Боги, пиво и дурак. Том 6 (СИ) - Горина Юлия - Страница 46

Гай негромко рассмеялся.

— Во даешь! А ты в своем прежнем мире случайно не поэтом был?

Я хмыкнул.

Вспомнил строчки кода, спускающиеся лесенкой вниз. В самом деле, чем не Маяковский?

— Ну… что-то в этом роде, но не совсем, — отмахнулся я. — И последний момент, который нужно обсудить. Подношения.

— Нергал не принимает подношений, — сразу возразил Гай. — Только жертву. И теоретически мы могли бы это обеспечить, поскольку жрец имеет право быть связующим звеном между смертным и богом, которому служит. Но для этого нам нужно его благословение, или одобрение — называй, как хочешь. Без одобрения бога казнь преступника есть всего лишь убийство.

Я допил коньяк и закурил.

— Верно. Кроме того, мы-то с тобой не боги, и не знаем, за каким смертным какая сила прячется. Как напоремся на какого-нибудь любимчика Тора. И все. «Торец» нам обоим.

Гай заулыбался. Словечко «торец» в новом значении ему явно понравилось.

— Вот, значит, как. После твоего подробного разъяснения я впервые сообразил, зачем богам регулярные пышные празднества. Все эти лепестки роз, носилки, платье со шлейфом в пол-улицы, целое стадо коров и прочее.

— Так и есть. Праздник — самый простой и удобный способ напомнить о себе. Произвести впечатление и собрать приуроченные к празднику пожертвования.

— Но мы так не можем. У Нергала нет праздников. Возмездие не отдыхает и не веселится, оно не носит пышных одеяний и его нельзя подкупить дарами. Таков закон.

— А может…

— Не может! — сказал, как отрезал, Гай. — Иначе мы даже порадоваться не успеем тому, что он вернет себе здоровье и силу. Такого надругательства над своей репутацией Нергал не простит, даже не надейся. Поставить его на одну ступень со всякими Флорами и Арахнами? Да нас с тобой найдут в виде заготовки для жаркого на главной площади!

Я почесал затылок.

— А кстати, заготовка для жаркого — не такая уж плохая идея. Если при этом осквернить пару могил… А еще лучше — пыточную в Ямах. Слушай, да это же гениально! — вскричал я, охренев от внезапного озарения. — Главное, не забыть побрить свинью…

Гай посмотрел на меня, как на умалишенного. Правый глаз его нервно задергался.

— Ты это. Чего там себе в бокал набухал? Кого нужно побрить?..

Я расхохотался.

— Свинью, друг мой! Для эпичности еще бы напустить немного суккубской иллюзии…

— Нутром чую, что я об этом пожалею. Но зачем суккубской-то? Кое-что я и сам теперь могу.

Я охнул.

— Слу-ушай, а тот амулет, которым ты открывал портал? Он еще разок не сработает?

— Сработает, — уверенно кивнул Гай. — И не один раз, а два или три. Я очень бережно его использую. Могу подбирать и интенсивность свечения, и размер, и даже цвет! — похвастался он. — А в чем дело-то?

— Держись за стул, — довольно потирая руки, сказал я. — Сейчас я тебе такой триллер расскажу — закачаешься!

Вот с этой конкретной идеи и начался наш идейный прорыв.

К ночи мы опустошили целую гору стеклянной тары, исписали десяток листов бумаги и крепко уснули прямо там, за столом.

С утра пораньше меня вместо будильника разбудил Лёха.

Искренне поблагодарив его, я растолкал Гая и отправился на свою медицинскую смену в комнату с камином.

Нергал спал. Его дыхание было ровным и спокойным. Лицо — бледным. Повязки намокли, и в комнате снова запахло гниением.

Я срезал их, снова промыл раны специальным раствором и тщательно замотал свежими бинтами. Во время всех этих манипуляций Нергал так и не проснулся. Только в самом начале чуть приоткрыл глаза и вновь провалился в дремоту.

Потом Гай привез в лес двух худых свиней, и принесли их в жертву своим коварным планам. Уже мертвых мы их тщательно побрили, чтобы ни одна щетинка не осталась и не попала куда не следует.

Следом за бритьем последовали водные процедуры.

Гладкие и чистые, хрюшки были разделаны и нарублены на мельчайшие кусочки вместе с кое-какими внутренностями. Кости пришлось хорошенько раздробить. Кровь мы собрали в ведра.

Вытирая пот с лица, я спросил Гая:

— Ну что? Как думаешь, похоже на человечину?

Тот задумчиво пожал плечами.

— Знаешь, если мы добавим последний ингредиент, у горожан просто не будет другого выбора, кроме как поверить. И даже если глашатай с крыльца ратуши станет уверять, что это свинина, все вокруг будут уверены, что городские власти нагло врут, чтобы замять дело. А ты это… Профессионально их оприходовал, кстати. Все-таки в тебе погиб отличный палач!

Комплимент был сомнительный, но сделан от чистого сердца. Так что я не обиделся, а улыбнулся и сказал:

— Янус говорил — кто свинью не мочил, героем не станет! Пришлось научиться.

— Ясно. Ты это… Мясца пожаришь, пока я на могильник к Ямам схожу?

Я театрально нахмурился.

— Хочешь съесть кусок трупа, бездушная ты сволочь?

— Очень хочу, и не один кусок, а много! — ничуть не смутился мой товарищ.

— Если «много», то у нас покойники больно мелкими и худыми покажутся. Так что перебьешься. Но немножко я отберу.

После жаркого бритья и рубки я хорошенько помылся и занялся готовкой.

Гай вернулся быстро. Ругал мороз, но тем не менее притащил целый мешок добычи.

— В основном — ерунда всякая, — пожаловался он. — Пальцы, куски кожи. Только одна кисть приличная. Но зато какая попалась нога! Хочешь, покажу?

У меня комок подкатил к горлу.

— Нет уж, давай сначала поедим, а потом уже займемся этим, — кивнул я на его ношу. — А то потом мне кусок в рот не полезет.

Гай насмешливо хмыкнул.

— Ишь какой впечатлительный. А как я в свое время? Высек приговоренного, руку за кражу отрубил — и чаю с сахаром, чтобы подкрепиться. Потом ноги какому-нибудь стражнику-дезертиру обварил — и за супчиком на кухню! Работу и жизнь нужно уметь разделять.

— Я еще не достиг такого уровня познания пути, — пробормотал я. — Да будет тебе прибедняться, — проскрипел проснувшийся Лёха. — Что-то не помню, чтобы тебя синий стюард смущал!

— Это другое. Нет, ну правда! Чего вы ржете? Стюард хотя бы целый был, и выглядел вполне себе живо!

— Если надо, я и этих оживить могу, — важно проговорил Лёха, и мешок Гая зашевелился.

Я ругнулся.

— Да ну вас к черту! Весь аппетит испортили.

— Ничего, сейчас восстановится, — хлопнул он меня по плечу и, вытирая руки о штаны, двинулся на съедобный запах.

Я даже позавидовал его непробиваемости.

В итоге почти всю еду сожрал Гай, потому что мне еле-еле удалось впихнуть в себя только пару кусков.

Потом мой напарник ушел инструктировать кошек, а мне пришлось перемывать замороженные пальцы, руки и ногу, при виде которой я пожалел, что съел те два куска.

Она была мозолистая, здоровая, с потемневшими и толстыми от грибка ногтями и черной шерстью на пальцах.

К вечеру все приготовления были закончены.

Я устал, как собака. Но если Гай мог себе позволить завалиться спать, то мне нужно было сначала обработать Нергалу раны и сменить повязки. После этого я похлопотал над сценическими костюмами, исколол себе все руки иглой и пополз отдыхать.

Шоу было назначено на утро, примерно в половину десятого. А значит, я должен был встать часов в пять, чтобы опять поработать доктором, собрать все для выступления и успеть занять свое место в зрительном зале. Потому что в этом представлении у меня имелась своя пусть маленькая, но эпичная роль.

Итак, шоу начинается, господа!

В положенное время я уже морозился возле ратуши на площади Вышгорода. Холодное солнце ярко светило с безоблачных небес, шапки обновленного снега блестели на крышах, а ветер весело раздувал юбки женщинам.

Чтобы никто лишний меня не признал, я укутался в старый коричневый плащ, подбитый собачьим мехом, и опустил пониже капюшон — благо, из-за мороза сейчас так выглядели почти все мужчины. Под плащом у меня имелся еще один, черный. На плечах аккуратно лежал сценический реквизит, из-за которого меня со стороны можно было принять за Квазимодо. На шее болтался платок, завязанный сзади крепким узлом.