Маг 10 (СИ) - Белов Иннокентий - Страница 5

Пришлось мне, повернувшись в их сторону, показательно вытянуть руку и резко разжать кулак, как бы стряхивая надоевших насекомых.

И кучку ургов снесло с края моста прямо на головы лезущих следом. Осталась на ногах последняя пара, не попавшая под удар маны, но, когда я вытянул руку в их сторону, они сами спрыгнули на головы своим.

Зато, остальные зрители весело заржали, как это делают урги, когда кого-то наказали и сделали больно, а это все видят и всем смешно.

Въехав во двор, я отдал лошадь и поднялся в донжон:

— Олис, по-прежнему никаких провокаций в сторону ургов! Еще раз всех обойди и предупреди!

В донжоне я вижу моего воина с парой помощников из местных, которые стерегут баронессу с дочками на третьем этаже.

— Как они? Сидят тихо?

— Пытались выйти куда-то, но, мы не пропустили.

— И как баронесса?

— Ругалась сильно на меня, — говорит мой человек, остальные смотрят в пол, им похвастать нечем.

— Правильно, положение шаткое, переговоры с вождями ургов идут с большим трудом. Но, идут и мешать им никому не позволено, — рассказываю я современное политическое положение, — Так и передай, что все, кто сейчас попробует нарушить мои приказы — будут сразу же убиты. Как я только узнаю о неповиновении.

Это я добавляю громким голосом, чтобы дошло до баронессы с дочками.

Чтобы мужики успокоились и еще лучше службу несли. Что у командира все под контролем, даже пятитысячное войско степняков ждет, о чем он договорится со старшими из вождей.

А раз так, значит — неминуемая смерть откладывается на какое-то время.

Потребовал у прислуги себе снова обед, пока прошелся по стенам, где дежурят все воины. Внушил, так сказать, повышенную уверенность народу и еще раз предупредил, чтобы не провоцировали ургов и не загоняли тем самым меня в долги. А себя в безвыходное положение с выходом через смерть лютую, которой урги славятся.

А то уже степняки по рву гуляют, типа, цветочки там собирают, лилии и кувшинки — сплошная идиллия.

Только защитники замка потеют сильно от такого количества врагов так близко.

Как раз обед приготовили на кухне, я снова созвал своих приближенных с уже местными помощниками, вместе быстро перекусили. Видно, что смотрят на мое уверенное лицо все с немалой надеждой.

— Ничего, сейчас договоримся и заключим перемирие с ордой. Тогда уже она отсюда уйдет. Наверно.

Баронесса не показывается, кажется, бастует изо всех сил. Как может, конечно.

Пришло время выезжать на следующий раунд переговоров. Однако, я уже как-то почувствовал своим развитым предчувствием, что заинтересовал степняков идеей ворваться внезапно в ничего не ожидающую часть Святой Земли.

И, самое главное, что они могут поприсутствовать на чуде. Такое не каждому вождю пережить придется за всю свою долгую жизнь. Да вообще — никому не придется, а свидетели смогут еще много вечеров рассказывать об этом недоверчиво смотрящим на них слушателям.

Чудо — это такое дело, которое ценится всеми и всегда, особенно, если ты его лично пережил.

Тем более, всегда можно рассказать соплеменникам, как неистово спорил и упирался могучий колдун, но, хитрые урги все-таки заставили его вылечить многих воинов после смертельных ран.

Согласно заключенного договора.

Еще все собираются поприсутствовать лично на чуде разрушения мощных стен Мариенбурга и дать под бока лошадям, врываясь в дымящийся пролом с диким победным криком.

Ну, и свое личное здоровье, а от него зависящее долголетие тоже никого не оставит равнодушным.

Поэтому я со спокойной душой выехал из ворот, переехал мост и сразу же добрался до полукруга юрт. В этот раз мне никаких преград рядовые степняки не творили, расступались сами, пусть и не спеша.

В большой юрте я снова оказался один, потом появились вожди.

— Мы согласны на твои предложения. Ты идешь с нами к Мариенбургу, разрушаешь стены. Мы захватываем крепость и город при ней. Добычу делим по справедливости — одна доля тебе, девять долей нам.

Охрененная справедливость! Так, грабят на глазах эти хитрые черти. Чего-то такого я и ожидал, честно говоря. Десять процентов всего за мой решающий вклад и рукотворное чудо в действии.

— Нет, треть мне. Это будет справедливо, — сухо отвечаю я.

Естественно, торг длится долго, с бросанием шапок на уже постеленный здесь ковер, с битьем себя по груди. Это я заранее предчувствовал, согласиться просто так — проявить неуважение к хозяевам. По итогу моя доля — одна шестая от общей добычи, шестнадцать с четвертью процентов по земному. Продавили меня вожди сильно, только, мне сама добыча не так нужна, как возможность выкупить пленников из полона.

Да и вообще, придется спасать людей, выкупать и еще как-то менять на мою добычу, поэтому и спорю увлеченно за свою долю.

В общем, мне тоже нужна своя команда, чтобы контролировать добычу, нашу долю и присмотр за выкруженным из добытого. А то у этих ургов спереть чужое — особый вид доблести, не выдержат они такого соблазна. Придется целый обоз собирать из воинов и мужиков, пограбить в благоустроенной Святой Земле будет много чего.

В итоге договариваемся с вождями, бьем друг друга по рукам. Пришлось купол уменьшить, чтобы кисти рук из него вылезали.

Пять толстых лежанок уже приготовлены, а сами урги уже знают про излечении какого органа меня просить.

Трое пожаловались на спину, один на колени, а пятый на пробитый насквозь когда-то бок. Как он выжил с такой раной — даже и не знаю, однако, три процента маны, потраченные на каждого вождя пришлись им явно в пору.

Не забыли они сразу же попросить вылечить в счет аванса троих очень больных ургов. Все здоровенные детины и, похоже, что известно сильные богатыри во всей орде.

Один умирал от аппендицита или чего-то похожего, вздутый живот пришлось пролечить пятью процентами маны. Второй подвернул шею, неудачно упав с лошади, на него ушло не меньше шести процентов. Третий умирал от глубокой раны, полученной в бою, кто-то из воинов пробил ему грудь, на него все десять ушло.

— Три настоящих богатыря уже вылечены! — с тяжелым, уставшим видом вздохнул я.

— Все, задаток выплачен уважаемым вождям. Теперь осталось договориться о конце войны с местными людьми и готовиться к походу, — говорю я.

Тут все вожди, конечно, начинают уже серьезнее задумываться о будущем. Связанном с хлопотами, уговорами, переговорами и прочими сложностями высокого уровня.

Одно дело — прекратить воевать самим с подчиненными им воинами, прямо здесь и прямо сейчас, когда вторая высокая договаривающаяся сторона прямо так стоит перед ними. Совсем другое — остановить общее нашествие. Инерция которого — очень огромная величина и пожрет еще много жизней.

— Это необходимо. Идти на святоземельцев можно только при поддержке местных жителей. Или хотя бы без большой войны с ними. Потому что обозы с трофеями из Святой Земли будут идти не один месяц через эти земли. Армия королевства окажется здесь гораздо быстрее, чем церковники вернутся в свои земли. Они прискачут сражаться с вами, а нас никакой войны уже нет, а есть, наоборот, взаимовыгодное сотрудничество. Еще вместе на той стороне гор воевать будем, богатства монастырей всем глаза зажгут, — говорю я конечно не таким сложными словами, все гораздо примитивнее выходит по речи, но, смысл примерно такой, — Однозначно захотят отомстить захватчикам, уже не вам, а фанатикам и пограбить всласть.

Насчет пограбить — тут у ургов мысли с моими сходятся совсем, им такие идеи заходят намертво.

— Пока будем добровольно-принудительно получать от местных припасы для похода и все остальное. Я выдам из замка две подводы зерна для воинов степи, — беру я на себя обязательство.

Зерна мне точно не жалко, зная будущий прикуп в Сочи, то есть, Мариенбурге.

— И еще из другого — одну подводу. Зато, там еще с сотню степных лошадей у меня пасется, — напоминаю вождям про свою силу могучую, с помощью которой все это добро получил, — Могу выдать опять же вашим племенам, если договоримся.