Отец лучшей подруги - Майер Жасмин - Страница 2

И черноглазая смотрит именно так.

Не каждая способна удовлетворить мои аппетиты, вот почему, прежде всего я подмечаю, какой у женщины взгляд. У каждой я ищу знакомый и такой родной голод в глазах, который я один могу удовлетворить.

И сейчас, в черной бездне, обрамленной густыми ресницами, плещется голод даже сильнее моего собственного. Будь я проклят, если манящий взгляд можно толковать как-то иначе.

Я редко ошибаюсь и не могу так просто упустить эту черноглазую чертовку. Поэтому без колебаний разрезаю толпу, идущую мне наперерез, и направляюсь прямо к ней.

Когда я останавливаюсь перед ней, она широко улыбается, а в глазах вспыхивают искры. Она рада. Не тушуется и даже не отводит взгляда.

– Привет, – выдыхает, заправляя короткую прядь за ухо.

Если это не флирт, значит, мне пора бронировать место на кладбище.

На ней обтягивающие синие джинсы, красный мягкий свитер, под которым угадывается высокая грудь. Скромный выбор одежды только добавляет очков в моих глазах. Разврату и похоти лучше предаваться в постели, а не демонстрировать его прямо на улице глубокими декольте и короткими юбками.

Она достаточно взрослая, чтобы делать то, от чего у меня моментально вскипает в венах кровь. Но она все-таки значительно моложе тех женщин, которых я обычно выбираю. Но сейчас у меня слишком долго никого не было, а еще… Я очень давно не видел таких черных, обещающих мне рай на земле, глаз.

На всякий случай быстро перебираю в уме всех Юлиных подружек с балетного класса, но комплекция у незнакомки явно не балетная. Во мне метр девяносто, а девчонка даже в кроссовках ненамного ниже. С ее ростом в балет не берут, да и по возрасту она старше ровесниц моей дочери.

– Привет, – отвечаю. – Ждешь кого-то?

Это все-таки аэропорт. Ее могут ждать или она может встречать кого-то. А мне нужно сразу обозначить свои планы, потому что я не привык ходить вокруг да около. В этой игре я – охотник, а она – моя цель.

От моего вопроса ее глаза удивленно распахиваются. Она моргает, а потом делает короткий вдох и на выдохе улыбается, обнажая ровные белые зубы.

– Тебя?… Похоже, я ждала тебя.

Она сделала свой выбор, хотя и колебалась. Или ее удивил мой напор. Или что-то еще взволновало ее так, что ее грудь до сих пор часто вздымается.

Она снова поправляет глянцевую, блестящую прядку за уши. Ровная линия каре выгодно подчеркивает длинную шею, но волосы у нее слишком короткие, так что прядь снова выскальзывает, не продержавшись за ухом и минуты.

А вот и моя любимая часть охоты, которая обязательно приведет нас туда, где нам обоим будет хорошо. И чем быстрее это случится, тем лучше.

Я не привык расшаркиваться. Мне тридцать восемь, и если она готова играть со взрослыми мужчинами, то должна понимать правила игры.

– Здесь неподалеку есть отель. Мы могли бы уединиться и продолжить наше знакомство там, если ты не против?

По загорелому лицу пробегает тень смятения, а щеки вспыхивают румянцем. Самое время залепить мне пощечину, обозвать нахалом или просто убежать, если ты – все-таки скромница, а взгляд чертовки предназначался не мне.

– Вы хотите…

– Ты, – поправляю ее. – Нечего мне выкать.

Она рассеянно кивает и облизывает пересохшие губы.

– Ты хочешь отвезти меня в отель?… – непонимающе переспрашивает.

В сердцах закатываю глаза. Вот почему с женщинами около тридцати в разы легче. Они уже знакомы с правилами, а страстные девчушки вроде этой, хоть и выросли, но все еще стесняются дать волю своим желаниям.

– Все верно. Ты слишком хороша для быстрого секса в машине на подземной парковке. Если я ошибся и тебе не нужен секс, то прости. Можем разойтись прямо сейчас, но мне показалось, что ты тоже меня хочешь. Знаешь, вряд ли мы когда-нибудь еще встретимся. А я не привык упускать таких женщин.

Широко улыбается, глядя куда-то вдаль, но молчит. Только отводит за ухо свои короткие волосы, обнажая длинную шею, в которую очень хочется вонзиться зубами, но нужно немного подождать.

Я уже раскрыл свои карты, она свои – еще нет.

– Не пожалеешь потом? – вдруг спрашивает, глядя на меня в упор.

Меня окатывает таким сокрушающим вожделением в ее черных бездонных глазах, что я готов нарушить свое слово и взять ее прямо сейчас на парковке, а потом еще раз в отеле.

В таком состоянии я точно не готов думать о том, что будет после. Сначала я хочу увидеть ее голой.

– Если и буду жалеть, то только о том, как бездарно мы тратим свободное время, которого у меня и так мало. Так что скажешь?

Улыбается, и я впервые слышу ее смех. Тихий, счастливый, искренний. Совсем не похожий на тот, когда женщина готова смеяться даже над самой плохой шуткой, лишь бы я оплатил ее коктейли.

Потом кивает.

Быстро, едва заметно. Я бы не увидел, если бы не смотрел на нее бесцеремонно, раздевая одним только взглядом. Но кивка мне мало.

– Ты должна озвучить свое согласие.

– Я хочу тебя, – выдыхает она. – Поехали.

– Только сначала мне нужно забрать свою куртку, – Девушка натягивает рукава красного свитера, пряча в них озябшие пальцы. – Подождешь?

До меня впервые доходит, что она и вправду полураздета. Будто выбежала из здания аэропорта, чтобы встретить кого-то на улице.

Но не меня же она тут ждала? А кого тогда?

Впрочем, не мое дело. Я поймал ее первым.

– Я буду тут, иди, – киваю ей.

Она бросает последний недоверчивый взгляд, будто это я скорее сбегу, а не она, и возвращается в аэропорт. Хмыкаю. Скорее девчонка может не вернуться, чем я передумаю ехать в отель. Будет жаль, конечно, если она передумает, но с этим ничего не попишешь. Я не принуждаю к сексу.

А пока надо уладить собственные дела.

Достаю телефон и набираю один из последних вызовов. Сразу же, как прекращаются гудки в трубке, произношу:

– Не произноси моего имени вслух, Костя. Особенно, если Юля рядом.

– Кхм… – откашливается Костя. – Так… И что вам надо?

Реакция у него хорошая, хотя и не во всем. Сына же он ей сделал.

– Мне нужно, чтобы ты взял ключи от «форда» и приехал в аэропорт. Забрал Лею и ее мать.

– Что?! Но вы же обещали…

– Планы изменились, – отрезаю. – И вообще я не должен отчитываться перед тобой.

В трубке раздается шорох, и я отодвигаю телефон от уха. Костя, похоже, прижимает телефон к груди и куда-то выбегает.

На смену бесконечной песне о «Синем тракторе» приходит тишина.

– А что я скажу Юле? – шипит он.

– Придумай что-нибудь.

– Вы же знаете, что я ей не вру!

Поразительно стойкий малый. Когда-то заврался настолько, что дал себе слово никогда не врать моей дочери, и теперь никогда не забывает об этом.

– Я и не прошу тебя врать Юле! Я прошу тебя ничего ей не говорить! Это разные вещи, Костя. Просто, скажи ей, что у меня… Спустило колесо, а я без запаски.

– А у вас правда спустило колесо? – осторожно уточняет Костя.

– Не твое дело, Костя! Это не ложь, ты просто повторишь ей мои слова, понял? А теперь быстро бери машину и выезжай прямо сейчас. Знаешь, как выглядит Лея? Юля наверняка показывала тебе ее фотки?

– Ага. Я видел все ее свежие фотки в фэйсбуке и не один раз, – отзывается Костя с тяжелым вздохом. – Надеюсь, эта ложь того стоит, Платон.

В этот момент вижу, как моя черноглазая незнакомка выбегает в спортивной куртке, с рюкзаком через плечо и с прищуром оглядывает толпу. Теперь она точно ищет именно меня.

Отвечаю на ее раскаленный взгляд, под которым едва не плавлюсь, как асфальт в полдень.

Я тоже надеюсь, что она того стоит, Костя. Я тоже.

Быстро прощаюсь, убираю телефон и взглядом приказываю следовать за мной. Сажусь в машину первым и, перегнувшись, распахиваю для нее пассажирскую дверь.

Она садится, стискивая лямки рюкзака, и не смотрит на меня. Только вперед, на дорогу.

В воздухе повисает напряжение.