Угроза мирового масштаба (СИ) - Кондакова Анна - Страница 35

Вместо того, чтобы просто напитываться чужой маной, которая все равно потом рассеется в пространстве, если не будет использована, поскольку будет являться лишней для мановой паутины посетителя Гремучих Варов, мы медитировали в местах силы, стараясь уравнять вибрационные колебания собственной маны в организме с колебаниями маны в месте источника силы.

На это иногда уходили целые дни, наполненные тысячами попыток, но, если удавалось и они входили в резонанс или хотя бы приближались к нему, то паутина моментально реагировала на это, разрастаясь, увеличивая мановые хранилища, или манохраны, как их коротко называли, укрепляя мановоды и повышая общую емкость маны в организме.

Так что для меня в моем положении эти билеты тоже были очень кстати. Оказаться в самом мощном месте силы этого мира будет весьма полезно, даже если я не смогу к тому времени вернуть себе свою магию — может статься, что именно Гремучие Вары мне в этом помогут.

Особенно при условии, что мы там будем вместе с виновницей всех бед, которая меня магии и лишила.

Более удачного стечения обстоятельств для того, чтобы вернуть себе силу — просто не придумать. Это самый рабочий вариант. Короче говоря, повезло сказочно.

И тут меня поразило.

Неужели кубок «удачи» действительно работает, даже на меня?..

Это стало неожиданностью.

Я снова посмотрел на Ванессу, которая все никак не могла налюбоваться на билеты и сейчас совершенно не походила на наследницу древнего могучего рода, а уж скорее на маленькую девочку, которой подарили на день рождения то самое красивейшее платье, которое она просила последние полгода, протянул руку и аккуратно вытянул у нее из рук один из билетов.

Девушка тряхнула головой и очень быстро вернулась в свое нормальное состояние, чего я, собственно, и добивался.

— Эй, ты чего? — пробурчала она, глядя на меня исподлобья.

— Это мое, — веско сказал я, помахивая билетом. — Билетов же два, правильно? Значит, один из билетов мой.

— Да какая разница, они же на одну дату! — махнула рукой Ванесса. — Мы же одной командой победили!

— А вот это как раз, дорогая моя, ничего не значит. — Я почти по слогам произнес последние слова, развернулся и пошел вниз по ступеням пирамиды, ловя на себе взгляды других участников турнира — добродушные, радостные, завистливые.

Разные.

Был даже один недоуменный. Я его правда не видел, но чувствовал. Спиной.

— Что ж, поздравим наших победителей! — объявил директор, когда я спустился на землю. — Но, как говорится, главное это не победа, а участие, поэтому все участники, безусловно, приглашены на бал, который пройдет сегодня вечером в общем зале во время ужина!

Проклятье…

Только балов мне и не хватало.

Не то, чтобы я не любил балы — отнюдь, я их очень даже любил.

Где еще, как не на балах, можно встретить такое количество разодетых и подвыпивших хлыщей и расфуфыренных дам, которые так сильно пытаются распушить друг перед другом перья и произвести друг на друга впечатление, что сами не замечают, как выбалтывают секреты и информацию, которую не то что разбалтывать — о которой думать-то надо с осторожностью!

Где еще можно найти такую яркую и пеструю толпу, хаотичную, постоянно перемешивающуюся в танце, а то и без него, в которой так удобно растворяться, и делать то, что нужно.

Вбирать случайные обрывки фраз, выстраивая из них стройную и понятную картину, а если нужно — и нечаянно толкнуть распавлиненного франта, пронзая его печень острым тонким стилетом. Настолько тонким, что жертва даже не чувствует боли, только легкий угол, за который можно легко извиниться и свести конфликт на нет. Настолько тонким, специально подпиленным у основания, что клинок легко ломается, оставаясь в теле жертвы и запечатывая рану, чтобы даже кровь не выступила и не показала тем самым, что у жертвы есть какие-то повреждения.

А можно и еще проще — просто пронести руку над кубком отвлекшейся жертвы, разжимая пальцы и позволяя щепотке порошка без вкуса и запаха упасть в напиток, подписывая человеку смертный приговор. А если жертва ни в какую не хотела отвлекаться — то можно было и в свой бокал этот порошок бросить, а потом чокнуться с жертвой, да так, чтобы перелилось из одного бокала в другой. И выпить вместе с жертвой, разумеется, предварительно подстраховавшись от яда магией.

Все это было на тех балах.

На балах моего родного мира, которые я использовал как средство достижения определенных целей, а не саму по себе цель.

Но что мне делать на здешнем балу?

Устранять мне никого не нужно, информацию подслушивать… Ну, учитывая насколько здесь развита Сеть и насколько легко получить всю нужную информацию из нее — тоже.

Развлекаться, как и положено на балах? Так я здесь не для этого.

Получается, для меня весь этот бал будет лишь бездарной тратой времени. И, тем не менее, не пойти на него не получится тоже — своей победой в этом эрзац-турнире я уже привлек к себе слишком много внимания, от которого теперь так просто не отделаться. Нечего и мечтать о том, что моей неявки на турнир просто не заметят — не после того, что я только что сделал, точно нет.

И ведь даже больным не притвориться — маги здешнего лазарета моментально определят, что я симулянт и выдумщик, а там недалеко и до подозрений всяческих, совсем мне сейчас не нужных. И при этом никакого настоящего недомогания без собственной магии я себе обеспечить не в состоянии — по крайней мере, такого, чтобы медицинские маги Академии не исправили его одним щелчком пальцев.

Прямо хоть Ванессу проси что-нибудь со мной сотворить, вроде того мыльнопузыревого проклятья. Но с ее бесконтрольной магией связываться это все равно что хватать в руки свежеизготовленный артефакт через секунду после того, как он будет закончен, без стабилизации и инициации — может, все будет нормально, а, может, ты перестанешь существовать, разорванный на атомы. Вероятности примерно равны.

— Ну а сейчас всех приглашаю пройти в свои комнаты, переодеться, если есть желание, и следовать на занятия. — Директор мельком глянул на часы на запястье. — У вас как раз есть полчаса до начала первого урока.

Студенты, уже решившие, что сегодня будет день полной халявы, недовольно заворчали, но Каролина Нова, на которую директор многозначительно глянул, сделала вид, что не заметила этого:

— Студенты! — громко и властно скомандовала она. — Следуйте за мной!

С ней поспорить уже никто не решался.

Вот забавный парадокс — на директора бухтят и косятся, а заместителя директора слушаются беспрекословно.

Я хотел было подойти к Ванессе, чтобы поболтать к ней и закрепить тем самым первый успех сближения во время турнира, но ко мне очень некстати подскочил Нокс:

— Во даете! А ты правда уложил рыжего Лютеса⁈ Я бы тоже ему с удовольствием по морде съездил, этот урод нас со спины атаковал, я даже ничего заметить не успел! Мы еще даже первое испытание не прошли, все думали, как нам ответить на вопрос, а этот!.. Один только плюс — я упал знаешь как? Я упал точно на сиськи Фрейи, и так потом и пришел в себя! Со мной пока еще в жизни ничего лучше этого не случалось!

— Не сомневаюсь, — отстраненно ответил я, пытаясь увидеть, где в нашем неровном строю находится Ванесса.

Но Ванессы не было.

Оказалось, что она отстала и сейчас о чем-то быстро разговаривала со своим дедом. О чем именно, сказать я не мог — за время, на которое меня отвлек своей болтовней Нокс, мы успели отойти достаточно далеко.

Ну и само собой, сорваться с места и отвлечь Ванессу от беседы с родственником я не мог тоже — с нее станется на такое поведение снова окрыситься, и плакали все мои успехи по наведению социальных мостов к этому агрессивному и нелюдимому острову.

Краем уха слушая болтовню Нокса, который все восхищался красотой и выдающимися формами своей напарницы по турниру, я добрался до своей комнаты, в которой кое-что поменялось за это время.