Ангел-мечтатель (СИ) - Буря Ирина - Страница 26

Я когда-нибудь услышу, что здесь …?

Не успел. Договорить. Даже мысленно. Зубы застучали.

Несмотря на разделяющего нас Стаса, на меня дохнуло от Татьяны волной леденящей стужи. А на нее — без всякого сомнения — покатилась от меня волна обжигающего жара.

Когда в самом начале своего обучения Татьяна обнаружила — совершенно случайно — как распознавать ангелов не только в невидимости, но и в инвертации, мы также заметили, что ощущаем друг друга намного сильнее, чем кого-либо другого. И ослабевало это воздействие только тогда, когда мы касались друг друга.

— Отпусти, — выдохнул я — мысленно, онемевшие от холода губы и язык не шевелились. — Татьяна сейчас задохнется.

— Не волнует, — отрезал Стас тоже мысленно, уже инвертировавшись и рванув вперед, не разбирая дороги и волоча нас за собой.

Пробежка наша была мучительной, но не долгой. Мучительной для Татьяны — я на бегу хоть согрелся немного, а с нее наверняка с первых же шагов пот градом катился. Недолгой для меня — я по этой пересеченной местности и раньше с удовольствием бегал для поддержания формы, а вот для Татьяны любые физические упражнения, как показали занятия и у хранителей, и у того же Стаса, были абсолютно бесполезным мучением.

Целью нашей оказался тот самый павильон, где инструкторы Стаса готовили наших новичков. Перед Татьяной там, правда, поставили задачу не учиться, а наоборот — обучать его инструкторов проникновению в инвертацию. А меня в то же время обязали передать им открытое мной умение выводить инвертированных ангелов в видимость. В результате, мы тогда с Татьяной почти вообще не виделись целыми днями и однажды так поругались, что она сбежала и чуть к темным не забрела.

Так что никаких особо приятных воспоминаний вид этого павильона у меня не вызвал. С другой стороны, в лесу я не стал спорить со Стасом — там был высок риск попасться на глаза внештатникам, прочесывающим окрестности в поисках похищенных нами Татьяны и Тени, а в павильоне можно и в видимость вернуться.

Что я и сделал, как только дверь в него немного приоткрылась и Стас втолкнул нас внутрь. В смысле, попытался сделать.

— Назад! — взорвалось у меня в голове, и меня бросило одновременно назад в инвертацию и вперед по коридору.

Который вел к единственно полностью мне знакомому там помещению. Оно было оборудовано в виде пещеры — с трещинами в полу, нишами в стенах, скошенным, опасно нависающем местами над головой потолком и разбросанными повсюду валунами.

В этой пещере я когда-то тренировал подручных Стаса.

Как только дверь в нее открылась, на меня пахнуло неприятно знакомым могильным холодом.

Впрочем, менее неприятным, чем раньше, когда в него добрая половина отдела Стаса набивалась. Сейчас в ней оказалось всего три источника зябкой промозглости — окружающих Тень, лежащего на земле, связанного по рукам и ногам и с кляпом во рту.

Ну наконец-то — хоть одно радующее зрелище!

Татьяна позади меня коротко и мысленно застонала.

— Ты лучше вспомни, что этот твой протеже нам всем уготовил, — назидательно обратился я к ней тоже мысленно.

— Я не знаю, кто чей протеже, — огрызнулась она, — но нам уготовано сидеть в этом подземелье, пока он вернется.

— Ты о ком? — опешил я.

— О Стасе — о ком! — фыркнула она. — Решает, скольких к нам приставить …

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво поинтересовался я.

— У меня общая волна с ним и его ребятами, — небрежно бросила она.

Я в очередной раз …

… не успел спросить. В голове у меня загрохотали приветственные возгласы — похоже, Стас сообщил, наконец, своим костоломам, кого доставил им под надзор. В другой ситуации я бы принял — со скромным достоинством — этот явный знак признания моего инструкторского мастерства. Сейчас же я просто клацнул им в ответ зубами и переключился на волну Стаса.

— Нам нельзя здесь оставаться! — решительно заявил я ему.

Вот так — с ним всегда нужно сразу уверенный тон брать. Единственное, что я не учел, так это то, что мы мысленно беседовали — и мой уверенный тон прошел мимо его ушей.

— Не обсуждается, — отрезал он. — Остаетесь под надзором. Оба. И в инвертации. Аксакал вас видеть не должен.

— Да ты понимаешь, что с нами четырьмя Татьяна здесь заживо сварится? — повысил я голос.

— Выведешь ее частично из инвертации, — проигнорировал он мой повышенный тон так же, как и уверенный. — Как хвастался.

— Да мне ее для этого держать нужно! — напомнил я ему особенности еще одного своего открытия. — А Игорю звонить как?

— Найдешь способ, — остался он глух и к голосу разума. — Тебе же в этом равных нет.

Поспорить с этим вряд ли бы кто решился, но комплименты в мой адрес от Стаса никогда не предвещали ничего хорошего.

— Стас, — запаниковал я, — давай так: я здесь остаюсь, а Татьяну ты отведешь в другое место — хоть под охраной, хоть под надзором, но в видимости.

— У меня сейчас моих орлов на вас обоих не хватит, — с явной неохотой признался он.

— Да зачем ее стеречь? — ухватился я за его признание. — Чем она сама тебе навредить может?

— Вот я до сегодня тоже так думал, — мрачно заметил он, и вдруг резко добавил: — И имей в виду, тебя держать будут, чтобы не начал в пространстве скакать.

— Да не буду я перемещаться, — усилил я нажим. — Честное слово!

— Помню я твое слово, — ядовито отозвался он, — перед выводом Татьяны из учебки. Обещал действовать строго по приказу — и что? Пол-отряда пришлось бросить, чтобы аксакала от вас отцепить.

— Да свяжи ты меня, если иначе успокоиться не можешь! — завопило вовсе не моим голосом некстати пришедшее неординарное решение. — Только ее отпусти.

— А вот это интересно, — заинтригованно протянул Стас.

Похоже, желанию снова самоутвердиться за мой счет удалось добиться того, что оказалось не под силу твердому, уверенному голосу разума — Стас задумчиво замолчал.

Как мне показалось.

А потом со стороны его подручных ощутилось явно нездоровое возбуждение.

— Что бы он вам ни говорил, — предупредил я их, — так просто я не дамся. Забыли нашу последнюю тренировку?

— Да командир не с нами, а с твоей женой говорит, — загалдели все трое хором. — А ты правда умеешь с места на место перемещаться? Покажешь, пока здесь сидеть будем? Чтобы время даром не шло.

Сейчас, разбежался. Ради Татьяны я на любое самопожертвование готов — но в разумных пределах. В кои передача моего опыта моим же тюремщикам не вписывается даже под угрозой распыления. Внештатники соврать не дадут.

И о чем это он с Татьяной у меня за спиной переговаривается? Я в очередной раз хотел бы узнать …

— Что тебе от нее нужно? — рявкнул я Стасу.

— Рот закрыл, — хлестнуло меня в ответ.

— Что ему от тебя нужно? — переключился я на Татьяну.

— Отстань, — настигла меня вторая оплеуха.

— Татьяна, немедленно переводи мне все, что он тебе говорит! — пророкотал я в страшном гневе. Как я надеялся.

— Она отказывается, — ответил мне Стас. — Оставлять тебя. Категорически. Так что будете здесь сидеть.

— Нашел кого спрашивать, — быстро заговорил я, пока он снова не утвердился в своем решении. — Ты просто выведи ее отсюда, а потом мы здесь как-нибудь договоримся.

— Что ты сказала? — медленно, с расстановкой произнес Стас после минутного молчания.

У меня мелькнула страшная мысль, что Стас не выдержал-таки напряжения от предстоящего разговора с Мариной. Оно и понятно — он же не я, прошедший многолетнюю закалку в почти ежедневном с ней общении. Это же мне приходилось постоянно с мирных забот о своих близких на нейтрализацию ее тлетворного на них влияния переключаться …

И тут до меня дошло.

— Татьяна, — нервно хохотнул я, — по-моему, у нас все сообщения по неправильным каналам пошли.

На сей раз мне никто не ответил. Я переключился пару раз с одного на другой — тишина.

— Я только что сказала ему, — раздался наконец у меня в голосе удивительно спокойный голос Татьяны, — что нам лучше выйти всем вместе и поговорить вслух и в видимости — разумно и взвешенно, как цивилизованным лю … существам.