Дело жены оборотня (СИ) - Елисеева Валентина - Страница 22

«Яещё никого не признала своим и ценным!» – рыкнула Вэл на внутреннего зверя и ожидаемо получила в ответ волну раздражённого несогласия и коварной усмешки. Зверь уже определился с парой и не воспринимал всерьёз протестующий ропот человеческой ипостаси. В конце концов, распугать неугодных ему самцов тоже было плёвым делом!

– Три разорванные помолвки, море разбитых девичьих сердец, с десяток исков о признании вашего отцовства новорожденных детей, – перечислила Вэл, абстрагируясь от хмурого ворчания внутренней сущности. – Пока ни один иск не удовлетворён, но их наличие и количество говорит само за себя. Вы – самый настоящий плейбой, несмотря на занимаемую прокурорскую должность, блестящую деловую репутацию и статус наследника вампирского клана агломерации Нового Орлеана. Собственно, именно таким вы мне и показались на первый взгляд: скучающим богатым аристократом из высших кругов. Не имею представления, зачем вам понадобилось рыскать вокруг меня, но ещё одну наивную дурочку вы в моём лице не найдёте. Повторю ещё раз, надеюсь, что в последний: я не гожусь для несерьёзных отношений, оттого никогда и не ввязываюсь в них. Вы же в курсе особенностей моего вида?

– В курсе, – спокойно согласился невыносимый красавчик, методично разрывая в клочки всю собранную Вэл информацию и скидывая обрывки в мусорную корзину, услужливо поданную официантом. – Детей у меня нет: ни признанных, ни непризнанных, я не так простодушен, чтобы легко попасться в коготки охотницы за богатым женихом и жениться на женщине, которую не смогу ни любить, ни уважать. Не намерен лживо отрицать существовавшие у меня ранее мимолётные связи – мне уже много лет, как ты тоже выяснила. Не в моих силах изменить прошлое, но моё будущее необратимо поменялось, когда пришлось спасать от низшего демона одну бесшабашную девчонку.

– И почему же оно поменялось? – скептически хмыкнула Вэл.

– Потому что меня вдруг посетило озарение, – неожиданно печально, но светло улыбнулся этот невозможный тип, и она невольно заинтересовалась:

– Что за озарение?

– Тогда меня впервые в жизни осенило, что я являюсь ярым противником несерьёзных отношений!

Вынырнув из глубин сновидения, Вэл со стоном закрыла лицо руками. Она тогда так наивно поверила всем его клятвам! Вопреки всему, что успела узнать о нём...

– Самую неоспоримую характеристику человека мы получаем, когда сравниваем то, что он обещал, с тем, что в итоге сделал, – прошептала она себе. – Никогда впредь я не свяжусь с таким, как он: с золотым наследником древнего рода, с детства привыкшим к своей огромной силе и власти!

На комоде запищал будильник, и она усилием воли выдернула себя в настоящее время. Дело её нынешнего подзащитного вряд ли разрешится столь же просто, как давнее дело мальчишек-оборотней. Тогда следствие быстро установило факт произведённого на соседку мистера Пиколли ментального воздействия и отыскало молодого василиска, работавшего в одной конторе с бухгалтером и прознавшего об имеющихся у него дома наличных накоплениях. Парень выбрал себе прекрасное место наблюдения за организованными им событиями, позволявшее в самый удачный момент оказаться внутри дома Пиколли и позаботиться о том, чтобы его соседка не вызвала полицейских раньше времени. И если бы девушка не кинулась повторно смазывать петли калитки после его ухода из её дома, никто бы и не подумал проверить на магические воздействия случайного свидетеля-человека!

В щель между неплотно задёрнутыми шторами пробился первый солнечный луч. Скоро должен явиться сын Энсли.

Глава 10, о признании вины

Приходилось признать, тюремная комната для свиданий не стала более комфортабельной и приятной после недавно проведённого ремонта, которым так гордились городские власти, трезвоня о нём на всех каналах вещания. По другую сторону толстого стекла напротив Вэл сидел убитый горем оборотень, заросший двухсуточный щетиной. Волк уже не проглядывал в его глазах – бразды правления он передал человеку: настало время зверя горевать об утраченном. К великому сожалению Вэл, человеческая ипостась пока вела себя не разумнее звериной.

– Не хочу жить. И зачем? Пусть осудят и казнят – так будет лучше, – маловнятно бормотал Хью Энсли в переговорное устройство.

Было видно, с каким трудом ему удаётся удерживать контроль над своими действиями и не забывать при разговоре пользоваться микрофоном, который Иным с их чутким слухом был совершенно не нужен. Оборотень без всяких приборов отлично слышал сквозь бронированное стекло. Успешный предприниматель утратил присущий ему лоск, который Вэл видела на семейных фото в квартире, и выглядел как измученный жизнью нищий бездомный. Горе никого не красит.

– Лучше всего будет мерзавцу, убившему вашу жену, – согласилась Вэл. – Его никто не заставит ответить за содеянное, его даже никто искать не будет.

Она ощутила, как в арестанте взвился и протестующее зарычал его волк. В глазах Хью на краткий миг вспыхнули ярость и жажда мести, но тут же померкли, и подзащитный Вэл устало махнул рукой, сказав:

– Я укажу в завещании, чтобы вам выплатили миллионный гонорар за розыск настоящего убийцы.

М-да, иногда Вэл жалела, что вторая ипостась у оборотней не главная. В последнее время все так щедры на миллионы, аж скулы от злости сводит!

– То есть вы признаёте, что не убивали супругу?

– Я признаю под присягой, что взял на душу этот грех.

– Лжесвидетельство – тяжкое преступление, – предупредила Вэл, но оборотень равнодушно пожал широкими плечами: если ему нет дела до своей жизни, то обвинение во лжи ему тем более безразлично.

– Я буквально перед вашим приходом подтвердил своё признание вины окружному прокурору, – сообщил Энсли.

– Абсолютно неважно, что вы сказали прокурору, – важно, что вы скажете судье, – отмахнулась Вэл, но её подзащитный упрямо покачал головой.

Объяснить, что обвинение никогда не выйдет в суд с требованием смертного приговора за убийство второй степени? Что его ждут долгие года мучительной неволи с блокировкой второй ипостаси? Внутренний волк сойдёт с ума в вечном заточении, а вслед за ним помешается и человек. Нет, к голосу разума Энсли сейчас не прислушается. Скорее он сочтёт, что так получит по заслугам за то, что не уберёг свою пару. Против эмоций действуют только эмоции.

– Вы хоть детям скажите, что не убивали жену, а то на них смотреть жалко, – горестно вздохнула Вэл.

– Дети без того всё понимают, – устало возразил Хью.

– Мне так не показалось, – поджала губы Вэл. – В вашу виновность поверили соседи, детективы и прокурор, вы намерены убедить в своей виновности судью, но при этом рассчитываете, что дети будут думать иначе, чем все? Особенно при наличии множества доказательств не в вашу пользу? Подобную наивность я могу объяснить лишь тем, что вы всё ещё не в себе, мистер Энсли.

Она подала условный знак надзирателю, стоящему у входа, и в проёме двери возник белый как мел старший сын Энсли.

– Папа, как ты мог? – прошептал он, смотря на отца круглыми, полными ужаса глазами. – Я бы понял, убей ты любовника, но маму... – Голос прервался, и первенец Хью скрылся из вида.

«Актёр из парня никогда не выйдет, но родному отцу его представления хватило с лихвой, – оценила Вэл достигнутый эффект. – Нельзя недооценивать родительскую любовь к детям и страх выглядеть в их глазах негодяем, недостойным светлой памяти и уважения. Бедный Хью, на него больно смотреть! Но теперь он стряхнул с себя оцепенение отчаяния и готов побороться за своё честное имя, что искренне радует».

– Расскажите, что произошло в то утро. Что вы помните, Хью?

– Помню, как быстро бежал вверх по лестнице: на кухне горел свет и я знал, что Нелли уже встала и ждёт меня. Дверь была незакрыта – она всегда её открывала заранее, ожидая моего возвращения. Когда я вошёл, меня ударил в грудь чужой незнакомый запах, а потом – запах крови моей Нелли. – Голос оборотня задрожал и прервался, он закрыл лицо ладонями и с трудом продолжил: – Дальнейшее помню как в тумане. Я пытался ей помочь, вначале зажал рану ладонью, потом почувствовал, что её сердце не бьётся и в панике выдернул нож. Затем совсем плохо помню. Кажется, я выл и старался вдохнуть в неё жизнь, верил в чудо – что рана в сердце заживёт, как у оборотней, демонов, вампиров, как у всех нас, только... моя Нелли не была Иной. Её сердце не зажило.