Поручик Ржевский или Дуэль с Наполеоном - Ульев Сергей - Страница 33

— Пойдемте домой, — сказала она. — Я вижу, вы на природе быстро дичаете.

— Не смею спорить. — Ржевский нехотя поднялся. — Наташа, помимо того, что я давно мечтал вас вновь увидеть, у меня к вам весьма важное дело.

— Буду рада помочь. Если только…

— Что?

— Если это не очередная ваша шалость.

— Никак нет-с. Я прошу вас написать мне письмо…

— Вы хотите со мной переписываться?

— Почел бы за честь, графиня. Хотя, сказать по правде, я не большой охотник до чистописания. Вот ежели б вам чернильницу заправить…

— Спасибо, обычно я это делаю сама или прошу служанку, — бесхитростно поведала Наташа. — А почему вы так загадочно хмыкнули?

— Просто защекотало в горле, — Ржевский прокашлялся. — Письмо предназначено не для меня.

— А для кого же?

— Вы умеете хранить государственные секреты?

Глаза Наташи засияли.

— Я буду как могила!

— Это письмо Наполеону. Вы напишете его по — французски как будто бы от Жозефины.

— Его бывшей жены?

— Да.

— Но зачем?

— Этого я вам не могу сказать. Намекну лишь, что это письмо может сослужить добрую службу и мне, и всему Отечеству. Только нужно, чтобы оно было написано женской рукой. Ваша прелестная ручка, Наташенька, весьма подходит для этой цели.

— Спасибо, — пробормотала девушка, позволяя ему еще раз приложиться усами к своим пальчикам.

Когда Ржевский и Наташа вернулись в дом, Ржевский предложил ей уединиться в одной из комнат.

— И не мешало бы запереть дверь на ключ, — сказал он, делая таинственное лицо.

— Но-о, поручик, что о нас подумают? А Марья Карловна?..

— Это еще что за фрукт?

— Ах, вы не представляете! Это просто какой — то жандарм при моей матушке! Она сразу ей нажалуется. Вот увидите.

— Не нажалуется.

— Почему вы так уверены?

— А я ее в капусту порублю!

Но девушка все же вынудила поручика представиться своей матери, чтобы получить ее согласие.

Пожилая графиня нашлась в своей спальне. Она распоряжалась двумя служанками, которые старательно запихивали в огромный сундук ее платки, халаты и нижнее белье.

Измученная мать семейства, у которой кружилась голова от свалившихся на нее забот, встретила Ржевского радостным восклицанием и помутившимся рассудком.

— Петенька! Как ты возмужал! — Она бросилась ему на шею. — Мальчик мой, как тебе идет этот офицерский мундир. А усы! Усища — то какие себе отрастил!

— Маменька, что вы, это не Петя, — хмыкнула Наташа. — Петя пониже ростом и в плечах поуже.

— А ты, Соня, молчи, пока не спросили.

— Меня зовут Наташа…

— Как не стыдно, дочь моя! — отмахнулась графиня, целуя поручика попеременно в обе щеки. — Лишь бы перечить матери… Петенька, ты у меня стал настоящим мужчиной.

— Право же, сударыня, я никогда не переставал им быть, — скромно заметил поручик.

— Драгоценный мой…

— Кто такой — Петя? — через плечо поинтересовался Ржевский у Наташи. — Кто этот счастливец, черт возьми?

— Мой младший брат. Она только о нем и думает.

Наташе пришлось ущипнуть мать за руку, чтобы хоть как — нибудь привести ее в чувство. И пелена дурмана наконец спала с ее глаз.

— Пустите, сударь! — возмущенно проговорила графиня, резко отстранившись от поручика. — Что вы себе позволяете в отсутствие моего супруга?

— Ежели б не война да срочные дела, мадам, в отсутствие вашего супруга я мог бы позволить себе куда больше, — заявил ей на ухо поручик. — К тому же, я вас не ангажировал. Вы сами напросились, то бишь обознались.

Она в полном смятении приложила ладонь ко лбу.

— Что — то я сегодня не в себе.

— Понимаю, ваше сиятельство, такие хлопоты — сервизы, мебель, лошади… — Он приосанился. — Имею честь, поручик Ржевский!

Графиня всплеснула руками.

— Ах, да, да, конечно же это вы! Не понимаю, что на меня нашло.

— Стоит ли жалеть? — снисходительно усмехнулся Ржевский.

— Пожалуй, нет, — зарделась графиня, утерев платочком губы. — Я жалею лишь о том, что сейчас война…

— У меня к вам небольшая просьба, ваше сиятельство.

Графиня, замявшись, показала глазами на Наташу:

— Мы можем… при дочери?

— Да хоть при муже! Я ж не на бал сюда приехал.

Ржевский в двух словах обрисовал ей суть своей просьбы. Его желание запереться наедине с Наташей ее нисколько не удивило. Напротив, ее сбил с толку серьезный повод, на который намекал поручик: «Сие очень важно… вы будете гордиться своей дочерью… интересы Отечества требуют…»

Графиню в данный момент волновали только интересы семьи.

«Дочку — с воза, будет еще место для английского трюмо, — деловито прикинула она. — А за спиной такого молодца Наташа не пропадет. Пусть везет ее хоть на край света!»

— Вы ведь не собираетесь нас обесчестить? — кокетливо осведомилась она.

— Что вы, графиня. На вас двоих у меня и времени лишнего нет.

— Мм, да?.. — Графиня, с рассеянным видом взяв из кучи белья свои давно выцветшие голубые панталоны, стала разглядывать их на просвет. — Зачинить или выкинуть… Поручик, как вы думаете?

— Зачинить и выкинуть, ваше сиятельство.

— Странная мысль, а впрочем… — Графиня бросила панталоны одной из служанок. — На, Фекла, носи на здоровье.

— Благодарствуйте, барыня, — поклонилась девица. — Позвольте прям сейчас примерить?

— За дверью примеришь, бесстыдница.

Вынув из кучи еще одни панталоны, графиня стала выворачивать их наизнанку.

— Маман, что вы делаете! — дернула ее за локоть Наташа.

— А что? — Графиня взмахнула панталонами, будто собираясь ударить ее по лицу. — Как ты себя ведешь, негодная! Кто здесь твоя мать?!

— Вы, конечно вы, маменька. Но опомнитесь, с кем вы разговариваете?

— Как с кем? С поручиком Ржевским.

— Он же мужчина!

— Это я и без тебя знаю.

— Но вы ведь женщина. Это неприлично, маменька!!

Графиня, оттеснив дочь локтем от Ржевского, приложила панталоны к своей груди.

— Как вы полагаете, поручик, мне к лицу этот березовый цвет?

— Ну-у, ежели вы собираетесь носить это заместо шали… — протянул Ржевский. — Почему бы и нет?

— Маменька, заклинаю вас! — взвизгнула Наташа, топнув ножкой. — Вот папенька вернется, всё ему расскажу.

— Ох, Боже мой, — словно очнулась графиня и, быстро спрятав панталоны за спину, сделала пристойное лицо. — Простите, сударь. От этой мигрени я словно пьяная…

— Пустяки, ваше сиятельство, — улыбнулся Ржевский. — Мигрень, видать, иным дамам только на пользу… Так вы позволите мне уединиться с вашей дочерью?

— Да пожалуйста, пожалуйста. Если уж вам так хочется, я не собираюсь чинить препятствий. За последние месяцы моя дочь набралась благоразумия. По ночам ей уже не мерещатся под окнами адъютанты с аксельбантом. Надеюсь, и вы, поручик, в тяжелую годину наконец взялись за ум. А то судачат о вас бог весть что. Но материнское сердце мне подсказывает, что на этот раз у вас самые серьезные намерения.

— Можете не сомневаться, ваше сиятельство, — отвечал Ржевский, оправив на боку саблю. — Я серьезен как никогда.

— Благославляю вас, дети мои, — сказала графиня со вздохом и, отвернувшись от них, опять занялась своим бельем.

Поручик с Наташей заперлись в кабинете графа Ростова.

Девушка с озабоченным видом села за стол. Ржевский пристроился сбоку.

— Сперва напишем черновик, — сказал он. — А потом перенесем все на бумагу, с которой разъезжают наполеоновские курьеры.

Девушка обмакнула перо в чернильницу.

— Говорите что писать.

— Давайте сочинять вместе. Представьте, что вы — Жозефина.

— А вы — Наполеон?

— Увольте-с! — поморщился Ржевский. — Такое и представить тошно. Уж лучше быть лебедем с мокрой жо…

— Поручик!!

— Пардон, молчу.

— Ну, так как же начать? «Здравствуйте, ваше величество»?

— Слишком чопорно. Жозефина все — таки креолка, а не англичанка. К тому же это должно быть любовное письмо. Как бы вы назвали в письме своего любовника?