Грустное начало попаданства (СИ) - Леккор Михаил - Страница 12

Разумеется, будем реалистами, в СССР тот же И.В. Сталин и его мощный аппарат не позволят стать императором. Но ведь и он сам понимает, что не за чем поворачивать ход истории и монарх будет никчменный. А вот в политико-династические игры он бы поиграл. Здорово же!

Итак, предположим, его приглашают (берут и швыряют) в Кремль к И.В. Сталину. Каков твой первый ход, милостивы государь, главе партии и государству тоже ведь надо предъявить доводы, просто так он не поверит даже природному Романову!

Поразмыслив и проанализировав имеющие у него факты не только о себе, но и о текущей обстановке, он уже был готов идти к лидеру страны. Классика же — попаданец, провалившись в советское прошлое, сразу попадает к И.В. Сталину. Правда, он еще не был готов делится с ним попаданскими тайнами о будущем страны, о Великой Отечественной войне, смерти самого Сталина и нехороших действиях Н.С. Хрущева. Да и не знал Сталин, что великокняжеский Романов на самом деле еще и попаданец!

Так, скорее всего, Хозяин хотел поговорить о прошлом российской монархии, и, особенно, о большой монархической борьбы вокруг уцелевших Романовых. Посмотреть на самого великого князя Сергея Александровича, какой он в целом и стоит ли на него делать ставки.

Стоит, конечно, и попаданец Сергей Логинович это докажет уже даже на Романовых. Уж анализировать и болтать, то есть вдумчиво разговаривать, он сумеет.

Но где же этот бестолковый и, видимо, медлительный Ежов? Или, все же, И.В. Сталин решил поставить логичную точку на этом сюжете и расстрелять Сергея Александровича?

Пока попаданец осваивался в тюремном будущем и маялся в неопределенном будущем, что близким собственным, что огромной страны, Н.И. Ежов решал свои задачи, такие же трудные и смутные. Но одно он знал на почти 100 % — обмолвившись великому князю об И.В. Сталине, сам Ежов прекрасно представлял, что говорить с Хозяином он будет, только когда твердо убедится, что тот положительно отреагирует на такой шаг.

Он уже сегодня был на ненадолго в кремлевском кабинете и буквально перекинулся словами по некоторым тревожным делам. И все тогда. При этом оба они — и И.В. Сталин, и Н.И. Ежов — имели в виду, что ночью еще раз встретятся и, уже не торопясь, вдумчиво, поговорят по разным и важным заботам. Нарком НКВД — это ведь не директор швейной фабрики «Парижская коммуна», он не майки с трусами шьет!

Очень ведь все-таки сложно говорить с генеральным секретарем о таком сугубо когда-то враждебном понятии, как великий князь. Страна точно не поймет его, хотя генеральный комиссар госбезопасности на это плевал с высокой колокольни. Но захочет ли понимать И.В. Сталин, увидев такую реакцию населения? Или, скажем так, решит ли он, что это выгодно для него самого. Решит ли, что проще пассивно смотреть со стороны, а потом еще и сам даст августейшей рукой по наркомовской шее?

Очень ведь возможно. А нарком в СССР, если смотреть со стороны Хозяина, отличается от простого гражданина в основном обязанностями и только немного властными полномочиями. И еще тем, что ближе к небу. В том смысле, что много быстрее его расстреляют и он окажется на то свете. А вы думаете, ему легко!

С такими пессимистичными или, хотя бы, осторожными мыслями Николай Иванович Ежов вошел в кабинет к Хозяину. С Поскребышевым — его неизменным секретарем, сидящим, казалось бы, все 24 часа в приемной, он только поздоровался кивком. И получил такую же ответку головой. Ведь в последнее время он был каждый день и зачастую не по разу. Что уж тут здороваться!

Да и разумом он был уже в кабинете. Там у него будет урок! Жесткий, суровый урок, который проводит требовательный и, если надо, холодный наставник!

— Разрешите, товарищ Сталин? — готовно спросил он и еле слышно щелкнул сапогами по дорожке.

Хозяин только молча кивнул. Они уже встречались сегодня один раз. Поэтому не до политесов. Тем более, Хозяин, чем дольше, тем настойчивее, обмусоливал мысль, что Николай Иванович свое дело сделал. Его руками были убраны прямые враги И.В. Сталина, политики, просто надевшие или исчерпавший свой ресурс к этому времени. Ну и, конечно, при таких масштабах, было наказано или расстреляно много посторонних людей. Из-за этого и советское население, и государственно-партийный аппарат чувствительно заволновались, и стали тревожится, что было немного нехорошо.

В общем, ассенизатора, убравшего нечистоты, самого требовалось показательно убрать. Дескать, хороший был товарищ, но споткнулся и ошибся. Пусть работает на должности поспокойнее, скажем связи СССР. Или, водного транспорта. Так будет спокойнее и для страны, и для него, Сталина. Потом, скажем через несколько месяцев, можно его втихую арестовать и, конечно же, казнить. Слишком уж опасный Ежов человек, а он таких не любит оставлять. Человек то же ружье, если покажется на сцене, все равно сработает. А так, расстрелять и спокойнее. Нет человека, не проблемы.

Он спокойно посмотрел на наркома, уже готового стремительно присесть на «свой» стул, шедший немного поодаль от общего ряда. На нем обычно при нем сидели члены политбюро, другие ответственные советские и партийные работники. Николай Иванович в прошлые дни, нередко уже зная, кто и когда, в какой очередностиарестуют. Открыто забавлялся, представляя, как их будут бить и как они станут плакаться и просить пожалеть его.

Хозяин это знал, но не мешал забавляться. Сам ведь Ежов даже не знает, что, когда он говорит об аресте того или иного, на самом деле он и не собирался пока того арестовывать. Малейшая ошибка или неловкое действие и в тюрьме может оказаться сам Ежов.

Угу, но вот какого поставить вместо него, постоянного уже наркома НКВД? Он было уже остановился на кандидатуре секретаря Закавказского крайкома партии Л.П. Берии, насколько уже прекрасно видел, разумный и немного циничный работник, такой не будет дергаться и медлить при аресте хороших знакомых. Лишь получит указание, арестует и расстреляет. Но, судьба. Самолет, на котором летел в Москву Берия, разбился. Вчера только похоронили в закрытых гробах и членов экипажа, и всех пассажиров.

И.В. Сталин, конечно, распорядился на всякий случай арестовать ответственных лиц в ВВС СССР, пусть НКВД на всякий случай посмотрит, но Берию в жизнь уже не возвратишь.

Был, разумеется, еще один претендент — хороший летчик В. Чкалов. Такие люди всегда негласно были в НКВД, что ввести его в структуру было легко. И человек он надежный лично ему, прямодушный, храбрый и честный. Проблема, однако, была в другом.

Чкалов был слишком прямодушный. И он считал, что видит, то и чувствует, а советское это равенство сталинскому. В принципе, конечно. Вот именно что в принципе! И.В. Сталин понимал, что новый нарком НКВД принесет ему много проблем, многие из которых окажутся старыми, но гораздо больших масштабах. И это, пожалуй, наиболее ярко ему не понравилось. Получается, что он самолично создает для себя же какашки, а?

Хозяин страны пыхнул трубкой, окутался ароматным табачным дымом, как корабль дымной завесой. И смотрел через нее, как Ежов суетится, выкладывая листки с вопросами тем разговора, которыми он собирался увлечь его. Пусть попробует, он не против, все равно Ежова пока никем не заменит. Эх, Лаврентий, как же ты не вовремя умер!

Ежов же, положив небольшую, но все же плотную стопочку листов, самодовольно подумал, что пока Хозяин без него не справится. Ведь это же он за считанное количество месяцев, даже дней создал из НКВД Ягоды, этой организации, которой ничего не умеет, в свирепого мощного хищника, могущего все и вся. При этом реорганизация еще не проведена, попробуй-ка смени его, можешь вернуться к прежним результатам, так сказать, окажешься у разбитого корыта, хе-хе!

Николай Иванович почувствовал, что чрезмерно увлекся. Хозяин считал, что незаменимых людей не бывает, имея в виду, что в первую очередь не бывает незаменимых людей в его окружении. Тезис настолько спорный, насколько для него угрожающий. И Сталина необходимо убедить, что Ежов, по крайней мере, в ближайшие месяцы, еще нужен. Вот с этой позиции он и должен сегодня и разговаривать.