На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Спицын Евгений Юрьевич - Страница 71

Как известно, в феврале 1956 года состоялся XX съезд КПСС, который дал мощный импульс критике «сталинского культа» и официально провозгласил принципиально новый внешнеполитический курс СССР на «мирное сосуществование государств с различным общественным строем», что до сих пор неоднозначно оценивается в историографии. Так, по устоявшемуся мнению многих авторов (А. Д. Богатуров, В. В. Аверков, М. М. Наринский, И. А. Челышев[467]), именно решения XX съезда стали превосходным стимулом к обновлению всей советской внешнеполитической доктрины, базой для которой теперь стала идея «мирного сосуществования», якобы вполне созвучная и «ленинским принципам внешней политики», заложенным в Декрете «О мире», и буддистским принципам «Панча шила», которые стали основой политической программы Бандунгской международной конференции, которая положила начало «Движению неприсоединения» в апреле 1955 года. Но, по мнению их оппонентов (Ю. Н. Жуков, А. В. Пыжиков, А. А. Зиновьев, А. Ф. Ортис, С. Г. Кара-Мурза[468]), все решения, принятые на XX съезде партии, мало повлияли на изменение советской внешнеполитической доктрины. Однако именно они крайне негативно сказались на международном авторитете СССР, привели к болезненному расколу в рабочем и коммунистическом движении во всем мире, к очень серьезным разногласиям в самом социалистическом лагере, а также стали одним из главных элементов злобной психологической войны против СССР. Хотя, по мнению тех же А. Д. Богатурова, В. В. Аверкова, М. М. Наринского и многих других авторов, принцип «мирного сосуществования» в тогдашней хрущевской упаковке не был простым воспроизводством ленинских идей, поскольку в нем содержался целый ряд важных новаций:

1) Новая платформа внешней политики СССР закрепляла отказ от прежнего сталинского тезиса «о неизбежности новой мировой войны». Напротив, акцент был смещен на возможность длительного периода международного развития, для которого, вероятнее всего, будет характерно отсутствие больших войн как между социалистическими и капиталистическими странами, так и между самими странами капитализма.

2) В хрущевской обертке сам принцип «мирного сосуществования государств с различным общественным строем» предусматривал чрезвычайно сильный акцент на продолжении идеологической борьбы с империализмом. Более того, сам этот принцип стал прямо трактоваться как «специфическая форма классовой борьбы во всемирном масштабе», которая будет сочетать в себе разные компоненты: и мирное сотрудничество с империализмом в торгово-экономической сфере, и политический диалог во имя поддержания мира и разрядки всей международной напряженности, и одновременно бескомпромиссную борьбу идей и всемерное отстаивание явных преимуществ «социалистического образа жизни» и всех иных экономических и социальных достижений «мировой системы социализма».

3) Сам принцип «мирного сосуществования», конечно, никоим образом не отменял марксистско-ленинской догмы о «неизбежной гибели капитализма» и грядущем «торжестве коммунизма во всем мире». Более того, советская внешнеполитическая платформа разрешала это противоречие между идеей мирного сотрудничества с империализмом и тезисом о его «исторической обреченности» через традиционный постулат о непрерывном «обострении внутренних противоречий» всех буржуазных обществ и их «органических пороках». Капитализм как общественный строй и элемент международных отношений должен был неизбежно исчезнуть в силу естественного саморазрушения, причиной которого должны были стать присущие ему внутренние классовые, причем сугубо антагонистические или неразрешимые, противоречия между пролетарскими массами и узкой буржуазной политической и экономической элитой этих стран. Таким образом, основная задача Советского Союза состояла не в вооруженной борьбе с противостоящим ему общественным строем, а в мирном экономическом соревновании с ним и публичной демонстрации преимуществ советского образа жизни и справедливого экономического строя.

В последующие годы платформа «мирного сосуществования» была развита и дополнена целым рядом новых положений, которые были обобщены в новой Третьей программе партии, принятой в октябре 1961 года на XXII съезде КПСС. Отныне теория советской внешней политики была «обогащена» еще двумя важными положениями: во-первых, новым тезисом о том, что само содержание современного исторического процесса определятся переходом большинства государств и народов от капитализма или докапиталистических форм хозяйствования непосредственно к социализму; и, во-вторых, тезисом о «трех революционных силах» современности: мировой соцсистемы, национально-освободительного движения народов бывших колониальных и зависимых стран и всего рабочего и коммунистического движения развитых капиталистических государств, которые были официально провозглашены союзниками СССР на международной арене[469].

Таким образом, новая советская внешнеполитическая доктрина, творцом которой был Н. С. Хрущев, возомнивший себя новым «классиком» марксизма-ленинизма, в принципе, не отказалась от самой идеи непрерывности «мирового революционного процесса». Однако теперь акцент был смещен на развитие иных, по большей части сугубо мирных, а не революционных трансформаций капитализма в социализм.

Конечно, нестабильность в мире воспринималась советским руководством как неотъемлемая часть международных отношений. Вместе с тем отношение к этой нестабильности даже в ее самых ярких революционных проявлениях как к норме международных отношений в теории, вовсе не исключало стремления Москвы поддерживать международную стабильность на практике, если эта стабильность отвечала советским интересам. Поэтому главными принципами советского подхода в своих отношениях со всеми западными державами, и прежде всего, конечно, с США, были: во-первых, уход от любого прямого столкновения, кроме случаев прямого нападения на территорию СССР или союзных держав по Варшавскому договору; во-вторых, отказ от эскалации тех региональных конфликтов, которые могли легко перерасти в глобальный конфликт с США и их сателлитами по блоку НАТО; в-третьих, сохранение диалога со всем буржуазным миром по ключевым международным проблемам; и, наконец, в-четвертых, укрепление существующей биполярной системы как основного средства закрепления преобладания СССР и США в региональных делах и мировой политике в целом.

Известные решения, принятые на XX съезде партии, а затем и Постановление ЦК «О преодолении культа личности Сталина и его последствий» вызвали широкий резонанс во всем мире, в том числе в странах социалистического лагеря. Поэтому, как полагают целый ряд историков (Г. М. Адибеков, Ю. В. Аксютин, А. С. Стыкалин, Л. Марсон[470]), вскоре после окончания съезда и накануне официального визита в Югославию, во второй половине апреля 1956 года высшее советское руководство по предложению Н. С. Хрущева предприняло важный шаг по «демократизации» своих отношений с коммунистическими и рабочими партиями социалистических держав и распустило Коминформ, который, по их мнению, был своеобразным инструментом диктата Москвы в международном коммунистическом движении и во всех странах соцлагеря. Затем в качестве открытой демонстрации своей решимости изменить прежние подходы во всей внешней политике в начале июня 1956 года в отставку был отправлен министр иностранных дел СССР В. М. Молотов, и новым главой внешнеполитического ведомства страны стал один из главных идеологов нового хрущевского курса и его тогдашний фаворит Дмитрий Трофимович Шепилов.