История Мадлен (СИ) - Ром Полина - Страница 31

И тут Бернардет, наконец, вспомнила о наличии у себя характера.

– Надеюсь, маркизе серёжки не жмут? – дождавшись паузы, когда пыл “благоверного” маленько иссяк и он на время прекратил орошать пространство ядовитой слюной, задрав голову невозмутимо заявила наша мадам и, буквально чеканя шаг, вышла из кабинета, оставив мужа подбирать отвисшую челюсть.

Все же Бернардет была девушка с характером, хоть и с поганым. И позволять мужу ограничивать себя не собиралась. Всегда найдется, как”укусить” этого “отвратительного мерзавца”! И уж поверьте, кусаться мадам де Мюль собиралась на совесть!

По лицу её разливался жаркий румянец, который, кстати, это лицо неожиданно красил.

По крайней мере, баронет Сегюр не преминул отметить особый азартный победоносный блеск и живость глаз Бернардет.

Перед самым отъездом, баронет, окончательно пав перед свежестью чар Бернардет, во время прощания насмелился сунуть ей записочку с выражением самых светлых и страстных чувств.

– Ах, это не то… это не распутство! Это — просто месть! – решительно подумала она, прочитав строчки пылкого признания.

К тому же, Бернардет и в самом деле катастрофически не хватало этих сладких эмоций, искреннего восхищения и проявлений внимания. В общем, в горячке ссоры с мужем, она осмелела настолько, что решилась ответить взаимностью на ухаживания симпатичного баронета.

Хорошенько поразмыслив над вопросами конспирации и безопасности, Бернардет решила, что это очень даже вовремя и удачно сестрица съехала из своего флигеля. Именно там она и решила назначить свидание ухажёру.

А что – покидать пределы имения – не надо, в случае чего есть кого позвать на помощь, и совершенно исключается возможность “засветиться” перед любопытствующими досужими знакомыми.

Элен, любимая горничная и наперсница госпожи де Мюлан, была отправлена наводить порядок в “любовном гнездышке”.

Оставалось только занять чем-то вездесущего и глазастого садовника – так это вообще не проблема. Ей не составило ни малейшего труда придумать, как озадачить старика так, чтобы он часа три, как минимум, не имел шанса появиться в саду.

И вот сей час настал. Супруг изволил отбыть под надуманным предлогом в неизвестном направлении (хотя, куда уж там неизвестном – вполне себе известном), к назначенному времени под покровом сумерек пылкий поклонник прибыл к воротам имения.

Бернардет всё продумала до мелочей: прогрели флигель, зажгла свечи, притащили корзинку с упакованным ужином. Однако, полностью соблюсти романтичность ситуации всё же не удалось.

Открывать калитку баронету пришлось, естественно, самой. Так что две пригнувшиеся фигуры,как заправские воры, крадущиеся по саду к крошечному домику, смотрелись не очень-то возвышенно. Наконец, неумелые любовники оказались под защитой стен флигеля.

– Дорогая Бернардет! – пытаясь восстановить дыхание после напряжённого марш-броска по пересечённой местности с элементами маскировки, пафосно провозгласил баронет, – Я счастлив, что вы… что ваше сердце… что ваши чувства … нет, сердце ответило мне взаимностью…

В общем, фокус, как говорится, удался, и мой бывший флигель стал пристанищем… кто-то скажет – измены и порока, кто-то – местом встреч несчастных влюблённых.

Их счастье было в том, что новоиспечённый рогоносец до сих пор даже не подозревал, что эта хибарка в самом дальнем углу сада уже пустует. А поскольку такие подробности жизни в собственном доме господина де Мюлана, увлечённого кокетливой пассией, просто перестали интересовать, то и проведал он об этом совсем не скоро.

А было это так…

Весть о позоре четы де Мюлан вмиг разнеслась по салонам Парижа.

– Вы не поверите, дорогая, представляете? Он застал её с баронетом в псарне!

– Да нет, вы путаете, в какой-то лачуге! Кажется, это была сторожка.

Дамы шушукались и на ходу придумывали какие-то подробности и скабрезности. Всем хотелось хоть как-то отплатить Бернардет де Мюлан.

Надо сказать, что мадам де Мюлан всегда щедро раздавала колкости и обидные комментарии, которые хоть и были прикрыты мнимой вежливостью и любезностью, но жалили весьма болезненно. Каждой из дам приходилось хоть раз испытать мучительную неловкость.

Теперь прелестницы Парижа могли вдосталь поваляться на костях Бернардет – в этом обществе лежачих били с особенным удовольствием.

Все это время Бернардет лежала поперёк моей бывшей кровати и рыдала, вспоминая мучительно ту самую позорную сцену, когда её отвратительный муж-осёл застал их с баронетом Сегюром.

Тогда Бернардет особенно тщательно готовилась к свиданию – раз за разом она всё больше входила во вкус этих тайных встреч. Подбирала красивое бельё, соблазнительные наряды. Жизнь обрела восхитительный пикантный вкус.

Баронет не разочаровал её, он был пылок и сыпал комплиментами.

Лачужка Мадлен ей и тогда, при первом осмотре, внезапно понравилась, хотя она никогда бы никогда не призналась бы в этом. А сейчас, притащив сюда пару кружевных салфеток и хрустальный графин с бокалами, она воображала, что этот необычный уют и комфорт её рук дело. Как же вовремя всё сложилось! Даже собаки в псарне служили для влюблённых надёжным прикрытием – в самые жаркие и страстные минуты, они принимались жалобно завывать, да так громко, что заглушали все посторонние звуки.

В общем, мадам де Мюлан веселилась от души. Они с мужем жили каждый своей жизнью, практически не замечая друг друга, и были вполне этим довольны.

У них даже наладились отношения – за теми редкими ужинами, и во время светских выходов, они были вполне милы, и походили на добрых супругов.

Бернардет внимательно осмотрела себя в зеркало и осталась довольна сделанной прической и аккуратно приклеенными мушками – она была очаровательна. Осталось выбрать наряд для сегодняшнего свидания. Баронет пообещал в этот раз сделать ей какой-то сюрприз, и она находилась в предвкушении.

Вообще, по сравнению с её мужем, баронет был просто душка! Бернардет даже пришлось завести еще одну шкатулку, куда она, аккуратно и тщательно, прятала милые пустячки и подарки от любовника. Сегюр был богат и щедр, но увы, пока муж жив — носить его подарки публично мадам де Мюле не сможет. Ах, никогда в жизни ничто не складывается идеально!

Не торопясь она примеряла то одно платье, то другое. Цвета нарядов подчеркивали её яркую красоту каждый по-своему. Сегодня ей хотелось быть особенно неотразимой.

В итоге она выбрала бирюзовое с белой накидкой. Эта белизна подчеркивала её хрупкость и невинность, намекала на скромность и, в тоже время, пикантно приоткрывала плечи.

Они с Оноре давно уже занимали разные спальни, что значительно облегчало ей задачу. Поглощенная своими мыслями, которые притупляли бдительность, она не заметила, что супруг её вернулся домой раньше обычного, и продолжала свои сборы. Наконец, настал назначенный час, и Бернардет выпорхнула из дома через черный вход, захватив маленькую корзинку с фруктами.

Оноре находился в прескверном настроении – маркиза Шатион внезапно отменила их свидание, поэтому он поехал в мужской клуб, где изрядно выпил и плотно поел, после чего ему стало плохо – заболел живот.

Мучимый коликами и икотой, он доехал до дома и сразу прошел к себе, чтобы освободиться от плотного костюма, который, как ему казалось, усугублял его состояние.

После того, как он облачился в домашний костюм – фланелевые мягкие брюки и свободную рубашку, накинув сверху уютный халат, он решил пройтись по дому, дабы отметить присутствие хозяина – чтобы не расслаблялись слуги.

Прислушавшись к тому, что происходит в спальне его супруги, он отметил, что в коридоре стоит аромат её духов – терпких и мускусных. Он удивился этому обстоятельству, однако пока не придал значения.

Важно откашлявшись, Оноре постучал в двери. В ответом была тишина. Это было странно, так как в доме стояла тишина и свет был приглушен. Где же она еще может быть, как не у себя? Отворив дверь, злосчастный муж вошел и обозрел спальню жены. Царил лёгкий беспорядок, видимо, всё-таки Бернардет уехала на какой-нибудь приём.