Адмирал (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич - Страница 13

Через полчаса пост управления огнём, доложил об обнаружении силуэтов аргентинских кораблей — крейсера и двух эсминцев. В эти же время «Шторм» вновь подвергся налёту бомбардировщиков, в этот раз торпедоносцы в атаке не участвовали. Пятнадцать двухмоторных самолётов решили повторить свой успех. Тут же открыли огонь зенитные орудия советских кораблей, одновременно с этим начало стрельбу и передняя башня главного калибра «Шторма». Мы стремительно сокращали дистанцию с противником. Пока перед нами всего три корабля, причем не самых сильных, нужно было причинить врагу как можно больше повреждений и возможно даже потопить обнаглевший крейсер, который без поддержки решил потягаться со «Штормом».

Первый залп «Шторма» лёг в пятистах метрах от правого борта по носу аргентинского корабля. Всего мы произвели четыре трёхорудийных залпа и вскоре прекратили огонь, аргентинский крейсер дымя и кренясь на правый борт быстро уходил к берегу, под прикрытием эсминцев, которые так же, как и мои тральщики выпустили дымовую завесу. Аргентинцы так и не добились ни одного попадания по советским кораблям. Снаряды следовало беречь, а этот противник пока не представлял опасности, так что я приказал прекратить огонь.

За последующие десть минут вокруг линкора падала одна авиабомба за другой, я насчитал девять огромных столбов воды у самого носа и по правому борту советского флагмана. Мостик и посты наблюдателей залило водой, однако отчет о повреждениях внушал оптимизм. Прямых попаданий больше не было, а аргентинцы использовали бронебойные бомбы, которые при близких попаданиях не причиняли существенных повреждений корпусу «Шторма». При этом потери авиации противника при этом налёте были значительные, бомбардировщики не досчитались двух своих самолётов, а ещё два ушли явно со значительными повреждениями, оставляя за собой белые клубы дыма. Мои тральщики пока никаких повреждений не имели. Сражение набирало обороты.

— Товарищ вице-адмирал, радиограмма от конвоя: «Подверглись атаке торпедоносцев противника, ведём бой!» — от мучительных раздумий, что же мне делать дальше, меня отвлёк начальник радиоузла. Так вот куда уцелевшие Northrop A-17 аргентинцев делись! Они решили заняться уходящими кораблями, посчитав что с линкором смогут разделаться одни бомбардировщики.

— Принял! Держи на контроле, требуй доклада каждые десять минут! Передай им, пусть любой ценой сохранят мне груз! Любой ценой, пусть хоть борта свои под торпеды подставляют! И пусть сразу докладываю, как атака закончится! — новость конечно плохая, но ничего неожиданного не произошло, такой вариант событий я тоже предполагал и сил у конвоя достаточно, чтобы отбиться от самолётов противника.

Избитый линкор держался. Конвой им уже не достать. Ценой потери «Касатки», которая приняла на себя торпеду, предназначенную буксировавшему контейнер с ракетой эсминцу, корабли конвоя отбили уже третью атаку аргентинцев. Послание пару часов авиация их уже не беспокоит, все свои силы ВВС Аргентины бросили на уничтожение «Шторма». Из двоих моих тральщиков сейчас в строю только один и то, наверное, не долго ему осталось. Задира капитан, который дрался со своим замполитом в начале плавания, повторил подвиг буксира, приняв в свой борт залп торпед от аргентинской подводной лодки, прикрыв ценой своей гибели «Шторм». Из команды погибшего тральщика не уцелел никто. Советский линкор рассчитался с убийцей, подводная лодка отправилась на дно Атлантики вслед за моими парнями, но от этого конечно легче нам не стало. Уже несколько часов «Шторм» ведёт бой с превосходящими силами противника и скорее всего долго нам не протянуть.

Первое попадание снаряда аргентинского линкора пришлось в верхнюю палубу, над адмиральским салоном. Снаряд прошёл через бронированные палубы и взорвался в бортовом погребе ста пятидесятимиллиметровых снарядов. Нам повезло этот погреб был уже почти пуст. Иначе бы мог последовал взрыв и разрушения могли бы быть куда как больше. Впрочем, снаряд, расколовшись на две половины, и не думал останавливаться — его головная часть отскочила от кормового траверза, влетела в кормовое отделение турбогенераторов. Вскоре очередной залп с аргентинского линкора лёг с недолётом. Один снаряд упал рядом с левым бортом, недалеко от форштевня. В результате были деформированы листы обшивки левого борта и получено несколько подводных пробоин — вероятно, от осколков снаряда. Два носовых отсека оказались затоплены. Осколками этого снаряда был убит старпом.

Мы тоже не оставались в долгу. Все орудия линкора вели обстрел Пуэрто-Бельграно, на рейде которого оказались заперты два аргентинских линкора типа «Ривадавия» и тяжёлый крейсер «Альмиранте Браун». Идя полным ходом, мы успели в последний момент, закрыв кораблям противника выход из их базы. Все попытки прорваться из гавани «Шторм» решительно пресекает, и два эсминца противника, а также несколько торпедных катеров уже нашли свой последний приют на дне её фарватера, так и не сумев выйти в море.

Линкор «Морено» в бою участия не принимает. Практически первый же удачный залп кормового орудия главного калибра «Шторма» попал в каменный мол, у которого стоял линкор, обрушив на корабль часть конструкции мостового крана. Обломки засыпали линкор, заклинив орудийные башни и сейчас аргентинцы спешно вели работы по расчистке корабля от металлоконструкций. Линкор представлял из себя отличную мишень и, если бы не другие корабли аргентинского флота, которые засыпали «Шторм» снарядами, мы бы с ним покончили довольно быстро, однако сейчас нам было не до него. Нам бы уже уходить, но это невозможно, линкор не слушается руля, и сейчас можем маневрировать только машинами. Попробуй мы развернутся, нас нашпигуют снарядами. Похоже для обновленного «Шторма» — это первый и последний бой. Даже если корабли аргентинцев и не смогут пустить «Шторм» на дно, это сделают бомбардировщики.

Это случилось почти час назад. Боевую рубку как следует встряхнуло. Очередной снаряд попал в кормовую надстройку, рядом с основанием катапульты правого борта. Пробив верхнюю палубу, он прошёл через несколько переборок, пробил бронепалубу над валами винтов и взорвался в цистерне водяного балласта ниже румпельного отделения. Головная часть снаряда и несколько осколков пробили корпус, выйдя наружу через левый борт возле киля. Этим попаданием был полностью уничтожен пост ручного управления рулем, затоплен отсек возле левой балластной цистерны. Вода также проникла в главный румпельный отсек и отсек, где размещался пост ручного привода руля. По идее, ничего серьёзного, но рули отказали полностью, заклинив в положении пять градусов на правый борт.

— Починить сможете? — заливая кровью аппаратуру, я разговариваю с главным механиком линкора, который возглавил аварийную партию, которая пытается починить рули. Боевая рубка тоже приняла на себя снаряд, хорошо хоть из чего-то лёгкого. Броня выдержала, но сейчас тут почти все ранены. У меня пробиты осколками голень и плечо. Санитары снуют среди лежащих тел и оказывают помощь пострадавшим, мне же сейчас пока не до этого. Если не будет управления, можно забыть об отступлении, мы погибнем тут все.

— Пост ручного управления возможно осушить. Нам нужно пол часа! — четко докладывает мне «дед», не вдаваясь в подробности — раньше не управимся!

— Принял! Работайте! — я вновь отмахнулся от санитара и взглянул на второго помощника, который сейчас пытается связаться с пунктом управления огнём — что там?

— По «Ривадавия» два попадания, пожар на корме, по «Альмиранте Браун» четыре попадания, одно в надстройку! Приближается большая группа самолётов, около пятидесяти штук! — четко докладывает мне помощник, который заменил собой погибшего старпома.

Я не весело усмехнулся. Пятьдесят бомбардировщиков на один почти неподвижный линкор? Ну что же, похоже сейчас будет весело!

Бой продолжался. Нас спасает только то, что главный калибр аргентинцев, что у линкора, что у крейсера был мелковат для нашей брони. Хотя «Ривадавия» имела целых шесть башен главного калибра, но расположены они были откровенно по-дурацки. Старый дредноут был на двадцать пять лет старше «Шторма», менее поворотливый, со слабой бронёй и со старой артиллерией. Двенадцать триста пятимиллиметровых орудий, одиннадцатого года выпуска, против девяти наших четыреста шестимиллиметровых. Прибавим к этому береговые батареи и шесть сто девяностомиллиметровых орудий «Альмиранте Браун» и казалось превосходство аргентинцев в артиллерии выглядит подавляющим. Так бы и было, но у каждого из аргентинских кораблей были и свои существенные недостатки. Броня тяжёлого крейсера была откровенно смешной и достигала только ватерлинии, ну а у линкора были устаревшие системы управления огнём, что существенно сказывалось на точности ведения стрельбы главным калибром. Плюс к этому, на обоих кораблях противника, орудия в башнях располагались слишком близко друг к другу, что отрицательно сказывалось на меткости стрельбы, за счёт взаимного влияния воздушных потоков от снарядов. Несмотря на то, что враг делал по «Шторму» почти в три раза больше залпов, мы попадали по вражеским кораблям чаще и наши снаряды приносили с собой больше разрушений. Пока счёт почти равный, а вот если аргентинцам удастся разблокировать и ввести в бой «Морено», нам придётся совсем худо, про подходящую к месту боя армаду самолётов я вообще молчу, это просто будет жирная точка в этом бою, которую поставят на месте двух советских кораблей. Где-то у аргентинцев есть ещё два крейсера, тяжёлый «Вейнтисинко де Майо» и легкий «Ла Архентина», о том где они, я понятия не имею, в гавани Пуэрто-Бельграно их нет. Скорее всего «Вейнтисинко де Майо» и был тем крейсером, который атаковал нас на подходе к базе. Если так, то это хреново, в любой момент, устранив повреждения, этот крейсер мог подойти на помощь врагам со своим эскортом. Я опасался только его, тогда как легкий «Ла Архентина» мог представлять опасность разве что только для моего тральщика. Самый худший вариант, это если эти два недостающих крейсера бросились в погоню за «Владивостоком», который сейчас едва плетётся, сопровождая важный груз и пленных. Вот у него против «Вейнтисинко де Майо» шансов почти нет. Я надеялся, что атака военно-морской базы аргентинцев, оттянет на меня все их силы и караван оставят в покое.