Князь Барятинский. Ближний Круг - Криптонов Василий - Страница 7
- Предыдущая
- 7/14
- Следующая
– Нина тебя проводит, – закончил дед. – У меня очень много дел.
Последнему замечанию я не удивился. Догадывался, что дел у главы рода, да ещё и человека, имеющего непосредственное отношение к верховной власти, должно быть немало.
– Идем, Костя, – позвала Нина. – Или, быть может, ты желаешь отдохнуть?
– Не желаю. Идём.
Дед милостиво кивнул нам и углубился в лежащие на столе бумаги. Я вышел из кабинета вслед за Ниной, погруженный в свои мысли.
Магия. Мне предстояло научиться магии.
Способность чему-либо удивляться я уже давно в себе похоронил. Смотрю, что происходит, и делаю выводы – вот и всё. И если происходит переселение душ, то почему не быть и магии?
Для меня, полагаю, магия станет ещё одним оружием, которым я овладею. Возможно, не самым эффективным… Хотя нельзя же судить по одному пожилому Григорию Михайловичу. Который сам отчего-то не спешит выступать на церемонии в качестве бойца – несмотря на те умения, которые сгоряча продемонстрировал. Я не знаю уровня магов, которым мне предстоит противостоять. Но, в конце концов, даже если прочие Барятинские владеют магией плохо – это вовсе не значит, что я не смогу владеть ею хорошо.
– Это наша загородная усадьба, – говорила Нина, спускаясь по лестнице. – Есть ещё особняк в Петербурге, и раньше мы перебирались сюда только на лето. Но в последнее время так… сложились обстоятельства, что мы постоянно живём здесь.
Я молча кивнул. Нина явно что-то не договаривала, но с расспросами я решил пока не лезть.
– В левом крыле дома – дядюшкин кабинет и приёмная, ваша с Надей классная комната. Моя приёмная… Я – целитель, – улыбнулась на мой вопросительный взгляд Нина. – Врачи уездной больницы, если сталкиваются с тяжёлыми случаями, присылают ко мне пациентов за консультацией. А иногда я сама посещаю больницу.
– То есть… Вы врач? – не понял я.
– Говори мне «ты», – улыбнулась Нина. – Нет, не врач, хотя у меня есть медицинское образование. Целитель – это несколько иное. Мои возможности идут в ход тогда, когда врачи бессильны что-либо сделать. В правом крыле дома – столовая, гостиная, библиотека. На втором этаже – спальни и гардеробные, комнаты прислуги.
Целитель… Тоже, надо полагать, магия – сродни той способности восстанавливать сломанные вещи, что я недавно видел. И эта магия идёт в ход, когда врачи не справляются… Я вспомнил лица друзей и просто хороших товарищей, которых не сумел вытащить наш фельдшер, делавший в три раза больше, чем мог. Представил, как Нина простирает руку над раненным осколками бойцом, что-то шепчет, и рана сама по себе затягивается.
Как вообще можно, обладая такими способностями, вести речь о том, что род стоит на грани разорения? Этакий целитель в моём мире был бы на вес золота.
Мы с Ниной, проследовав через просторный холл, подошли к тяжёлым входным дверям из тёмного дерева.
– Швейцара у нас сейчас нет, – остановившись, извиняющимся тоном проговорила Нина.
– Даже не знаю, как я это переживу, – серьёзно сказал я. Распахнул перед Ниной дверь. – Прошу.
– Благодарю.
Мы вышли на широкое крыльцо. У его подножия стояли каменные вазоны, в которых буйно цвели какие-то растения.
– Красивые цветы, – заметил я.
– Ими занимается Надя, – сказала Нина. – Садовник… посещает нас не очень часто. А Надя любит возиться с цветами.
Я подал Нине руку. Мы спустились с крыльца.
– Ты очень повзрослел, Костя, – проговорила она. Смущённо засмеялась. – Боже, что я несу! Ты ведь и так взрослый, верно? Просто мне пока трудно это осознать. Но именно сейчас в тебе появилось то, что я так хотела видеть, когда воспитывала тебя.
– Что именно?
Нина развела руками.
– Пока не могу понять. Возможно, позже… Идём.
Мы двинулись вперёд по широкой аллее.
– Усадьба довольно большая, – снова заговорила Нина. – Аллея заканчивается въездными воротами, рядом с воротами гараж. Автомобили мы оставляем там. С той стороны – сад и оранжереи, – она показала рукой, – с этой – купальни, игровая и тренировочная площадки, пикниковая зона. К сожалению, сейчас… – Она не договорила.
Я поднял руку, призывая девушку замолчать. Показалось, что неподалеку кто-то ведёт разговор на повышенных тонах.
Нина тоже прислушалась и ахнула. Пробормотала:
– Надя вернулась, – и поспешила к воротам, бросив шёпотом через плечо: – Ни слова ей! Если что – сошлись на потерю памяти после травмы, прошу!
О том, что раньше к воротам прилагался привратник – который сейчас, к сожалению, отсутствует, – Нина могла не говорить. Я и сам догадался, что тягать здоровенные ворота из кованых металлических прутьев ей, хрупкой девушке, тяжеловато, а как аристократке – вероятно, ещё и не по рангу.
Я опередил Нину. Оказался у ворот раньше неё и отворил тяжелую створку.
На скрип обернулись темноволосая девушка, моя ровесница, и тип лет двадцати, с нахальной и самодовольной мордой. Глаза девушки сначала сощурились, глядя на меня, а потом распахнулись широко-широко. Приоткрылся рот. Казалось, она забыла, где и с кем находится, ещё чуть-чуть – и бросится ко мне.
Они с парнем стояли около автомобиля, выглядевшего так, будто девушка забрала его из музея. Малинового цвета, длинный, с круглыми, будто выдвинутыми вперёд, фарами, блестящими хромированными порогами и светло-коричневой кабриолетной крышей. Запаска крепилась сбоку – так же, как решётки радиатора, тоже вынесенные на бока. Если не ошибаюсь, в моем мире на таких автомобилях ездили когда-то совсем уж в незапамятные времена. Чуть поодаль стоял второй, подобный – видимо, на нём приехал тот тип, который продолжал назойливо гундеть:
– … только не говори, что не знаешь, насколько паршиво идут дела у вашего рода, – донеслось до меня. – Какие долги свалились на вас после смерти твоего отца! А я ж ничего такого неприличного не требую. Пока. – Тип ухмыльнулся и, взглянув в нашу с Ниной сторону, гыгыкнул: – А вот и братец с тётушкой подоспели! Тётушка, – он обратился к Нине, – хоть вы подскажите племяннице, что когда такой человек, как Егор Пухов, приглашает на свидание и предлагает за это погасить часть долгов, отказывать не стоит.
Надя – а я так понял, что девчонка не могла быть никем, кроме неё, – пришла в себя и повернулась к собеседнику.
– Пошел прочь отсюда! – топнула ногой. – Я не желаю тебя слушать!
– Уходите немедленно, – присоединилась Нина.
– Вы б повежливей, дамочки, – усмехнулся Егор Пухов. – Жизнь-то уж давно изменилась. Сейчас важно не то, у кого происхождение, а то, у кого денежки. Можно упираться, а можно реально на вещи смотреть, когда уважаемые люди хорошие предложения делают.
В нюансы того, что здесь происходит, я вдаваться не стал. Жизнь приучила меня не вникать в мелочи, если понятна суть. Суть же была проста, как наковальня: этот тип оскорбляет мою семью, угрожает, выдвигает тошнотворные предложения. Есть у него на то права, нет ли – не важно. Коль скоро я очутился здесь, пора начинать объяснять этому миру, с чем ему придётся иметь дело.
Я каким-то невероятным мгновенным порывом оказался рядом с Егором. Процедил:
– Ты не слышал, что тебе сказали? Проваливай!
Тот прищурился, нисколько не напугавшись:
– На твоем месте я бы не дерзил, а вправил сестрёнке и тётушке их куриные мозги! Я ведь реальные деньги предлагаю. Ты не забыл, сколько у вас долгов? Считать умеешь?
– Умею. Раз. – Я размахнулся и влепил кулаком ему в челюсть.
Моя сестра и Нина одновременно ахнули. Парень отступил на шаг, но не упал – спас капот второго автомобиля, на который он оперся рукой. А я поморщился от боли в костяшках. Кулаки-то не набитые… Многому ещё придётся научить это тело. Костяк бы выдержал.
– Сдурел, щенок?! – очухавшись от удара, рявкнул Егор. Заорал: – Это самооборона! Вы свидетели! – и ринулся на меня.
Он обращался к двум парням, выскочившим из машины. Ну, ясное дело, такие мрази поодиночке перья не растопыривают, всегда на подхвате кто-то сидит. Причём, зачастую кто-то посерьёзнее. Так вышло и в этот раз. Краем глаза я отметил, что если изначальный подонок выглядел лет на восемнадцать-двадцать и был довольно щуплым, то двое других и постарше, и потяжелее. Да и на разговоры не разменивались.
- Предыдущая
- 7/14
- Следующая