История Мадлен (СИ) - Ром Полина - Страница 71

– Конечно, – я собралась с духом и произнесла: – Мундирное платье.

– Как это? – в её глазах вспыхнуло удивление. – Платье мундир?

– Да, именно так. Каждое платье будет соответствовать определенному полку, но при всем разнообразии, эти наряды объединят несколько признаков. Во-первых, цвет — такой же, как у обычного мундира соответствующего воинского подразделения. Во-вторых, крой рукавов, спинки и воротника будет напоминать мужской, хотя это распашные платья, под которые носят либо комбинацию из лифа и юбки, либо нижнее платье. Отделка будет в военном стиле — форменное шитье и пуговицы, а так же обшлаги, золотые галуны, канты и пайетки.

Сказав это, я замерла, ожидая реакции, и она не заставила себя ждать.

– Чудеса, ей Богу! – изумилась Екатерина. – Вы снова будто мысли мои прочли! Думаю об этом, представляю, а как это в жизнь воплотить, вы, графиня рассказали! Ну, кудесница! Ну, затейница! И вот что я вам скажу – немедленно приступить к делу! Все, что понадобится, получите тут же и без промедления.

Желание императрицы сперва посмотреть, что я действительно могу, было вполне понятно. Она выделила несколько девушек-швей и вышивальщиц. Михаил позволил мне занять две большие светлые комнаты в доме, я достала из сундуков все заготовки, что привезла из Парижа и мы, дружной командой, начали подгонять их по фигуре государыни, добавлять отделку и менять некоторые детали.

Работы предстояло много — в реальности государыня была чуть полнее, что ранее вполне искусно скрывала при помощи одежды. Раз в неделю она приглашала меня на чаепитие, с большим любопытством расспрашивала об устройстве быта и дома в Париже, интересовалась различиями в характерах и обычаях людей.

Первое время меня эти расспросы удивляли, мне казалось, что у государыни достаточное количество осведомителей, дипломатов и служащих, побывавших во Франции и все это она должна знать сама. К чему же тогда эти пространные беседы? Я набралась храбрости и задала вопрос. Присутствующие при чаепитие фрейлины заулыбались. Все они были уже в возрасте около сорока, или слегка больше, давно служили при государыне и гораздо лучше меня понимали, о чем именно спрашивает Екатерина.

— Милая графиня, в силу вашей юности и неопытности вы просто не понимаете сути вопроса, — с разрешающего кивка государыни заговорила Анна Протасова.

Я присматривалась к ней с любопытством, она присутствовала на встрече первый раз. Некрасивая — это первое впечатление. Кажется, она была не только креатурой Григория Орлова, но и его племянницей. Ходили слухи, что к ближайшему дню ангела она получит звание камер-фрейлины, очень почетное и выгодное.

Дама была чуть моложе своей правительницы, темноволоса, с грубоватыми чертами лица, широковатым ртом и большими умными глазами, темно-карими, яркими и прекрасными. Анна не была уродиной в полном смысле этого слова, но в ней напрочь отсутствовала кукольная красота, столь ценимая в это время. Безусловно — умная и жесткая женщина, другая просто не достигла бы такого уровня власти.

— Разумеется, у государыни есть сведения о всех необходимых ей изменениях в политике Франции. Но узнать о том, как живут французы не со слов критически смотрящего на них дипломата, понять, как ведется хозяйство и каковы обычаи — очень интересно. — Анна Степановна улыбнулась государыне и прямо посмотрела мне в глаза.

Я улыбнулась в ответ, хотя, внутренне, и заметалась. Она намекает на что-то?! Они собрали сведения о моей жизни и в чем-то подозревают? А потом я вдруг успокоилась и поняла — знают они что-то или нет — лучше рассказать самой, до того, как меня припрут к стенке и начнут допытываться, как я оказалась владелицей мастерских и компаньонкой Розы Бертен.

— Ваше императорское величество, я боюсь, что история слишком длинная, а чаепитие подходит к концу… Не утомит ли вас мой рассказ?

Государыня ласково кивнула мне и добродушно сказала:

— Ах, графиня, у меня так редко появляются минуты досуга, что уверена, ваш рассказ поможет нам развеяться.— Легкий акцент по прежнему чувствовался в её речи.

И я рассказала. И о травме, полученной от падения, об утере памяти и чтении завещания, о том, как меня невзлюбила сестра , о том, что не знала, как выжить и начала рисовать, как Роза поверила в мой талант и ссудила меня деньгами…

Императрица поощряла мой рассказ небольшими вопросами, иногда он прерывался оживленным обсуждением. Например, дамы заспорили — смогла бы русская девушка при таких исходных данных встать на ноги сама.

Та часть рассказа, что касалась притязаний маркиза на мою руку вызвала большое оживление и дружный смех. Домой, к волнующемуся мужу, я попала в этот день уже в сумерках. И привезла подарок императрицы — дивную брошь-букет.

Цветочные мотивы и вообще были популярны в это время, хотя большая часть тканей была гладкой, без рисунка. Но одежду часто украшали кружевом, вышитыми цветочными гирляндами и атласными розетками. А одной из самых популярных тем в ювелирных украшениях были так называемые букеты.

В форме букетов делали броши и аграфы, кольца, серьги и эгреты — украшение для причесок или шляпок — ими крепили перья. В таких изделиях причудливо переплетались золотые и серебряные листья, травы и колосья, множество драгоценных камней разной степени чистоты, различных огранок и, очень часто, по моде — на серебряной подложке — тонкий листок фольги под прозрачным камнем делал его блеск ярче и цвет сочнее.

— Такой подарок — большая честь, Мадлен — сказал Михаил. — Только прощу тебя, постарайся больше так не задерживаться! Я волновался за тебя, мое сердце.

От нежного тепла в его словах я только вздохнула — все же, мне удивительно повезло с мужем. Я прекрасно понимала, что для своего времени Михаил на редкость прогрессивен во взглядах. Далеко не каждый муж позволил бы супруге иметь такое странное увлечение — модельный бизнес.

Через месяц первые мундирные платья были готовы и я повезла их на примерку государыне.

Мода, хоть и диктовала однотонные ткани, но в дневных, а паче того — в вечерних и бальных нарядах эта ткань просто терялась за волнами кружева, блеском драгоценностей и различных бантов, воланов и рюшей.

Мундирное платье отличалось и строгостью кроя, и гораздо меньшей шириной юбки — под нее даже пришлось заказывать специальные маленькие фижмы, а не те огромные “крылья”, что носили каждый день. Выполненное в цветах полков, платья отличались строгим “мужским” кроем, уставной отделкой — форменное шитье и форменные же пуговицы. Для этого мне специально пришлось просить Михаила показать мне различные мундиры.

Императрица была в восторге. Не секрет, что раньше она частенько носила мужские костюмы-мундиры, но увы, с возрастом начала немного полнеть. И хотя фигура оставалась статной, а манера держать себя — представительной, все же в платье она смотрелась величественнее, чем в брюках.

— Это прекрасно, дитя моё! — государыня поворачивалась у огромного зеркала, стараясь рассмотреть себя сбоку. Потом потребовал у горничной накинуть сверху форменный плащ подбитый мехом, и снова начала рассматривать себя. Проходилась пальцем по отделке витым шнуром, пробовала сидеть и вставать.

Думаю, ей все было удобно. Платье представляло из себя довольно простую конструкцию — распашное платье, под которое одевали еще одно, нижнее. Помня о русских морозных зимах такое утепление было совсем не лишним. Кроме того, вертикальные линии отделки показывали фигуру императрицы в выгодном свете — она казалась стройнее и выше ростом.

Фрейлина Нарышкина, присутствующая при примерке, так же одобрительно кивнула головой.

— Да, государыня — вы выглядите изумительно! Думаю, военные оценят тот почет, что вы им оказываете!

Императрица резко развернулась ко мне, чуть испытующе глянула мне в глаза и сказала:

— Подыскивайте себе дом, графиня. Пусть это будет роскошный особняк на лучшей улице — казна оплатит этот расход! Русские дамы не меньше француженок достойны красивой одежды. Завтра я пришлю вам женщину, вашу будущую помощницу. Надеюсь, вы поладите.