Ливонское наследие (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 24

— Раньше, государь, между Любеком и Ревелем было приятельство и любовь крепкая — если ревелец оказывался у любчан, то принимали его как брата, а купец из Любека был самым желанным гостем здесь. Роднились семьями, и в делах совместных друг друга крепко держались. Во всем ганзейском союзе не было двух городов, что столь крепко дружбу берегли и поддержку обоюдно оказывали.

Карстен Роде ухмыльнулся — бывалый шкипер и торговец, он десять лет вел торговлю с ганзейцами, а потому хорошо знал, что в этом торговом сообществе делается.

— А нынче завраждовали они между собой крепко? И гавань ревельская почти пуста, хольков и коггов мало — почему ганзейцы не плывут в город, который с ними в союзе состоит?!

Здешние дела крепко интересовали Магнуса — он прекрасно понимал, что если этот крупнейший город Ливонии, второй после Риги, станет на его сторону, то его положение резко укрепиться, особенно после того как он стал епископом ревельским. Но вот как подвести под свою руку столь богатый город, в котором одних постоянных горожан было больше десяти тысяч, он не знал — слишком мало провел времени в здешнем мире, чтобы судить обо всех реалиях с полным знанием дела. Потому и собирал информацию, как только мог, и где это было возможно. И первым делом отправлял лазутчиков и посланцев во все ключевые и значимые места.

— Война с московитами, государь, резко разрушила торговлю ревельских купцов. Ведь раньше они везли товары либо в Нарву — напротив ее русский Ивангород стоит, а потом перегружали все привезенное из кораблей на дощаники — там пороги непроходимые для больших кораблей. И через озеро Чудское шли до Пскова — там большой ганзейский двор.

— А почему не в Новгород?

Магнус знал по истории, что именно этот город был главным торговым партнером Ганзы на протяжении многовековой истории. И было непонятно, из-за чего ситуация изменилась.

— Туда плавать трудно — много грузов не перевезешь, мелководье, оттого хольки ходить туда не могут. А уж по Волхову подняться вверх по реке вообще морока. Часто грузы везли на лодках по Луге, а от ее верховий до Новгорода совсем недалеко, на повозках товары доставляли. Но сейчас и эти пути почти пустынны — как взяли московиты новгородцев под свою руку, так не дают им богатеть, дабы в момент удобные жители оного от царства не отложились, вольности прежние вспомнив.

— Так, понятно, — Магнус задумался и спросил после паузы, — а еще как ганзейцы с московитами торговлю ведут?!

— Через Ригу, ваше преосвященство, по Двине. В сам город корабли приходят, разгружаются там. А на лодках и стругах вверх по реке товары везут, на двинских перекатах и порогах иной раз только волоком грузы провести летом можно — река мелеет. За Динабургом литовские земли идут — торговые дворы в Полоцке и Витебске у Ганзы имеются. А оттуда уже продают московитам втридорога, иной раз и в десять раз больше взять можно в сравнении с рижским торгом. Вот только пошлины городские высокие, а платить их нужно — иначе нельзя торговать с русскими или литвинами, не даст разрешение магистрат.

— Так-так, а чем Рига и Ревель торгуют, какими товарами. Что производят их цеха полезного?!

— В Риге паруса и оснастку корабельную делают, кожи обрабатывают, что литвины и русские поставляют. Мастера у них есть добрые, только дороговато все получается — медь и железо ведь привозят шведы, в Любеке те же замки и гвозди брать много дешевле выйдет. Вот и продают свои изделия в Литву или в Москву, там их берут охотно, особенно русские — у них своего железа мало, да и мастера худые, хороших мало.

— Так ведь война идет у Ливонской конфедерации с царем Иоанном, какая торговля может быть?!

— Одно другому не помеха, государь. Наоборот, доходы возросли у рижской ратуши — ведь московиты все железо скупают, сколько бы его не привезли. И свинец еще, и серебро с золотом — большая нехватка монеты у царя Иоанна имеется, вот и отдают за них шкуры пушных зверей большими стопами. В замках наших холодно зимой — спрос на шкуры всегда большой, особенно дворянство покупает охотно. А еще круги воска, огромные — и поднять трудно — свечи ведь нужно делать, вот и берут. А еще ткань льняную, веревки конопляные, мед хорошо идет бочонками, да еще кое-что. Товары у московитов добрые, вот только мало чем они торгуют — но прибыль от этого имеем хорошую, несмотря на то, что рижане как бы не половину отбирают, меньше трети не оставляешь в их городе, кровососам этим. А им все мало и мало — большего требуют.

Карстен Роде даже хотел выругаться, но постеснялся своего сюзерена — было хорошо видно как недоволен датский купец рижскими ограничениями. Но сдержался, продолжив дальше свое повествование.

— А вот в Ревеле совсем худо. Раньше ведь на чем они жили то?! Ганза давно решила, что с русскими только ревельцы торгуют, вот и везли из ганзейских городов все нужное для царства восточного. А потом уже сами ревельцы товары эти московитам перепродавали, и за счет этого имели доход немалый. Им война с московитами совсем не с руки была, одно разорение и убытки терпят последние два года.

— Следовательно, Ревель и Рига, вели посредническую торговлю с Московским царством, и на этом имели свой жирный кусок, — резюмировал Магнус, и сделал вывод. — С началом войны доходы последнего города несколько упали, потому что теперь все сделки пошли не напрямую с московитами, а литовские города. А вот Ревель сильно пострадал — ибо все торги прекратились, посреднические услуги стали не нужны, и доход резко сократился. А русские перестали поставлять сырье, из которого городские цеха изготовляли свои товары. Потому продать в ганзейские города ратманам и бюргерам или нечего, либо по таким заоблачным ценам, что товары там не возьмут в силу их чрезвычайной дороговизны.

— Именно так и обстоит дело, — Карстен Роде посмотрел на Магнуса с нескрываемым уважением. Не ожидал датчанин от молодого датского принца детального анализа. А тот быстро разобрался в сложившейся ситуации, и сделал определенные выводы.

— И как Любек на войну отреагировал?!

— Когда в Ревеле торговля приостановилась, любчане решили торговать с московитами напрямую — у них ведь никакой вражды нет. И стали целыми толпами плавать в Нарву с прошлого года, нарушив тем самым соглашение между ганзейскими городами. А за ними потянулись гамбургские, данцигские и другие купцы — здешний магистрат стал терпеть страшные убытки, и чрезвычайно рассердился. Так что былая дружба между Ревелем и Любеком напрочь порушена — во всех бедах обвиняют последних. Но это полбеды для них — за любечанами пришли английские, голландские и других стран купцы, даже испанские суда появились. С русским царем торговать выгодно, семь лет тому назад англичанин Чандлер, как ныне точно известно, где-то на севере достиг города…

Карстен Роде остановился, сделал небольшую паузу, наморщил лоб, припоминая. Потом с трудом произнес название русского города, что стоял на Северной Двине — именно туда первыми приплыли представители «Туманного Альбиона».

— Холмогоры вроде, и там лондонские купцы основали свою факторию. Русское царство богато — я думаю, доходы огромные получить можно. Пушные звери по улицам бегают…

— Преувеличивают действительность, но таковы все слухи, — Магнус рассмеялся, но неожиданно в голову пришла мысль, и он потер лоб пальцами. Через какое то время он вернулся к действительности, и задал вертевшийся на языке вопрос.

— Ревель хочет заставить торговцев всех стран отказаться от плавания в Нарву напрямую?

— Именно так оно и есть, государь. Торговые суда должны идти только в Ревель и уплатить пошлину, как указано в старых ганзейских соглашениях. А лишь потом плыть в Нарву, если магистрат даст разрешение — ведь те же любечане везут в трюмах мушкеты и порох, англичане привозят даже пушки. Русским нужно оружие, и они за него хорошо платят, пусть не деньгами, но добрыми товарами.