Сказание о Синей птице - Цююань Ли - Страница 24

Я поднял глаза и долго смотрел на младшую сестру.

– Игральная доска – это всегда лишь доска. Радость побед и горе поражений в этом иллюзорном царстве не имеют значения, даже если здесь ты выиграл целый мир. – Я взмахнул рукавом, и черные и белые камни скатились на землю. – Что толку? Видишь, один взмах – и все исчезло.

Сестра присела на корточки, уставившись на шашки, разбросанные по земле, затем взяла в ладонь черную и белую.

Даже зная, что вэйци – иллюзия битвы, я не мог оторваться от нее. Эта игра непреодолимо влекла, я был ею одержим. По мере того как мои навыки улучшались, мой ум также развивался. Пламя внутри, пылающее вместе с иллюзорным миром игральной доски, освещало мои мысли.

Все людские уловки в борьбе друг с другом теперь казались мне донельзя наивными и смешными.

Я видел, что за пределами Хуася народы мяомань притаились, словно тигр перед прыжком, я знал, что «шестнадцать мудрецов» в сговоре с Чунхуа. А еще я знал, что наводнение не утихнет еще очень долго и что правление моего отца только с виду кажется благополучным, а на самом деле у императора много проблем.

Борьба с внешним врагом нередко усиливает борьбу внутри государства. Я советовал отцу остерегаться «мудрецов» и амбиций Чунхуа, но он не воспринял мои предостережения всерьез, сказав, что я не должен оговаривать других и сеять вражду среди племен. Он окончательно разочаровался во мне. Ради присоединения долины реки Дань отец, последовав совету Чунхуа, отправил меня правителем в те земли. Это также означало, что отец отказался от меня как от наследника престола.

Все действия Чунхуа были не более чем уловками, но отец упорно этого не замечал.

Улыбнувшись, я собрал свои вещи, взял вэйци и отправился в путь. В моем сердце существовала теперь лишь эта игра, и я не собирался соревноваться с Чунхуа.

Я держался подальше от Центральной равнины, подальше от отца.

Уже третий раз в жизни я расставался с ним. В первый раз он отослал меня в горную Долину Снегов, потом я сам вызвался покинуть родное царство, чтобы на юге подавить мятеж. А сейчас меня не оставляло пугающее предчувствие, что вернуться обратно будет куда как сложнее.

Сердце застыло, как вода зимой.

Прощаясь с отцом, я поклонился, а он стоял прямо и молча смотрел на меня.

– Такой непочтительный сын, как я, не имеет права оставаться рядом с вами. Берегите себя, отец!

На его глаза навернулись слезы, седые волосы трепал ветер. Я впервые осознал, что мой отец уже слаб и стар.

Я встал и медленно покинул зал собраний под внимательным взглядом вождей.

За дверьми меня ждала сестра Нюйин. Она крепко взяла меня за руку и пошла рядом, провожая.

– Брат, не уходи. Чжу, я буду просить отца не отсылать тебя…

Посмотрев на сестру, я вдруг понял, что за последние шесть лет она повзрослела и ей впору думать о замужестве.

Нюйин плакала, а ее слезы, падая на землю, превращались в грушевые цветы.

– Сестра, не плачь, а то ветер поранит твое лицо, – приговаривал я, вытирая ее холодные слезы, которые падали в самую глубину моей души.

– Возьми это с собой. – Нюйин отвязала от пояса свою любимую костяную флейту и вложила мне в руку. – Возьми, мне ее дала Синяя птица, эта флейта способна исполнить самую красивую мелодию в мире и избавить тебя от скуки и грусти.

Мое сердце дрогнуло. Глупая девочка, она забыла, что у меня нет музыкального слуха, но я все же взял флейту и спрятал ее за пазухой.

Долина Дань изначально принадлежала народу мяо. После восстания и покорения мяо сюда переселился народ из Хуася. Я позволил своим людям остаться здесь и вести сельское хозяйство на плодородных полях, изготавливать посуду. Был основан город Яньчжу. Прохожие уступали друг другу дорогу, младшие уважали старших, а сама долина Дань стала долиной изобилия.

Время шло, я обосновался там и, не отвлекаясь ни на что другое, сосредоточился на изучении философии вэйци. Развивая свои умения, я заметил, что сердце мое твердело, зрение становилось острее, а иллюзии, подаренные вэйци, становились реальнее и иногда совпадали с действительными событиями в мире людей, чему я очень удивлялся.

«Может быть, в этой доске заключен некий дух?» Эта мысль поразила меня, но я не мог удержаться от игры. Казалось, она таит в себе тайны и силы, которые мне неведомы. Если я находился вдали от шашек и игральной доски, то чувствовал себя сонным и усталым. Даже если в ней жил дух, я не желал от него избавляться. День за днем я проводил за игрой и медитацией, которые увлекали меня все больше.

Вскоре после отъезда из Пинъяна до меня донеслись новости, что отец хочет выдать моих сестер Эхуан и Нюйин за Чунхуа, что вызвало переполох среди всех племен в союзе.

Чунхуа сделал все, чтобы из простолюдина стать вождем, затем – доверенным лицом императора и, наконец, зятем императора. Это он убедил моего отца отослать Гуня, великого старейшину и влиятельного министра при дворе, подальше от столицы, а меня отправить в долину Дань. Без нас ему было проще добиться целей.

Теперь, находясь вдали от дворца, я не мог защитить ни сестер, ни отца. Я не присутствовал на свадьбе.

Как-то раз я в одиночестве вышел из дома понаблюдать за течением реки в свете луны. Достал костяную флейту и попробовал на ней сыграть. Флейта журчала, словно речная вода, и глубоко вздыхала. В тот момент мое сердце пронзила печаль, и я увидел тебя под луной, танцующую с ветром.

– Ты звал меня? – прошептала ты.

Неожиданно я уловил ритм, но только лишь на мгновение, и прежде чем полностью это осознал, флейта умолкла.

Мне не нужна была жалость, которую я прочел на твоем лице, Синяя птица.

Я больше не смог сыграть ни одной ноты, поэтому отложил флейту в сторону.

– Синяя птица, путь в его сердце был запечатан огнем и кровью еще при его рождении. Он принадлежит мне… – Из пустоты раздался торжествующий смех.

Плюх…

Флейта вдруг выскользнула у меня из рук и скрылась в речной воде. Ты вскрикнула и исчезла…

Перенесемся на несколько лет вперед. Однажды, сидя за игровой партией, я подумал о Гуне, и мое сердце наполнилось беспокойством и тревогой. Капли пота стекали по лбу, застилая глаза. Прервав игру, я вытер пот и в этот момент заметил, что шашки, словно живые, сами сражаются друг с другом. Белые, одинокие и измученные, из последних сил старались прорваться сквозь окружение черных. Те плотно осаждали белых, доводя их до отчаяния.

С замиранием сердца я наблюдал, как одна из белых шашек превратилась в Гуня, что в поте лица упорно возводил плотину у горы Юйшань. Лицо Гуня стало обветренным за годы трудов. Одна из черных шашек обратилась в Чунхуа в черном одеянии, с безразличным и холодным взглядом.

– Гунь, спасайся! – Прежде чем я успел выкрикнуть, меня охватила паника. Чунхуа взмахнул рукой, и Гунь оказался скован железной цепью, упавшей с неба. Она затягивалась все туже и туже, впиваясь в его плоть так, что на коже выступила кровь.

– Ах! – воскликнул я.

Видение рассеялось, передо мной вновь была игральная доска с незаконченной партией, черные и белые камни занимали свои позиции, готовые внимать моим командам. Промокшая от пота одежда холодила кожу, я вздохнул и прикрыл глаза.

– Все, что я видел, было лишь видением. Просто я очень скучаю по Гуню, – сказал я себе, решив не воспринимать увиденное всерьез.

Я видел во сне тебя, превратившуюся в женщину в зеленых одеждах.

– Чжу, отложи вэйци, из-за них ты теряешь свою сущность, – говорила ты мне. – Император Хуан-ди, используя силу черноволосой девы-воительницы, пытался принести на землю мир, и это обернулось бедой. После, когда людской мир, вопреки влиянию девы-воительницы, оказался под моим покровительством, беда отнюдь не стала меньше. Желая отомстить людям, Черная птица дала тебе эту вэйци, одержимую духом. Эта игра черпает силу из пролитой крови убитых на полях сражений, за счет чего постепенно порабощает душу играющего, и он теряет свою личность. Со временем сущность вэйци и душа человека становятся одним целым. Никто не знает, насколько могущественной может стать эта игра, после того как сила заключенного в ней духа и сила плененной человеческой души соединятся воедино. Доска и камни для нее были сделаны императором Хуан-ди из волшебного небесного дерева, но император, догадавшийся о злой силе, таящейся в вэйци, не стал ею пользоваться. Чжу, когда ты родился, я запечатала твое сердце, чтобы оно стало невосприимчиво к звукам неба и земли и к колдовству. Я дала обещание твоему отцу, что сделаю все возможное для защиты людей. Я пришла к тебе с предостережением: помни, игральные шашки и доска черпают силу из крови и огня. Каждое кровопролитие или сражение в мире людей придает доске мощи. Уничтожь ее как можно скорее.