Приколов маленький чепец к волосам, она сказала: