На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич - Страница 72

Между тем все эти решения вызывали крайне неоднозначную реакцию в других коммунистических партиях. Прежде всего, они были с нескрываемой тревогой и явным недоверием встречены в Китае, где в те годы создавался собственный культ личности председателя ЦК КПК Мао Цзэдуна. Пекин фактически не принял нового ревизионистского курса Н. С. Хрущева и крайне подозрительно отнесся ко всем его попыткам добиться зримого улучшения отношений с западными странами на основе доктрины «мирного сосуществования». Еще более критически новый хрущевский курс оценило албанское руководство во главе с Энвером Ходжей, которое сразу не приняло новой линии Москвы на преодоление сталинского культа. Более того, резкое раздражение в Тиране вызывало слишком рьяное желание Н. С. Хрущева примириться с маршалом И. Броз Тито, которого албанские власти считали главным врагом своего режима[471]. В этой ситуации, на почве общего неприятия нового курса советского руководства, началось стремительное сближение двух стран. Этот раскол в социалистическом лагере вскоре приобретет еще более острый характер и в конечном счете выльется не просто в идеологический спор трех компартий, а в фактический разрыв дипломатических отношений с Пекином и Тираной. Во многом вина за такое катастрофическое развитие событий лежала на Н. С. Хрущеве, который своим откровенно хамским поведением просто спровоцировал обострение конфликта трех государств на двух Совещаниях рабочих и коммунистических партий социалистических стран, проходивших в Москве в 1957 и 1960 годах. Хотя, конечно, нельзя сбрасывать со счетов не менее вызывающее поведение Мао Дзэдуна, но об этом мы поговорим чуть позже.

Тем временем 12 марта 1956 года в Москве, в Центральной Кунцевской больнице, внезапно скончался президент Польши и Первый секретарь ЦК ПОРП Болеслав Берут, что позднее породило совершенно бредовую версию о его самоубийстве[472]. Хотя на самом деле он простудился и заболел еще во время работы XX съезда, где возглавлял делегацию ПОРП. Его госпитализировали в ЦКБ, а остальные члены делегации вернулись в Варшаву уже без своего руководителя, который спустя две недели умер в Москве. Как и ожидалось, вопрос об избрании его преемника в новых политических условиях вновь породил острую дискуссию внутри правящей партии о путях дальнейшего движения вперед и строительства социализма, начавшуюся еще при жизни самого Б. Берута летом 1953 года. Первым звонком надвигавшегося кризиса стал декабрь того же года, когда лидер Польши вновь встретился в Москве с Г. М. Маленковым, В. М. Молотовым, Н. С. Хрущевым и Н. А. Булганиным, с которыми он обсуждал различные насущные вопросы, в том числе записку нового советского посла в Варшаве Г. М. Попова. Так, характеризуя ситуацию в руководстве ПОРП, тот особо подчеркивал, что «все вопросы партийной и государственной жизни решает узкий круг лиц», что министр национальной обороны маршал К. К. Рокоссовский «фактически отстранен от активного участия в руководстве партией», а «товарищи Берман, Минц и Замбровский играют непомерно большую роль в руководстве партией и государством». А поскольку в Москве национальный облик руководства ПОРП всегда вызывал особую озабоченность, Б. Беруту были высказаны конкретные соображения о «перемещениях Я. Бермана и X. Минца на другие должности с целью снизить уровень их влияния на принятие важнейших политических решений», а также о необходимости «серьезно заняться выдвижением руководящих кадров из числа… товарищей польской национальности»[473]. Кроме того, по инициативе советской стороны на той же встрече был обсужден вопрос о разделении постов лидера партии и главы правительства. Ему «порекомендовали» возглавить Совет Министров, а Александру Завадскому — ЦК ПОРП. Однако эти рекомендации были исполнены частично. Сам Б. Берут предпочел остаться во главе партии, а А. Завадского по его рекомендации назначили на не самый значимый пост председателя Государственного совета ПНР.

Вторым звонком для Б. Берута стал II съезд ПОРП, прошедший в первой половине марта 1954 года, на котором присутствовал сам Н. С. Хрущев. По итогам этого съезда состав Политбюро ЦК ПОРП почти не изменился, однако Б. Берут вынужден был сложить с себя полномочия председателя Совета Министров ПНР и передать его секретарю ЦК ПОРП Юзефу Циранкевичу, который в 1947–1952 годах уже занимал пост главы правительства. Кстати, тогда же произошла и смена советского посла в Варшаве: Г. М. Попов, который, как явствовало из решения Президиума ЦК, допускал «высокомерное отношение к польским товарищам», что «могло нанести серьезный ущерб советско-польским отношениям», был отозван в Москву и заменен бывшим членом Президиума и Секретариата ЦК, первым секретарем Московского обкома Николаем Александровичем Михайловым. Третьим звонком стало уже совещание центрального актива ПОРП, прошедшее в конце 1954 года, по итогам которого из-под домашнего ареста 13 декабря был освобожден бывший Первый секретарь ЦК ППР Владислав Гомулка, давно имевший стойкую репутацию признанного лидера «националистического» крыла в польском коммунистическом движении. Тогда же было упразднено Министерство общественной безопасности ПНР, а его бессменный глава генерал дивизии Станислав Радкевич был перемещен на пост министра сельского хозяйства[474]. Наконец, последним звонком стал III Пленум ЦК ПОРП, прошедший в конце января 1955 года, где все партийное руководство во главе с Б. Берутом было подвергнуто очень резкой и в целом справедливой критике за «промахи в экономической политике и за попустительство бесконтрольному функционированию органов государственной безопасности[475]. Кроме того, в том же году в партийной печати началась так называемая «литературная дискуссия», пиком которой стала статья Станислава Жулкевского «Об актуальных литературных дискуссиях», опубликованная в начале июня 1955 года в центральном партийном органе — журнале «Нове дроги». В этой статье, опираясь на решения III Пленума ЦК, было прямо заявлено, что «пришло время заменить прежние методы руководства литературным процессом терпеливым разъяснением линии партии и убеждением в ее правоте».

Правда, тогда этот кризис пока удалось купировать. Н. С. Хрущев, прибывший во главе партийной делегации в Варшаву на похороны Б. Берута, 15 марта выступил на VI Пленуме ЦК, где вынужденно поддержал избрание на пост Первого секретаря ЦК ПОРП члена Политбюро Эдварда Охаба, считавшегося лояльной фигурой для самой Москвы и компромиссной для поляков[476]. Сам Н. С. Хрущев желал видеть в этой роли А. Завадского, тем более что польская общественность без особого энтузиазма восприняла нового главу партии и вскоре он стал героем язвительных политических анекдотов. Вместе с тем московский визитер смог заставить Романа Замбровского взять самоотвод во время выборов Первого секретаря, хотя ему так и не удалось заблокировать его переизбрание на пост второго секретаря ЦК, который курировал кадровую работу партии. Не смог он предотвратить и обострения внутрипартийной борьбы в ЦК, где пошатнулись позиции ряда влиятельных членов Политбюро, в частности председателя Совета Министров Ю. Циранкевича и двух его заместителей Я. Бермана и X. Минца, которые всегда курировали в самом правительстве силовой и экономический блоки. Более того, тогда же произошел коренной перелом ЦК ПОРП к Армии Крайовой. И после публикации в апрельском номере «Нове дроги» статьи популярного польского писателя Романа Братного «Демобилизационная страница Армии Крайовой» эта антисоветская организация была полностью реабилитирована политически.

Между тем острый внутрипартийный кризис вскоре перекинулся на все польское общество, где стала быстро подниматься протестная волна, инспирируемая в том числе влиятельным католическим духовенством. В начале июня 1956 года начались забастовки и волнения в Познани и ряде соседних городов под провокационными лозунгами «Долой москалей», «Долой русских, долой немцев, мы хотим свободной Польши» и другими, пик которых пришелся на 28 июня, когда в Познани воцарился настоящий хаос и началась беспорядочная стрельба со стороны как восставших, так и полиции. В этой ситуации Э. Охаб дал указание маршалу К. К. Рокоссовскому ввести в город танковые и стрелковые части Польской народной армии, которые подавили восстание силой.