История Мадлен (СИ) - Ром Полина - Страница 52

Довершал костюм туфли на каблуке и шелковые чулки. В отличие от мужчин, дамы предпочитали аккуратные и небольших размеров парики. Украшения завершали ансамбль. Всевозможные изящные пуговицы, бархотки, браслеты, перстни и серьги я не раз видела на портретах немецкой аристократии.

Я машинально набросала женское платье с турнюром. Насколько я помнила, в Веймаре уже стал издаваться журнал, посвященный новинкам моды «Журнал роскоши и мод». Конечно, мне было бы интересно его достать, но я понимала, что всё-таки мы останавливаемся по делам и не посмела бы докучать своими мелкими просьбами. К тому же, наверное, все эти модные журналы можно было выписать и в России.

Софи тем временем, закончила очередную главу моего жизнеописания и, похоже, горела желанием поболтать. Сегодня Архип был занят больше обычного, с утра его не было видно, а то бы мы уже вовсю трепались с ним, слушая его и покатываясь со смеху. Для Софи все эти байки и рассказы звучали как анекдоты. Я пыталась, как могла, избежать “трудностей перевода”, чтобы передать ей всю самобытность его повествований.

К тому же у Архипа было своеобразное природное чувство юмора, и с интонациями, все эти исконные словечки звучали как соль и перец в пище.

– Что ж, Софи, раз Архипа нет и развлекать нас некому, расскажу тебе одну забавную историю, только обещай не спрашивать откуда я её знаю.

Софи с готовностью закивала головой.

– Так вот. Раз уж мы в этих краях, расскажу как в Пруссии возникла аналогичная проблема с картошкой, что и в России: когда её привезли из Голландии и начали культивировать, народ не желал её есть. Что сделал Фридрих. Вместо того, чтобы заставлять потреблять неизвестный продукт плетьми и угрозой виселицы, как это делал Петр I, он приказал высадить картофель вокруг загородного дворца, а ночью выставлять караулы возле грядок. Местные крестьяне решили просто: раз картофель растет возле дворца, да еще так сильно охраняется – значит представляет особую ценность. И они стали воровать и есть его!

Софи хохотала до слёз.

– Мадемуазель, это просто роскошная история! Мне нужно срочно её записать! – и она стала торопливо записывать эту байку, известную мне еще со школьных уроков истории.

В Берлин мы отправились в обществе графа, а Архип остался с обозом, расположившись рядом с пригородной гостиницей с колоритным названием «Жареный гусь».

Легкая карета ехала куда быстрее, чем тяжелый дормез, и я наслаждалась этой поездкой, устав тащиться черепашьим шагом по бесконечным дорогам. Софи тоже воспряла духом и с интересом смотрела в окно, а граф, прикрыв глаза, откинулся на спинку сидения.

– Прошу прощения капитан, – я решилась заговорить с ним. – Вы уже бывали в Берлине?

Он приоткрыл глаза и легко улыбнулся.

– Не один раз мадмуазель. Но скажу вам откровенно – лучше России я мест не видел. Будьте уверены, она вам тоже понравится.

– Я очень надеюсь на это, – мне нравилось слушать его голос, с мягкими, кошачьими нотками. – Россия всегда привлекала меня. Гостиница, куда мы едем, находится в центре?

– Да, это довольно дорогое заведение, но я всегда выбираю её из-за того, что там следят за чистотой и безопасностью своих постояльцев, – ответил Апраксин и окинул меня внимательным взглядом. – Но вы, мадмуазель Вивьер, можете не волноваться – я всегда к вашим услугам.

– Благодарю вас, – я улыбнулась ему, чувствуя исходящую от него симпатию. Я нравилась ему, и это немного будоражило меня. Моя жизнь слишком долго крутилась лишь вокруг работы, и в ней не было места для мужчин, но сейчас в душе что-то затрепетало, приятно щекоча в районе грудной клетки. Думать о каких-то отношениях я не смела, да и не время было заводить романы, но этот душевный трепет порадовал меня, напомнив, что я женщина.

– На протяжении нескольких веков Берлин оставался настоящим захолустьем, – снова прозвучал бархатный голос графа и, я вернулась в реальность, оставив свои романтические размышления. – Даже став столицей Пруссии, он не мог сравниться с Варшавой или Веной, а о Париже я вообще молчу. Сейчас мы проезжаем Рондель пляц.

Я посмотрела в окно и увидела довольно большую площадь, которая была людной и шумной. По ней проезжали экипажи, бегали мальчонки с обувными щетками, и все выглядело почти как в Париже, за исключением серых домов – они были мрачными и непрезентабельными.

Уже привычная для меня грязь никуда не делась и отсюда, источая ни с чем несравнимые «ароматы» жизнедеятельности и отходов.

Карета углубилась в улицы города и вскоре мы оказались на Мауэрштрассе – широкой и такой же серой улице.

– Вот мы и приехали, – сказал граф, когда карета остановилась, – гостиница «Кентаврия» к вашим услугам, мадмуазель.

– Кентаврия? – я позволила ему помочь мне выйти из кареты и поинтересовалась: – Это что-то связано с кентаврами?

– О нет! – засмеялся Апраксин, и я залюбовалась его белыми, ровными зубами. – Это – василек.

– Василек? – я удивилась, услышав название русского цветка. – Как неожиданно…

Граф подал руку Софи, и она легко спрыгнула на землю, не переставая разглядывать все, что окружало её. Мы поднялись по широким ступеням, и вошли в довольно большой холл, в котором находились люди – кое-кто сидел на обитом бархатом диване, а кто-то устроился возле камина с чашечкой чая.

К нам тут же подошел высокий, крупный мужчина, одетый в мрачные тона буржуа и вежливо поклонился:

– Меня зовут герр Майер.Чем я могу помочь?

– Две комнаты, – сказал граф, снимая перчатки. – Одну из них дамам.

– Пройдемте, – мужчина указал нам на лестницу, убегавшую на второй этаж, и пошел впереди, передвигаясь мягко и бесшумно.

Я с интересом разглядывала антураж гостиницы и сделала вывод, что это действительно пристойное заведение. Богатая обстановка подразумевала, что здесь останавливаются состоятельные люди. Стены, обитые плотной, узорчатой тканью темно-зеленого цвета, украшали картины с нейтральными пейзажами и красивые бронзовые подсвечники, начищенные до блеска. Лестница была покрыта коврами, а перила блестели от полировки, и это давало надежду на свежее белье и чистые матрасы.

Мы поднялись на второй этаж, и пошли по длинному коридору с дверями по обе стороны. Здесь царила тишина, а легкая прохлада, витавшая в воздухе, говорила о том, что помещение проветривали.

Одна из дверей открылась, и в коридор вышел высокий мужчина с орлиным профилем и пристальным, тяжелым взглядом. Возможно, такое впечатление производили густые брови, нависшие над глазами. Он был одет в жюстюкор* винного цвета, жилет, из под которого выглядывал кружевной воротник, панталоны-кюлоты и ботфорты.

По всему было видно, что мужчина относился к аристократии и перстни, тускло мигавшие на его пальцах, лишний раз доказывали это.

Он пошел нам навстречу и неожиданно остановившись, протянул:

– Граф! Какая неожиданная встреча!

Апраксин тоже остановился и с удивлением взглянул на незнакомца. Я обратила внимание, что капитан слегка напрягся, но тут же на его лице появилась вежливая улыбка.

– Князь, какими судьбами?

– Путешествую по Европе, – ответил он тягучим, как патока голосом и его тяжелый взгляд скользнул по нам с Софи. – Представишь меня своим спутницам?

– Его светлость князь Белицин Андрей Романович, – граф повернулся к нам и обозначил меня легким кивком головы. — Баронесса Мадлен де Вивьер, а это её компаньонка – мадмуазель Софи.

Для Софи он представил князя по-французски, и она быстро присела в реверансе, один раз взглянув на него настороженным взглядом.

– Вы понимаете по-русски? – он немного удивился, рассматривая меня откровеннее, чем требовали приличия.

– Да, я неплохо изъясняюсь на этом языке, – ответила я, чувствуя себя неловко в обществе этого странного человека, но следуя правилам приличия, протянула ему руку.

– Это прекрасно, – князь склонился над моей рукой и легко коснулся её губами. – Я рад нашему знакомству.