Границы (не)приличия (СИ) - Лари Яна - Страница 28

Короткой заминки хватило только на то, чтобы вскочить. Цепкие пальцы за доли секунды сомкнулись на моей щиколотке. Сил отбиваться от озверевшего подонка не оставалось. Как и сомнений в том, что если снова рухну пощады не будет.

Сомневалась ли я, хватая с тумбочки ножницы? Ни секунды.

Когда либо ты, либо тебя, с безоговорочной ясностью осознаёшь, что своя шкура ближе.

Остриё ножниц зашло в его плечо достаточно глубоко, чтобы хватка на щиколотке разжалась.

Позже я не раз пожалею, что не добила, когда была возможность, а тогда было в радость просто сделать ноги.

— Я тебя из-под земли достану! Живьём сожгу, слышишь?! — кричал мне вслед Миша, заливая кровью пол квартиры так и не ставшей оплотом нашему счастью.

Я убегала, прихватив с собой только сумку с документами и решение поселиться где-нибудь на окраине. Миша достаточно слов бросил на ветер, чтобы пропустить его бред мимо ушей. Как потом оказалось — напрасно. Сукин сын оказался настоящим маньяком.

Он дважды как-то меня находил. Дважды мне удавалось улизнуть в последний момент. Я стала для Миши навязчивой идеей. Живой мишенью. И люди, что меня окружают, соответственно, тоже в группе риска, поскольку никогда не знаешь, что он выкинет через минуту.

Вот и связь со Стасом завела меня в тупик. Банальная интрижка, если не вникать. Только я вникаю и мрачнею всё больше. Потому что Стас удивительный, а мне бы не хотелось ломать ему жизнь.

Ужас от воспоминаний прошлого сковывает мышцы холодом. Борясь с желанием вернуться под зыбкую защиту мужских объятий, я пропускаю момент, когда моё уединение перестаёт быть таковым.

— Замёрзла?

Как чувствовал, что нужен мне. Это ломает. На сердце как-то тепло сразу становится, приятно.

Ладони уютно согревает протянутая кружка с чаем.

— Не можешь спать один? — отвечаю вопросом на вопрос не поворачиваясь. Делаю всё, чтобы удержать пульс под контролем. Мне нужно ещё немного времени загнать поглубже всё лишнее.

— Не хочу просыпаться без тебя. Думаю, нам давно пора это обсудить.

Не представляю, что нового мы можем друг другу сказать, но тепло прижавшегося сзади тела обрывает готовую сорваться резкость. В такие моменты так хочется позволить себе маленькую слабость и побыть не Евой, не стервой, а просто слабой женщиной. Просто желанной. Просто счастливой. Где-то недавно слышала, что счастье в мгновениях.

Не вижу смысла спорить. Мгновение я могу себе позволить.

И только Стас, к сожалению, настроен на большее.

Стас

Ночь разбавили первые краски рассвета. Томная тишина вызывает ленивое желание утащить её обратно в кровать, чтобы просто полежать в обнимку или, наоборот — полежать весьма активно. Меня сейчас устроил бы любой из вариантов. Но не Асю. Она едва не проливает чай, пытаясь увернуться.

— Может, перестанешь меня избегать? — свободной рукой разворачиваю её лицо к себе, пресекая это безобразие.

— А что, ты всё-таки созрел до свободных отношений? — выдаёт она хриплым полушёпотом.

Усмехаюсь, оценивающе оглядывая бледный усталый профиль. Проваливаюсь в затягивающую воронку её взгляда, пальцами правой руки медленно оглаживая кожу на скулах. От желания впиться в полураскрытые губы бросает в жар. Заливаю возбуждение глотком чая.

Нужно было добавить коньяка. Один чёрт на трезвую голову такой замес не разберёшь.

— Ты же знаешь, что нет. Ась, почему ты так держишься за эту работу? Давай хоть попытаюсь решить твои проблемы, а? Свихнёшься так жить, серьёзно.

— Мы уже это обсуждали, — она чуть хмурит брови, прикрывая глаза. Отворачивается.

Что в них — усталость? Наслаждение?

Хрен разберёшь.

— Обсуждали? Ты просто поставила мне ультиматум.

Самому не верится, что этот сдержанный тон принадлежит мне. Спорить сейчас неохота. Я безотчётно провожу пальцами по спутавшимся волосам, глядя на то, как Ася пробует чай.

Улыбается? Злится? Мне не видно. Но ловлю себя на мысли, что нагнетать не сильно-то и хочется. И что моё восприятие реальности опасно сужается до одного человека. Вариант соскочить без потерь потерял свою актуальность.

Однако развить эту мысль не успеваю, потому что Ася, словно учуяв слабину, поворачивается лицом. Проводит ладонью по моему подбородку, нежно обводит пальцами пересохшие губы. Вот вроде бы ласкает, а на деле прицельно бомбит по болевым точкам. И одурманивает сладостью тихого голоса, чтоб моя крыша наверняка отчалила:

— Не совсем ультиматум. Я предложила компромисс, который тебя категорически не устраивает. Четыре дня из семи принадлежать себе. Разве я много прошу?

— Дохрена, дорогая.

Она томно слизывает мою усмешку и мягко всасывает нижнюю губу, умело распаляя до нужной ей кондиции. Гнёт мою выдержку как пластилин. Но за соблазняющим шёпотом я слышу отчаянье.

— Три ночи в неделю быть твоей — это больше, чем ничего. Не отказывайся. Неужели принципы согреют твою постель лучше меня?

— Подожди… Ася… — запрокидываю голову, пытаясь вернуть себе самоконтроль. Впустую всё. Перед глазами муть едва расходится, а она ближе льнёт, теснее жмётся. Сосками торчащими, через платье мне грудь натирает. — Да, бля!

Отскакиваю, отводя кружку в сторону. Обожжённые пальцы липнут друг к другу, накручивая раздражение в тугую спираль. Отпружинит и всё — гуд бай черепушка.

Поговорили.

— Ш-ш-ш… — Ася мягко отбирает у меня кружку и оставляет вместе со своим чаем на парапете.

— Ты… Ты вообще, о чём меня просишь? — выцеживаю сквозь зубы короткими толчками, фильтруя отборный мат. — Да у меня внутри всё переворачивается от одной мысли…

— А ты не думай, — за игривой улыбкой жёсткий давящий тон. — Не надо. Тебе же в ванной мысли не мешали? Нам просто было очень хорошо. Так зачем всё портить?

— Мне мало твоего тела, — вырывается у меня.

Ася со вздохом прячет взгляд за ресницами, отчего я чувствую себя девчонкой, ждущей, что ей позвонят наутро после случайного секса. А её вместо свидания приглашают на часик в мотель.

Паршиво. Унизительно. Неприемлемо.

Меня выносит от бессилия втемяшить ей, что игнорировать чувства ни разу не выход. Надолго нас так не хватит. Загрызём друг друга в лучшем случае.

Какая-то необъяснимая уязвимость зародилась внутри с первого мгновения, когда Ася застала меня в чём мать родила. До сих пор прикрыться не удаётся ни одеждой, ни здравым смыслом. Зависимость странная, въедливая продирает тоской и пускает крышу под откос.

Впрочем, с последним Ася и сама отлично справляется, потому что сейчас я одурманено слежу за тем, как она приближается. Я напряжён каждой мышцей, готовый наброситься при первой же попытке свернуть куда-то в сторону.

— Стас… Ты только помолчи, пожалуйста, и постарайся услышать то, что я сейчас скажу. Для меня это тема неприятная, повторять не буду, — снова эти вкрадчивые интонации, приглаживающие торчащие на мне дыбом иголки.

Послушный, ручной дикобраз, блин.

— Говори, — рявкаю отрывисто, на что Ася, сжав челюсть, фиксирует пальцами мой подбородок, заставляя смотреть ей в глаза. Бездонно-чёрные в утреннем полумраке, такие гипнотические, что чувствую, как мясо на костях обмякает.

— Когда-то по глупости я связалась не с тем человеком и осталась жить на улице. Он жестокий. Неуравновешенный. Ненормальный. Мне нужно уехать, потому что здесь он мне жизни не даст. А мне на тот свет сильно неохота. И пока остаётся хоть один процент вероятности снова с ним встретиться, я здесь не останусь. Так понятно?

Её прохладная ладонь змеёй проскальзывает мне за спину. Гладит, а ощущение такое, будто ногтями проникает под кожу, втыкается в лёгкие и разливает мощный паралитик. Вдохнуть вдохнул, а выдохнуть уже не получается.

— Вот как. Ты считаешь, что я не смогу за тебя постоять, — сжимаю пальцы вокруг шеи Аси. С раздражением отмечаю её скепсис, и предупреждающе щерюсь. — Я кто, по-твоему — тюфяк?