Сказание о Синей птице - Цююань Ли - Страница 14

На рассвете я погрузилась в медитацию. Мне привиделся Лэй, в белом одеянии, с пронзительным взглядом.

– Синяя птица, – обратился он ко мне сквозь пространство и время. – Уходи отсюда.

– Почему ты оставил меня? Ты не хотел снова быть божеством и вернуться на Священную гору?

– Нет, не хотел.

– Но почему?

– Синяя птица, за последнюю тысячу лет у меня было достаточно времени, чтобы понаблюдать, сколько всего разного происходит у людей в их мире. Все мы – шашки на игральной доске бога Священной горы. Неужели ты до сих пор не поняла? Все это было спланировано богом Энигмы, повторяясь вновь и вновь. Ты, воскресшая после смерти, возрождение уничтоженного народ муя, и гибель страны. Цикл не имеет ни начала, ни конца. Как и дни на Священной горе. Доска для вэйци у горного бога – это иллюзорные человеческие мечтания и желания, не имеющие границ, бесконечная череда убийств и споров. Все это повторяется и повторяется. В «Каноне муя» есть самый важный труд – «Небесная музыка». Он раскрывает секреты партии в вэйци на тайном языке и дарует человечеству надежду с тех пор, как тысячу лет назад наложница Сяо пожертвовала собой, а народ муя лишился родины. Ланьжэ – избранная Энигмой правительница людей, которой надлежало погибнуть от рук народа молан, а затем воскреснуть – все это было предрешено богом. А ты не что иное, как простая шашка в игре, нужная для ее возвращения в мир. Ланьжэ, пробывшая тысячу лет в мире мертвых, больше не настоящая Ланьжэ. Ее сердце пропиталось ненавистью, предательством и кровью. С ее воскрешением в мир вернется правительница хитрая и жестокая, и начнется новая череда бед и убийств…

– Как это?

Я старалась пошире открыть глаза и взглянуть в небесную высь, но не смогла ничего разглядеть – небо закрывал густой туман.

– Всезнающая Синяя птица, оказывается, у тебя тоже иногда завязаны глаза. Хе-хе. – Лэй горько усмехнулся. – Все мы шашки на игральной доске бога и будем следовать его воле. Он велит нам не вмешиваться в мирские дела, а на самом деле все находится под его контролем. Ланьжэ, я, народ молан… Мы для него – черные и белые игральные камешки вэйци.

– Лэй, почему ты так считаешь?

– Да потому, что сейчас я и не Лэй со Священной горы, и не генерал Юань Хэ в мире людей. Я не тоскую ни по горному, ни по земному миру. Обратившись в золотой песок, я вырвался из оков Священной горы и освободился. Более ничто не ограничивает мой взор.

Я вздрогнула от порыва ветра. В густом тумане вдруг появился просвет, из которого полился странный белый свет, словно вытекающий из глаз спрятавшегося демона.

– Взлети в небеса, Синяя птица, и оглядись вокруг. Это все игровое поле богов и правителей, средоточие людских желаний! – Грозный голос Лэя поднял меня, как пара невидимых рук, и пронес к свету сквозь плотный туман.

Огромная заснеженная безмолвная пустошь.

Бог Энигма в белых одеждах играл в вэйци. В одиночестве.

Один из белых камешков был брошен в углу доски, бог смотрел на него, держа в руках черный камешек, и размышлял.

Я замерла при виде игральной доски на снегу. Шашки были расставлены ровно, сама доска не имела границ, и призрачные образы на ней переплетались друг с другом. Вспомнились слова Лэя. Мои крылья потяжелели, как будто были из свинца, и я с тревожным криком рухнула вниз.

Я упала на выжженную твердь, где повсюду лежали кости мертвых и не было ни одной живой души.

– Синяя птица, Ланьжэ вернулась к жизни. Среди народов раздор, что в конечном итоге приведет к разрушениям. Уходи отсюда и помни, ты ослеплена богом Энигмы, но на самом деле ты лишь шашка в его игре.

Я вздрогнула и проснулась. Я по-прежнему была у реки, вставало красное солнце, пробиваясь сквозь тучи и освещая мир розовыми утренними лучами. Образ Лэя в моей голове постепенно тускнел, пока вовсе не исчез в теплом волнующем свете зари.

Голова раскалывалась, словно внутри моей черепной коробки разыгралась буря.

– Ланьсинь, почему ты здесь одна?

– Отец, если Ланьжэ вернется, не начнется ли в мире новая череда бед и убийств?

Выражение лица у отца было серьезным и спокойным.

– Ланьсинь, война неизбежна. Муя должны вернуть то, что им принадлежит. Такова воля богов.

Сердце сжалось, и я будто вновь увидела вэйци на горе и сброшенные с доски игральные камни. Все начнется с меня, как только я войду в огонь, и от этой мысли невозможно было не содрогнуться.

– Отец, нет! Нельзя так!

– Что?

– Мне пора идти. – Я направилась к двери.

– Ланьсинь, подожди. Уже поздно отступать.

Я с удивлением посмотрела на него.

– Ты Синяя птица, Синяя птица народа муя. Хозяйка амулета-полуптицы. Ты не покинешь это место.

Я фыркнула и сделала шаг вперед. Голос отца остался позади…

Измученная, я шла три дня и три ночи. На четвертый день, когда я вновь очутилась на берегу реки Тумэньцзян и увидела догорающие костры, я чуть не потеряла сознание.

– Лэй, спаси меня! Где же ты? – Я подняла глаза в небо и горько заплакала. Как будто что-то осознав, я попыталась сорвать с шеи оберег, но в ужасе поняла, что он прирос к коже. Я царапала грудь до крови, но амулет так и не поддался.

Тогда я достала из дорожной сумки складной ножик, прицелилась в полуптицу, закрыла глаза и с силой вонзила в нее лезвие. Из раны хлынула кровь, и из-за мучительной боли я потеряла сознание.

– Синяя птица, не причиняй вреда своему телу! – Сквозь сон я снова услышала нежный голос.

Передо мной на берегу реки появилась Ланьжэ в белом одеянии, скрытая вуалью.

– Синяя птица, верни меня обратно. Ты дала обещание тысячу лет назад.

Шмыгнув носом, я в нерешительности посмотрела на нее.

– Верни меня назад. Израненная, я далека от народа муя, мне одиноко под золотым песком… – Я посмотрела на ее лицо, едва прикрытое вуалью: оно выглядело в точности, как мое. – Смотри же, я – это ты. Впусти меня, впусти в свое тело. Я помогу муя возродиться и верну наших людей в Энигму. Царство муя вновь обретет могущество, а иноземцы не посмеют над нами насмехаться – наоборот, будут лить слезы и пресмыкаться перед нами. Точно так же, как перед ними унижались муя тысячу лет назад. – Тепло в ее глазах сменилось холодной, как лед, тоской.

Я не могла сдержать дрожь.

– Страдания, которые пережили люди муя, вернутся обидчикам сторицей.

– Ланьжэ! Ты не можешь так поступить! – возмутилась я.

Она грустно улыбнулась и осторожно приподняла белую вуаль. Вскрикнув, я зажмурила глаза, потому что снова увидела ее израненное, окровавленное лицо.

– Синяя птица, неужели ты забыла? А я все помню и вот уже тысячу лет вновь и вновь переживаю муки, которые испытала в плену у молан. Я собственными глазами видела, как погибло царство муя, и боль в моем сердце была в тысячу раз сильнее физической боли. Я ждала тебя тысячу лет!

– Ланьжэ, я не забыла, не забыла… – дрожащим голосом произнесла я и шагнула вперед, пытаясь опустить ее вуаль. – Я… я… – Сердце словно сжалось в комок, мне очень хотелось ответить согласием на ее просьбу.

В воздухе взметнулась волна золотого песка, мелкие крупинки царапали мои голые руки.

– Лэй! Я знаю, что это ты. Не пытайся меня остановить, Лэй! – Ланьжэ закрыла лицо руками, роняя слезы. – Невозможно описать все муки, которые пережил народ муя!

Песчаная пыль зашуршала, поднялась и укрыла Ланьжэ. Ее образ рассеялся вместе с песчинками.

– Синяя птица, обернись! – раздался голос Лэя откуда-то сверху.

– Лэй, что мне делать?

– Уходи! У тебя еще есть дела! Иди! То, что тебе известно, – лишь вершина айсберга. Отыщи «Небесную музыку», восстанови воспоминания до падения. – Лэй внимательно посмотрел на меня. – Вспомни, что ты Синяя птица и можешь петь небесные мелодии в долине Сеси.

– Долина Сеси? Небесные мелодии? – Сердце звонко застучало. Где-то глубоко в моей памяти сквозь тьму прорвался теплый свет. – Лэй! Расскажи мне, расскажи мне все!