Оборот третий. Яйца Нимиры (СИ) - Бачурова Мила - Страница 42

— Угу. Примерно.

— Тьфу, — сплюнул полицейский, — совсем уже у себя в Альянсе с ума посходили. Скоро детсадовцев сажать будут, прямо на горшках.

Но, тем не менее, в кнопки браслета потыкал.

— Алло, господин комиссар?.. Извиняюсь за беспокойство, это дежурный. Тут притащился один, говорит, что у него важные сведения по делу арестованного Сеприта. — Поднял на меня глаза: — Какие ещё сведения?

— У него в подвале операционная, — сказал я.

— Говорит, что у него в подвале операционная. — Полицейский снова посмотрел на меня. — Господин комиссар спрашивает, а лицензия у тебя есть?

— Да не у меня! У Сеприта.

— Это не у него, — отрапортовал полицейский, — у арестованного. — Снова поднял на меня глаза: — А ты откуда знаешь? Ты кто такой, вообще?

— Я — водопроводчик. Збигнев Вишневский меня зовут. Я трубы в подвале чинил, а там потайная дверь. А Сеприта вчера при мне арестовали. Вот я и подумал — может, господину комиссару интересно будет?

Господину комиссару наконец-то стало интересно.

— Сядь там, — кивнул полицейский на скамью у противоположной стены, — и жди. Скоро, говорит, приедет.

«Скоро» наступать не спешило. Я уже и подремать успел, и послушать, как дежурный пытается отмахаться от тётки, требующей, чтобы он срочно всё бросил и бежал разыскивать её пропавшего кота, — а больше никаких происшествий не случалось. То ли время неподходящее — утро, то ли мир здесь настолько скучный, что даже преступления в нём не водятся.

После ухода котовладелицы я снова задремал, а проснулся от того, что дверь в участок резко распахнулась. Шагнувшая через порог тётка выглядела так, словно в молодости снималась в фильмах БДСМ. Годы шли, тётка старела и толстела, но в зеркало то ли не заглядывала, то ли изменений в упор не видела. А может, ей религия не позволяла реквизит менять.

Тётка была одета в чёрные кожаные штаны, обтягивающие гигантских размеров задницу, и чёрный кожаный френч, едва не лопающийся на гигантском бюсте. Завершала картину чёрная кожаная фуражка на остриженных под каре чёрных волосах и густо накрашенные красной помадой губы.

Полицейский при виде посетительницы вскочил. Мне его аж жалко стало. Выглядела тётка решительно — попробуй, не найди такой сбежавшего кота, она тебя вместо него кастрирует.

— Здравствуйте, — решил помочь полицейскому я. — Прекрасная погода, не правда ли?

— Говно, — густым мужским басом отрезала тётка. — Опять дождь собирается, нах.

— Здравия желаю, господин комиссар, — вытягиваясь по стойке смирно, проблеял полицейский. — Не промокли?

Тётка мотнула головой. Кивнула на меня:

— Этот, что ли, водопроводчик, нах?

— Так точно, господин комиссар.

— Пошли, — приказала тётка. Развернулась и, чеканя шаг сапогами на высоченном каблуке, двинула куда-то по коридору.

Я подобрал отпавшую челюсть и ринулся догонять. Тётка распахнула дверь в первый же попавшийся кабинет. Кабинет оказался крошечным, из мебели в нём присутствовали только стол с двумя стульями, стоящими друг напротив друга.

Тётка плюхнулась на один из стульев и задрала на стол ноги в сапогах. Мне присесть не предложила. Требовательно спросила:

— Ну?

— У арестованного Сеприта в подвале — дверь, — доложил я.

— Откуда знаешь, нах?

— Я водопроводчик. Трубы чинил, увидел.

— Открывал?

— Нет, там кодовый замок. Наверное, только хозяин может открыть.

— Дежурный! — повернувшись к открытой двери, рявкнула в коридор господин комиссар.

Через секунду на пороге появился дежурный.

— Приведи этого шибздика, нах.

— Слушаюсь, — откозырял дежурный и убежал.

Господин комиссар расстегнула френч — я смотрел с ужасом, подумав, что другой одежды под ним может не оказаться, — но обошлось. Под френчем обнаружилась черная кружевная майка с необъятным декольте. Из внутреннего кармана френча господин комиссар вытащила агентские очки, надела их и направила на меня. После этого из того же кармана достала пачку сигарет и закурила.

Сигареты оказались ароматизированными какой-то тошнотворной хренью. Перемешиваясь с тяжёлым сладким запахом духов, которыми господин комиссар облилась, похоже, с головы до ног, эффект этот аромат производил воистину крышесносный. В том плане, что мыслей в башке не осталось никаких, кроме единственной — скорей бы на воздух. Где там уже этот Сеприт, блин?!

— Водопроводчик, значит, — со странной нехорошей ухмылкой сказала господин комиссар.

— Так точно, — я насторожился.

— Ну-ну, — господин комиссар поправила очки. — И с какого же участка, нах?

Я подвис. Не готовился к такому вопросу. Решил пойти ва-банк:

— Ни с какого. Трубы — это я так, из любви к искусству чиню. А вообще-то я поэт. Стихи сочиняю. Хотите, прочитаю что-нибудь, из недавнего?.. Я памятник себе воздвиг нерукотворный…

— Цыц! — рявкнула господин комиссар так, что я чуть не подпрыгнул. — Ври, да не завирайся, нах! Сознавайся — с дамочкой роман крутишь?!

Я, сообразив, о какой дамочке речь, сделал вид, что испугался до смерти. Получилось, учитывая обстоятельства, вполне натурально.

— Как вы угадали? Умоляю, не говорите никому! Мои родители против наших встреч!

Господин комиссар довольно ухмыльнулась:

— Меня не проведёшь. Третью жизнь в комиссариате, нах! Ладно, так и быть, в рапорте не укажу. Но, — она внушительно подняла наманикюренный палец, — на вознаграждение за содействие можешь не рассчитывать. Понял?

Я понуро опустил голову.

— Привёл, господин комиссар, — отрапортовал запыхавшийся дежурный. Втолкнул в кабинет закованного в наручники Сеприта.

— Тьфу ты, нах, — сплюнула, посмотрев на него, господин комиссар. — Из-за таких вот засранцев — вставать ни свет ни заря приходится. — И гаркнула: — Код?!

— К-код? — заикнулся Сеприт.

— Я всё знаю, не отвертишься, нах! — господин комиссар поднялась, оказавшись выше Сеприта на голову. Обтянутый чёрной кожей бюст колыхался прямо перед его глазами. — Код от потайной двери у тебя в подвале! Ну?!

— Там не цифровой замок, — вмешался я, всеми силами мимики пытаясь донести до Сеприта, что спорить со мной не надо. — Он там, такой — палец прикладывать.

— Негодяй! — взвизгнул Сеприт. Сообразив, видимо, что от него требуется. — Подлый корыстолюбец! Предатель!

— Молчать! — рявкнула господин комиссар. И сбросила ноги со стола. — Едем со мной, нах. Оба.

На улице господина комиссара дожидалась машина. За рулём сидел один из вчерашних агентов. Господин комиссар плюхнулась на сиденье рядом с ним, нас с Сепритом дежурный затолкал на заднее сиденье. Машина тронулась.

— Наконец-то возьмём мерзавца с поличным, — мечтательно проговорила господин комиссар, откидываясь на сиденье.

— Я ни в чём не виноват, — прохныкал Сеприт. — Я ничего не сделал!

— Да? А потайная дверь в подвале — для красоты?

— Это не моё! Я буду всё отрицать! Я несовершеннолетний!

В ответ господин комиссар расхохоталась и снова закурила вонючую сигарету.

— Поплачь, малыш, — предложила она. — Так и быть, разрешаю.

Разговаривать с Сепритом при господине комиссаре было стрёмно. Тётка оказалась не такой дурной, как агенты. Изначальный план — хотя бы в общих чертах донести до Сеприта то, что мы придумали, с треском провалился, и оставалось надеяться только на его сообразительность. Диана уверяла, что с этим у её бывшего напарника всё в порядке. Я на Сеприта всю дорогу старательно не смотрел, а он, в свою очередь, делал вид, что Костя Семёнов ему глубоко противен. Хорошо, хоть ехать было недалеко.

Машина остановилась возле дома Робин. При свете дня он выглядел ещё более убого, чем ночью.

Свежая заплата на почерневшей от времени крыше, в которую, казалось, пальцем ткни — провалится, это впечатление только усиливала. Робин, по нашим прикидкам, должна была уйти в школу. Дианы рядом с домом тоже не наблюдалось, но это как раз совершенно не означало, что её здесь нет. Впрочем, по сторонам господин комиссар не оглядывалась. Она решительно поднялась на крыльцо и постучала в дверь. Выждав секунд тридцать, кивнула на дверь агенту: