Крошка Тим (ЛП) - "Overconfident Sarcasm" - Страница 141

Я не осознавала, что, пока я прилагала дополнительные усилия, чтобы твоя сестра не чувствовала себя «средним ребенком», Аарон был полностью поглощен своим первенцем, а ты остался позади.

Я не смогла увидеть, что когда ты начал дистанцироваться от нас, это было не потому, что ты был независимым, а потому, что мы причинили тебе такую ​​боль, что ты больше не хотел быть рядом с нами. Для нас называть тебя этим прозвищем было просто безобидной насмешкой. Если бы я действительно приложила усилия, чтобы провести какое-то время с вами, я бы увидела, какой ущерб мы причинили.

Я не могла понять, что, хотя мой собственный отец учил Джона постоять за себя, со стороны твоего отца было неправильно требовать того же от тебя, когда ты начал приходить домой избитый и в синяках. Никогда в жизни я бы не подумала, что это твои брат и сестра поощряют такое насилие, а я содействую ему.

Я не смогла понять всего значения той драки, которая у тебя была в школе, когда ты наконец дал отпор своим мучителям. Когда я подумала о том, как далеко нужно зайти, чтобы защитить себя, я поняла, насколько сильными, должно быть, были издевательства. Но вместо того, чтобы понять, что нам не следовало оставлять тебя наедине с этим, я совершила худшую ошибку из всех. Я решила, что ты не просто более независим, чем твои братья и сестры, но и способен постоять за себя.

Ты начал зарабатывать собственные деньги, и, хотя твои брат и сестра все еще полностью зависели от нас, ты перестал просить пособие, специальные закуски или дорогую одежду. Вместо того, чтобы задаваться вопросом, полезно ли пятнадцатилетнему мальчику заботиться о себе, я использовала это как предлог, чтобы отдалиться еще дальше от тебя и наслаждаться удовольствиями, которые я делила с твоим братом и сестрой.

Пожалуйста, знай, что я не пытаюсь оправдать свои действия. Я знаю, что это было неправильно, я знаю, что был глупа, и я знаю, что причинила тебе боль. Мне просто нужно, чтобы ты знал, как это произошло.

В тот день, когда ты пришел домой на свой шестнадцатый день рождения и обнаружил, что мы празднуем одни, потому что мы все забыли о твоем особенном дне, все это обрушилось на меня. Я уже потеряла ту особую связь, которую должна иметь мать со своим ребенком. Я даже не могла передать тебе, как моя Мать была разочарована мной. Но правда в том, что когда она сказала мне наладить наши отношения, я просто не знала, как это сделать. Вместо того, чтобы взять себя в руки и работать над тем, чтобы вернуть твою любовь, я решила спрятаться, спрятать голову в песок , как страус, и позволила всему идти своим чередом, как я привыкла.

В тот день, когда ты рисковал своей жизнью, чтобы защитить нас от этих троих мужчин, я думала, что моему миру придет конец. Наконец я нашла в себе смелость приложить усилия, но было уже слишком поздно. Какие бы отношения у нас ни были, я позволила им полностью угаснуть.

И, наконец, мне нужно извиниться за худшее, что я сделала. Даже сегодня, проведя недели, обсуждая это с Дэнни, я до сих пор не могу понять, как я могла так отдалиться от своего ребенка, что не заметила боли в его глазах, пока он горевал из-за потери женщины, которую любил. . Я никогда не прощу себя за то, что позволила тебе испытать эту боль самому. Я никогда не прощу себя за то, что позволила тебе чувствовать себя таким одиноким. Я никогда не прощу себя за то, что подтолкнула тебя так далеко, что ты почти потерял желание жить самостоятельно, а я все еще не видела предупреждающих знаков. Уже одно это доказало мне, что я была жалким оправданием для матери.

Должна признаться, Дэнни рассказала мне о ночи, которую вы двое провели в гостиной после приступа паники. Слышать о твоих продолжающихся страданиях, которые я причинила, уже было больно. Но меня сломало другое. Это было тогда, когда ты сказал ей, что самое лучшее в ночи, которую ты провел со мной, был не секс, а то, как я держала тебя после этого. Это был тот момент, когда я, наконец, осознала, как много я взяла от тебя, как тебя заставили повзрослеть слишком рано, и я сломалась на месте.

В следующий раз, когда я увидела тебя, ты отвез Еву к нам домой, чтобы Дэнни мог подготовить ее к собеседованию с социальным работником. Увидев тебя в машине, готового снова оторваться, мне пришлось держаться за перила крыльца, чтобы не вытащить тебя из машины и не заставить принять мою любовь. Но я знала, что это неправильно, потому что знала, что в первую очередь я сама виновата в том, что мне придется тебя принуждать.

Я знаю, что у тебя, вероятно, нет шансов когда-либо простить меня. Я пренебрегала тобой. Я причиняю боль тебе. Я выгнала тебя из нашей жизни. И я оправдывала все это тем, что Аарон лучше знал бы, как заботиться о мальчике. Но я твоя мать, и мне следовало помнить, что это значит. Мне следовало помнить, что тебе нужна мать, так же, как Логан и Ева нуждались во мне. Ты ничего этого не заслужил. Я сожалею обо всем этом.

Ты мой младший ребенок, мой Малыш, и я всегда буду любить тебя. Даже если ты никогда больше не захочешь, чтобы я была рядом, я буду любить тебя издалека. Но если ты когда-нибудь решишься предоставить мне место в своей жизни, я клянусь быть рядом с тобой.

Я знаю, что ты больше не можешь мне доверять. Или любой из нас, если уж на то пошло. Тот факт, что тебе пришлось работать в Рождество, в то время как мы наслаждались праздниками, тратя ваши деньги, доказывал это. Итак, в приложении к этому письму ты найдешь выписку из банковского счета ваших бабушки и дедушки. Они учредили Фонд колледжа, поэтому, хотя я знаю, что это всего лишь первый маленький шаг в попытке доказать нашу искренность, ты, по крайней мере, можешь быть увереным, что мы не пытаемся сблизиться с тобой, чтобы обеспечить обучение Логана или Евы.

Я тебя люблю. Твоя мама."

Скептически приподняв бровь, я перевернул последнюю страницу рукописного письма Клэр и нашел распечатанную выписку по счету. Бабушка и дедушка действительно вложили пятьдесят тысяч долларов в фонд колледжа, а это означало, что мне действительно больше не нужно было беспокоиться об обучении моих брата и сестры. Или, по крайней мере, до того, как мне исполнится восемнадцать, и я смогу удалить родителей со своего банковского счета. Была только одна большая проблема. Меня не включили в список бенефициаров.

Хотя я сказал бабушке и дедушке, что не планирую поступать в колледж после окончания школы, Джон и Даниэль уже должны были сказать им, что я действительно планирую посещать курсы колледжа, которые на старте обойдутся мне в четырехзначную сумму. Итак, хотя я и ценил это заверение, я как бы ожидал, что меня включат в этот фонд, особенно после того, как я заплатил восемнадцать тысяч за образование Логана.

Я также не был уверен, как относиться к письму Клэр. Хотя это звучало искренне и искренно, и я действительно чувствовал ее раскаяние, оно не затрагивало даже половины того, о чем мне хотелось бы услышать. Да, она перечислила основные события, которые привели к нашей нынешней ситуации, и попыталась объяснить свою мотивацию, стоящую за некоторыми из них. В этом письме все еще не было ничего, чего бы я не знал, за исключением, возможно, возраста, в котором она поместила меня на молочную смесь.

Я сказал Джону, что хочу точно знать , как мы дошли до этого момента, а не просто спекулировать по поводу основных моментов. Я просил об этом, потому что она все еще не могла сказать мне, почему она изменилась и вдруг стала относиться ко мне как к своему настоящему ребенку. Однако единственный вывод, который я извлек из письменных слов Клэр, заключался в том, что она путала мое самосохранение с независимостью, и, когда она осознала свою большую ошибку, она все равно приняла ее, поскольку спать с Логаном было более приятно, чем работать над нашими отношениями. Короче говоря, в этом письме у меня не было оснований ожидать, что что-то изменится.

С другой стороны, хотя в письме, возможно, и не содержится явной причины снова ей доверять, ее действия во время праздников действительно могут указывать на перемены. Она рассталась с Аароном, чтобы защитить свою дочь. Она пыталась привлечь мое внимание. Она действительно выразила неоспоримое сожаление по поводу того, что больше не является частью моей жизни. Возможно, когда я продолжал спрашивать их, что изменилось, чтобы я мог верить всему, что они говорят, это был мой ответ. Они просто не могли выразить это словами.