Я сделаю это для тебя (СИ) - Кальк Салма - Страница 46

Анри был немало изумлён, а я тихонько спросила Максимилиана — какие ещё активы у нас есть, и есть ли, потому что надо бы обратить их в деньги. Он изумился, и ничего толком не ответил. Потому что этим всем прекрасным магам, и Роганам, и их ближним, не очень-то приходило в голову — где эти деньги взять. Раньше-то брали, но раньше в их распоряжении были налоги целого королевства, если я что-то понимаю. А сейчас — увы. Их кормили пока, но — что-то мне подсказывало, что и это не надолго.

Вообще где-то в столице, кажется, находятся денежные запасы Женевьев. Но я совершенно не представляла, как это можно сделать.

И самое главное, я вовсе не была уверена в том, что эти деньги следует ухнуть в прорву гражданской войны.

Два вопроса терзали меня, когда заходила речь о столице — это внук Женевьев, который где-то там, и которого нужно вывезти в безопасное место, и дом Женевьев, и его содержимое, которое вызволить бы и применить в мирных целях. Именно в мирных целях, да, потому что мне удалось добыть для Анри и компании ещё пару займов улыбками, обещаниями и бриллиантами Женевьев, но все эти займы именно что уходили в песок. Пушки, порох. Ружья. Артефакты. Продовольствие. Лето заканчивалось, с урожаем было так себе, война продолжалась. Лим пока сидел тихо, а в занятом нашими силами Руанвилле то и дело случались стычки — мол, убирайтесь отсюда, прогнившие Роганы, и солдат ваших забирайте с собой. Анри мрачнел с каждым днём, но держался, пока держался. Улыбаться перестал, но держался вежливо и корректно даже с теми недальновидными людьми, которые в грубой форме и прилюдно указывали ему на то, что он неправ. Люди очень изумлялись, как так на виселицу, они ж ничего не сделали, ну подумаешь, убил троих, жизнь заставила, и вообще меня нельзя на виселицу, это ошибка, потому что ваш принц так вежливо со мной разговаривал!

Я не говорила ему ничего о том, прав он или нет. Я иногда спрашивала — то ли это, что тебе нужно? Или даже уже и не спрашивала.

Самые ближайшие сторонники и союзники, вроде Вьевилля или Жанны, смотрели сурово и говорили — стоим до конца. Не расшифровывали, правда, до чьего конца. Но в двух последних вылазках уже невозможно было игнорировать потери, как я понимаю — возвращались главным образом маги. Безбашенные боевики, которых пока ещё хранили какие-то здешние высшие силы, и некроманты, которые чуть что — и бежали в тени, и утаскивали туда же тех, кого могли утащить и спасти. Всех утащить не успевали. И я уже не раз слышала бухтение о том, что маги-то вывернутся, это простым людям умирать. И даже слова о том, что магов тоже полегло немало, не работали, потому что где те маги? А эти — вот они, а Ксавье не вернулся, и Жанно, и Кристиан, и кто-то ещё.

Более того, на Лимей выдвинулись войска Национального Собрания. Нас окружали с трёх сторон, и окружали, как я понимала, качественно. Наши силы пытались ослаблять отдельными диверсиями отряды наступающих, и это работало, но — недостаточно. Кажется, их просто было больше.

— Анри, давай отправим из Лимея тех, кто не воюет.

Я сидела рядом с ним на постели, он лежал и смотрел в потолок. Кажется, выдохнул впервые за очень долгий день.

— Они не хотят. Они верят, что бежать не придётся и шанс есть. А если мы отошлём их, то будет понятно — шанса нет. Так-то, друг мой Эжени.

— Да что ты заладил — шанс, шанс. Шанс есть всегда. Для кого-то. Просто можно его в упор не видеть.

— Конечно, есть. Мы не сдадим Лимей, Эжени, это невозможно.

— А если задавят числом?

— Не задавят, мы справимся. У нас маги.

— А они умеют воевать с магами. Научились уже.

— Нет, Эжени, невозможно. Но если ты уговоришь своих дам отправиться в безопасное место — я буду тебе весьма благодарен. Не обязательно в Тихую Гавань, можно в Другой Свет, к моему старшему сыну.

— Я поговорю, да.

Мне казалось, нужно не говорить, а командовать, и Анри это умеет. Но — не желает. Значит, будем потихоньку готовиться сами, а для того нужно навестить столицу.

Конечно же, Анри не желал и слышать о том, чтобы отпустить меня в столицу и обратно, даже порталом. Особенно после того, как меня тоже включили в расстрельные списки, или как они тут у них называются. И с охраной отпустить — тоже не желал, никак. Говорил — что-нибудь придумаем, подожди немного, друг мой. Завоюем Руанвилль, поможем нашим в окрестностях Авиньона, отправим отряд в Льен, привезём пушки, купим ружья, и что там ещё бывает. А вдруг этого младенца уже и в живых нет? Не прощу себе, если так.

Но теперь, кроме Анри, с порталом была ещё Жанетта. Оторва Жанетта, которую хлебом не корми — дай поприключаться. И попортить кровь кое-кому из Национального собрания.

Я решилась поговорить с ней августовским вечером. Если по календарю за пределами Лимея — то вовсе даже не августовским, там это был какой-то день месяца фруктидора.

— Скажите, Жанна, что вы думаете о возможности добыть денег на наши здешние развлечения? — спросила я прямо.

— Много ли тех денег?

— Достаточно, я думаю. Ещё подозреваю, там есть какие-то другие активы, нужно только добраться до места.

— И где же находится это благословенное место? — усмехнулась она недоверчиво.

— Это мой дом в столице. Он законсервирован магически, стоит под хорошим заклятьем, и мне говорили, что это заклятье не смогли преодолеть.

— Да, такое возможно. Где находится дом? — тут же клюнула она.

— Улица Сен-Мадлен.

— Неподалёку от дворца, да… Во дворце сейчас заседают какие-то ошметья их бестолкового правительства, слишком близко. Но… много денег, да?

— Да, — я в душе не ведала, сколько там чего, но нужно же стоять до конца?

И ясен пень, я всё им не отдам. Потому что когда станет совсем плохо, я стукну ночью Анри по его упертой голове, открою портал и утащу его в Поворотницу. Не знаю, как я это сделаю, но как-то сделаю. Туда же Шарлотту с детьми, может, её бить по голове и не придётся. А Максимилиана — так вполне. И Жанетту эту — тоже, но сначала надо как-то добыть сюда её девчонок и её братьев. Ладно, добудем денег, начнём искать союзников. Это ж я, можно сказать, предательство задумала, самое настоящее. И когда оно случится, нам всем нужно будет на что-то жить. И поэтому я не отдам им деньги, не отдам. И бриллиантами разбрасываться пора прекращать.

Но вслух я, конечно, не сказала ничего подобного.

— Там могут быть и драгоценности. Бриллианты, так сказать, для диктатуры пролетариата. То есть, простите, для реставрации монархии.

— Да, это полезно. Я уже продала все свои, фамильные мы решили не трогать, они под заклятьем в подвале Саважа.

— И это правильно. Хаос не вечен, и вашим детям, и детям ваших братьев нужно будет на что-то жить.

Она отмахнулась — ну да, ну да. Живём моментом.

— Так, если дом, как вы говорите, под заклятьем, то как вы думаете попасть внутрь? Мы просто не увидим его, как сейчас его не видят простецы.

— Мы спросим знающих магов.

Жанетта согласилась, и я попросила Мари разыскать Дуню и Асканио. На них свалилось какое-то невероятное количество целительских процедур, при том, что Асканио сам ещё не до конца вылечил хромую левую ногу. Но они не роптали, и ещё привлекали к своим делам Меланью, и вроде бы кого-то ещё из молодёжи. Нет, у Анри имелась пара или даже тройка армейских целителей, но — их отчётливо недоставало.

— Госпожа Жанна, вы так и не долечили ожог, — Асканио впился в неё глазами, как увидел.

— Ай, глупости, — она снова отмахнулась, но была изловлена Асканио.

Он бесцеремонно развязал завязки её манжеты и обнажил руку, и показал нам всем свежий ожог — хозный такой, диаметром сантиметра три.

— Это откуда? — не поняла я.

— Да вчера ходили в разведку, — пожала та плечами.

— Пренебрежительное отношение к своему здоровью для мага может оказаться смертельным. Для боевого мага — особенно, — непререкаемо произнёс маг.

— Кто бы говорил, господин Асканио, — хмыкнула Дуня, входя.