Сказание о Синей птице - Цююань Ли - Страница 12

Вдруг во дворце вспыхнуло яркое пламя.

– Генерал Юань Хэ! Его величество поджег себя!

Ошарашенный, Лэй поднял голову на краснеющее от огня небо и воскликнул:

– Муя, муя! Мой Бог, почему ты закрываешь глаза на все это?! – Горькие слезы текли по его бледному лицу.

Воины молан прорвались сквозь городские ворота. А где-то недалеко от стены, на помосте, Ланьжэ выкололи глаз, и палач резал ее кожу кинжалом.

– Нет! – закричал Лэй и закашлялся кровью.

Его рев достиг небес, он вскочил на коня и с алебардой наперевес бросился из крепости прямо в стан врага. Десятки копий пронзали его тело, из ран хлестала кровь. Его тело было одной сплошной раной, которая, казалось, никогда не затянется, – она кровоточила, то заживая, то вновь открываясь…

– Лэй! – Я закрыла глаза, не в силах это видеть. – Бог Энигмы, спаси своего сына и позволь ему покинуть человеческое тело! – Расправив крылья, я взлетела ввысь, а мой крик боли эхом отражался от Священной горы.

– Сын мой! Хочешь ли ты еще быть человеком? – В вышине вспыхнул белый свет – то открылись глаза бога – и осветил Лэя.

Я видела, как он смотрит прямо в небо.

– Возвращайся! – тихо молвил бог Энигма, и белый свет погас.

На моих глазах Лэй неловко покинул тело генерала Юань Хэ.

– Возвращайся на Священную гору, Лэй! Тебе пора. С миром людей покончено. Ты больше не генерал Юань Хэ.

Лэй с горечью и в некотором замешательстве смотрел на свое мертвое тело, но уже через мгновение оно было иссечено воинами молан.

– Синяя птица бога Энигмы! Бог назначил тебя защитницей. Как ты могла спокойно смотреть на страдания этой земли? – Лэй повернулся и, глядя мне прямо в глаза, заглянул в мое сердце, заставляя его трепетать.

– Да, я Синяя птица Священной горы. Мы с тобой похожи, потому что оба не можем использовать свою силу для вмешательства в людские дела. – От волнения я едва могла дышать.

В глазах Лэя я увидела презрение.

– Ах, конечно, совсем запамятовал! Ты же Синяя птица, не знающая ни чувств, ни страданий, ни печали и не понимающая, что значит любить.

Мое сердце обливалось слезами, тело дрожало.

Лэй, я все поняла.

Вместе со слезами я изливала печаль.

Забыв обо мне, Лэй с грустью и отчаянием долго смотрел на лежавшую на помосте Ланьжэ. Она все еще была жива и дрожала от боли. Вокруг помоста подожгли дрова, и пламя уже подступало к Ланьжэ. В глазах Лэя застыло страдание.

– Я спасу ее! Божество, не способное защитить свою страну и тех, кого любит, ничего не стоит, – сказав это, он бросился к ней.

– Лэй! – Мое сердце сжалось, с возгласом удивления я расправила крылья и полетела за ним.

Лэй аккуратно, словно маленького ребенка, вытащил Ланьжэ из огня.

– Ланьжэ, Ланьжэ, – с болью прошептал он. – Я здесь, я рядом.

Мучившаяся от боли девушка вдруг улыбнулась и тихо вздохнула.

– Не бойся, Ланьжэ, я тебя не покину.

– Куда ты хочешь ее унести? – спросила я, хлопнув крыльями.

– Назад на Священную гору.

– Она человек, ей туда нельзя.

Нахмурившись, Лэй обнял Ланьжэ и попытался было взлететь, но у него ничего не получалось. Пламя рядом с нами становилось выше, огонь лизал перья моих крыльев.

– Тебе ее не спасти! Нельзя вмешиваться в…

Ледяной взгляд Лэя уколол мое сердце, и я замолчала.

– Энигма… – простонала Ланьжэ. Залитый кровью амулет на ее шее мерцал тусклым голубым светом.

– Ланьжэ, не волнуйся. Я здесь, с тобой. Я всегда буду с тобой и никогда тебя не оставлю! – прошептал Лэй на ухо девушке.

Из пустых глазниц Ланьжэ медленно текли кровавые слезы и, капая, превращались в нежные алые цветы.

В руках Лэя она была умиротворенная, словно младенец, и, сделав глубокий вдох, тихо ушла.

Мое сердце обожгло болью.

– Ланьжэ! – Лэй, словно обезумевший, крепко обнимал окровавленное тело девушки и дрожал. – Я не позволю ни людям, ни божествам тревожить тебя и Энигму…

Глаза Лэя заледенели, покрывшись инеем.

Он положил принцессу на землю и вошел в огонь. Его прозрачная фигура постепенно становилась все тоньше, пока наконец не растворилась струйкой дыма.

С небес посыпался золотой песок.

– Лэй, что ты творишь? Лэй? – закричала я в ужасе. – Если ты обратишься в песок, то не сможешь вернуться на Священную гору!

Золотые песчинки все падали и падали, закрывая небо. Пламя на помосте медленно догорало. Я закрыла глаза и прыгнула в огонь.

Лэй! Ты не можешь уйти!

Если любить значит отдавать без сомнений все, даже свою жизнь, то я поступлю так же, ведь люблю тебя и все, что тебе дорого!

Я Синяя птица, жизнь моя течет без начала и конца. Вошедшая в огонь, я воскресну спустя тысячу лет! Я верну тебя и Ланьжэ в мир живых!

Золотой песок падал с неба, засыпая тело Ланьжэ, засыпая Энигму.

Видя это, народ молан прекратили сражаться и в страхе разбежались кто куда.

Я Синяя птица, или все-таки нет. Я вошла в огонь, душа моя стала невидимым светом, превратилась в сати и ждала, пока спустя тысячу лет сможет возродиться вновь.

Однажды, когда рассеялась песчаная пелена, на место, где была до смерти замучена Ланьжэ, под покровом ночи приехал бородатый воин на вороном коне.

Место это превратилось в бескрайнюю пустыню, простиравшуюся дальше, чем способны были видеть глаза. Луна, одиноко висевшая высоко в небе, равнодушно проливала свет на бесконечную песчаную пустошь.

– Принцесса Ланьжэ, это Му Хай… – Генерал слез с коня и принялся рыть песок, как обезумевший. Под одним слоем песка был лишь другой слой песка. Му Хай понурил голову, закрыл лицо руками и сдавленно всхлипнул.

Внезапно подувший ветер вместе с песком принес протяжный вздох со Священной горы. Когда ветер стих, перед мужчиной в горстке мерцающего пепла лежал амулет Ланьжэ в виде полуптицы. С невидимых земель донеслись таинственные звуки:

– Му Хай, потомок муя, внимай слову моему: бог Энигмы любит людей муя и не даст этому народу погибнуть. В пепле этом живет свет Энигмы – сати Синей птицы. Бережно храни его. Передай этот амулет потомкам Ланьжэ. Спустя несколько лет свет Энигмы и амулет-полуптица будут утеряны. Передай потомкам принцессы, чтобы не гнались за богатством и почестями и были наготове. Когда свет и аромат Энигмы воссоединятся в человеке, носящем этот амулет, народ муя возродится.

Холодный и таинственный свет луны отражался в амулете-полуптице. Му Хай опустился на колени, дрожащими руками поднял оберег вместе с пригоршней мерцающего пепла и с величайшей осторожностью положил его в черную деревянную шкатулку с вырезанными на ней полуптицами. Я, сати Синей птицы, теперь покоилась в пепле.

Очутившись в деревянной шкатулке, я заметила холодное свечение, исходящее от Священной горы, и разглядела послание оракула в узоре из птиц с человеческой головой.

– Внимай словам бога Энигмы: когда свет и аромат Энигмы воссоединятся, посланник Долины Снегов пройдет по гиблой земле и обретет в поднебесном мире величайшую славу.

Вспыхнул холодный блик и тут же погас.

Правитель молан Тянь Гао жестоко расправлялся с чужеземными народами. Муя были почти полностью истреблены. В то же время внутри страны молан набирала силу оппозиция. Через десять лет после того, как Тянь Гао захватил трон, генерал Му Хай с принцессой Тянь Синь объединили силы с главной супругой покойного князя Тянь Цзи для свержения Тянь Гао. Они объявили новым правителем сына Тянь Цзи – Моэ. Принц вырос, окруженный заботой принцессы Тянь Синь и генерала Му Хая, и уважал генерала как приемного отца. После коронации Му Хай серьезно заболел.

Крышка черной шкатулки открылась, и я увидела красивого молодого человека с гордой осанкой и изящными манерами. На меня смотрели его добрые и ясные, как у Ланьжэ, глаза.

– Отец мой названый, что это? – Юноша посмотрел на распростертого на ложе изможденного генерала.