Миллениум (СИ) - "Swfan" - Страница 46

— Исполняй, — прохрипела женщина.

Мел задумалась.

Если эта женщина правда верит, что она сможет исполнить её желание, разве это не предполагает наличие у Мел великой силы? По крайней мере в её понимание? И тем не менее она угрожает ей кинжалом. Сущая глупость.

— Не могу, — просто сказала Мел.

Женщина захрипела и вдруг набросилась на неё. Раздался стук, затем треск и звук скрипящего дерева. Ушло некоторое время, прежде чем Мел осознала, что это было её собственное тело. Впрочем, ей было всё равно, и когда женщина наконец проковыляла на выход, Мел просто приподнялась, присела на кресло (наверное, оно было мягким) и включила радио.

Когда она в следующий раз вышла на улицу, зазвучали испуганные крики:

— Монстр!

— Не смотри на неё…

Женщина уничтожила её лицо. Мел стала уродлива, и прочие люди перестали испытывать к ней жалость — на смену ей пришло презрение. Иной раз она выходила на прогулку и вдруг слышала стук. Затем снова, и снова, и наконец, лишь погодя, она понимала, что в неё швыряются камнями.

Ей было всё равно, и всё же иной раз это сбивало её с дороги. Возвращаться домой становилось сложнее, а потому выходить она стала только вечером и ночью.

Как-то раз она собиралась на прогулку, и тут в дверь её хижины резко постучали. Мел присела и сказала:

— Войдите.

Дверь открылась, вошли трое.

— Здравствуйте, Мел, — сказала один из них.

Она промолчала.

— Мы из гильдии… впрочем, полагаю, вы и сами догадались.

— Я думала, что вы найдёте меня раньше.

— Ох, мы нашли. Просто нам потребовалось некоторое время, чтобы изучить ваше текущее состояние и подготовить наилучший с нашей точки зрения курс действий…

Мы знаем о свойствах вашей удивительной силы. С её помощью вы сделали множество благих вещей. Но если бы вы направили её в правильное, более продуктивное русло… Мы привели человека. Одного на миллион. Он готов пожертвовать всем ради создания лучшего мира. Мы искали его довольно долго, надо заметить.

— Вы могли просто найти ребёнка, — сказала Мел. — Их желания всегда сильнее.

— Вот как? Значит так работает ваша сила… Как интересно. И всё же мы нашли подходящего человека.

— Вы хотите, чтобы я исполнила его желание?

— Верно… — пауза. — Мел… Насколько мне известно, вы уже потеряли все свои чувства кроме слуха. Вы не знаете вкуса, запаха; вы не можете видеть; не можете чувствовать. Разве такая жизнь стоит того, чтобы за неё держаться? Разве вы не хотите принести её в жертву ради высшего блага? Не умереть, но освободиться?

Мел молчала.

Она попыталась улыбнуться, но не знала, как улыбка будет выглядеть на её изуродованном лице.

Наконец добрую минуту спустя она сказала:

— Пошли вон.

— Что вы…

— Пошли вон, — повторила Мел более сильным голосом, в котором, однако, звучало ребяческое веселье.

Повисла тишина.

— Я надеюсь, что вы передумаете, — заметил мужчина, повернулся и вышел вместе с остальными.

После этого Мел ещё некоторое время сидела на месте.

Затем встала, схватила трость и вышла на прогулку.

Долго она бродила по тропинке, как вдруг среди тишины предзакатного леса услышала тихие всхлипы. Мел повернулась, привычным движением спрятала лицо, затем усмехнулась, открыла его и стала, постукивая тросточкой, пробираться через заросли. Вскоре она услышала ребёнка. Последний не заметил её приближения. Мел помолчала некоторое время, а затем спросила:

— Почему ты плачешь?

Мальчик вздрогнул, шмыгнул носом, повернулся. На секунду воцарилась тишина. Видимо, вид её изуродованного лица среди золотистого вечернего света произвёл на ребёнка сильнейшее впечатление… И всё же печаль иной раз бывает сильнее страха. Мальчик ответил:

— Тото… хнык… Тото… ум… ум… уме…

— Кто такой Тото? Твой отец? Брат?

— Моя собака.

— Почему он умер?

— Его сбила повозка…

— Что это была за собака? Маленькая? Большая?

— Большая…

— Красивая?

— Сильная! И классная

Мел улыбнулась:

— Ты хотел бы вернуть её к жизни?

— Ко… — мальчика хотел было кивнуть, но нечто в тоне Мел, видимо, заставило его засомневаться. Но вот он помотал головой и сказал:

— Конечно!

Мел кивнула.

И сказала:

— Пусть.

— Пусть.

И тишина.

Мел ничего не почувствовала, когда последняя, маленькая трещинка, через которую пробивался свет внешнего мира закрылась, и перед ней воцарился непроглядный мрак. Всё произошло плавно. Постепенно. Деревья притихли, замолчали птицы, которые резвились в небесной вышине, и даже мальчик перестал хныкать и шмыгать носом. Впрочем, возможно, у этого была другая причина. Возможно он слышал легенду про таинственного монстра, который исполняет желания, и сейчас бежал проверить свою собаку.

Ей было всё равно.

На самом деле Мел помогла ему вовсе не потому, что хотела помочь или потому, что ей было его жалко — было, немного, но дело не в этом. Если бы её волновала судьба других, она помогла бы людям из Гильдии Авантюристов. Они хотели её использовать, это правда, но ради благой, великой цели, намного более великой, чем спасения единственной собачки.

Мел не стала им помогать.

И тем не менее помогла мальчишке.

Почему?

Потому что ей надоело. Надоела собственная жизнь, пустая и страшная, надоело слышать крики людей, которые прогоняют её прочь, надоело слышать их восторженные возгласы, когда они видели нечто прекрасное, чего сама она увидеть была не в состоянии, надоело… страдать. Мел была сильной. Очень сильной… Но не настолько.

Она устала.

Ей было больно.

Вот почему она решила всё закончить. Если жизнь её превратилась в пытку, она была не против покончить с этой жизнью; к тому же в ближайшее время последнее хорошее неминуемо должно было исчезнуть. Гильдия Авантюристов ещё вернётся, а если не они, то другие. Весь мир хотел использовать её желание, а потом, разумеется, запереть её под семью замками, ибо она представляла для этого мира великую опасность. Её жизнь могли превратить в сущую пытку. Она здраво оценивала свои силы и понимала, что сбежать у неё больше не получится. Если только в саму себя, в своё собственное тело — и она сбежала. Обрезала последние верёвки — потому что устала и потому что ей было страшно.

Она могла, в качестве своего последнего поступка, совершить нечто великое. Благородное. Изменить весь мир. Но Мел этого не хотела, и вовсе не потому, что этот мир её преследовал и превратил её жизнь в сущую пытку. Нет, ведь она сама, по своей собственной воле совершила все эти жертвы. Ради чего? Ради других.

В свою очередь последняя её жертва стала формой протеста. Собака? Просто средство. На самом деле её поступок был предельно эгоистичным. Ей захотелось отомстить всему миру. Забрать желание. Выбросить его в небо. И она это сделала. Просто чтобы насолить.

Если бы у неё был ещё один шанс… Впрочем, пусть. Его не было, и темы для размышления постепенно заканчивались.

Отрезанная от внешнего мира, Мел погрузилась в кромешный мрак. Возможно, это было наказанием за то, что она так бездарно использовала свою силу.

Может быть.

А может быть и нет.

Мел не знала и не узнает.

Она представила саму себя.

Брошенную, уродливую куклу, которая лежит посреди леса, упираясь спиной о древесную крону. Так она пролежит ещё много дней, если её не найдут (представим, что её не найдут и не будут разбирать на кусочки). Зарастёт травой. Скроется в земле. Исчезнет. И хотя они больше не связаны, по мере того, как растворится её физическая оболочка, исчезнет и сознание. Душа — зеркало. Если ему нечего отражать, его всё равно что и нет.

Казалось, Мел снова попала в маленькую комнату на втором этаже гильдии авантюристов. На серых стенах были развешены фотографии — её воспоминания. Слепки реальности, но вовсе не сама реальность, которые постепенно исчезали, ибо, как фотография со временем выцветает, так и память теряет детали. Мел давно не помнила, как пахнут вещи — ведь запах она потеряла первым. Она не могла даже представить себе запах. Рано или поздно подобное случится с её осязанием, зрением, слухом; и тогда останутся только серые стены, а затем они тоже исчезнут, и Мел забудет, что она — Мел. И останется только пустота на месте сердца. И живая кукла тогда станет деревянной.