Викинг - Ланзони Фабио - Страница 64

• Предыдущая
• 64/109
• Следующая

Виктор отдернул руку, словно обжегшись и тихим голосом спросил:

– Рейна, ну что ты такое говоришь? Она гордо посмотрела на него:

– Я выполнила свою часть договора и вышла за тебя замуж. Но я ни за что не лягу с тобой и не буду твоей. Разве, что ты возьмешь меня силой!

Что-то произошло в душе мужчины от ее слов. Растерявшись от этих яростных, несправедливых нападок он беспомощно произнес с неизбывной горечью:

– Рейна, нет! Ты не соблюдаешь наш договор, и тебе самой это чертовски хорошо известно! Ты хоть понимаешь, что случится и с тобой и с твоим братом, если мои люди узнают, что ты отказалась выполнять свои супружеские обязанности. Они же убьют вас!

Она помолчала, а потом прошептала, неприязненно глядя на мужа.

– Ну, конечно, уж ты-то сразу побежишь им жаловаться.

– Нет… – покачал он головой, – нет, я никогда не опущусь до твоего уровня, и не буду тебя оскорблять или запугивать…

– Ну, а я никогда не покорюсь тебе! – решительно заявила она.

И вот тогда Виктор понял, что больше не может. Напряжение последних дней, эта тяжелая борьба с девушкой, которая упорно отказывалась поверить ему, и постоянная опасность существования в среде варваров и язычников, сломали его. Он устал… С горечью в голосе конунг Виктор сказал:

– Ну что же, Рейна… Настоящая семья это не покорность. И жаль, что ты этого не понимаешь. Семья – это когда муж и жена отдаются друг другу с любовью и радостью. В этой войне, которая тут тянется столько лет, мы оба, может и погибнем. Во всяком случае, я скорее сдохну, чем позволю себе изнасиловать тебя.

И он вышел из опочивальни, резко хлопнув дверью.

Рейна, оставшись одна, разрыдалась. Натянув меховое одеяло на голову, она из всех сил старалась сдержать рвущиеся из груди рыдания. Девушка чувствовала себя ужасно виноватой перед Виктором. Да, конечно, его воины сегодня жестоко оскорбляли ее, старались унизить, но ведь он не виноват в этом. Если уж говорить честно, то она сама виновата во всем. Не надо было раньше так вести себя с дружинниками. А Виктор до конца был верен данному обещанию и спас жизни Рагара и Гаральда. Это она сама как раз пыталась нарушить их договор самым трусливым образом. Сейчас Рейна чувствовала, что ей больше всего на свете хочется быть с Виктором. Ее сжигало желание овладеть своим врагом и самой отдаться ему. У ее мужа была какая-то волшебная способность притягивать к себе, и она чувствовала себя с ним хрупкой и беззащитной. Именно эта его черта, наверное, и была главной причиной того, что Рейна, даже против своего желания, отталкивала его. Она боялась, что он подчинит ее саму и ее волю себе, и она станет его покорной рабой. А вообще-то, и неважно, что там за причины у нее были. Главное было в том, что она была не права от начала и до конца. По всем правилам, она должна была бы лежать на брачном ложе, и он ласкал бы ее так, как умеет только он один.

Виктор метался, в раздражении, по соседней комнате. Он чувствовал себя обманутым и оскорбленным до глубины души. О, господи! Ну что же еще нужно сделать, чтобы добиться этой колдуньи. Кажется он перепробовал все, что в его силах. Но у Рейны, видимо, сердце из камня. Неужели она никогда не поверит ему?! Хотя бы немного?! Если нет – то его любовь к ней, да и все будущее острова Ванахейма обречены!

И вдруг он услышал из опочивальни тихий звук, похожий на судорожный всхлип. Он ушам своим не поверил. Это что же, Рейна плачет?! Быть того не может! Неужели у нее все-таки есть сердце?!

Несколько мгновений в его душе шла борьба между уязвленной гордостью и любовью к этой девушке. В конце концов любовь победила. Его охватило острое желание утешить, приласкать свою жену. Он отворил дверь в опочивальню, вошел туда и увидел свернувшуюся калачиком, безутешно рыдающую Рейну. Жалость и нежность пронзили его, гнев мгновенно улетучился, и он почувствовал, что готов умереть сам, лишь бы только она не плакала.

Виктор стремительно пересек комнату, подошел к кровати и лег рядом с Рейной, обняв ее рукой за плечи. Рейна напряглась, затихла, но руки его не сбросила. Ободренный этим, Виктор нежно прижал ее к своей груди и радостно почувствовал, как она потихоньку расслабляется. Он осторожно и ласково поправил ей волосы, прикоснулся губами к пушку на шее, почувствовал, как девушка дрожит. Всем телом он ощутил нежное тепло, исходящее от нее. Аромат ее волос и девственная чистота ее платья разжигали и пьянили его. Хотя Виктор понимал, что ему еще будет очень нелегко с нею впереди, хорошо было уже то, что она не оттолкнула его сейчас.

Рейна, услышав, как он вошел в опочивальню и лег рядом, затихла, закружившись в вихре противоречивых чувств. По всем законам, Виктор имел полное право сейчас избить ее или грубо наброситься на нее. Но муж, вместо этого, бережно, ласково, спокойно утешал ее. И это сразу обезоружило ее. Сердце Рейны сразу наполнилось бесконечной благодарностью и любовью, и каждая клеточка ее тела захотела его. Так, что ей даже больно стало. Лежащий рядом с нею мужчина был таким сильным, лежал он так близко к ней, а ее платье было таким тоненьким, что Рейна буквально растворилась в нем.

Виктор прикоснулся губами к мягкой, нежной мочке ее уха, улыбнулся, услышав, как она порывисто, коротко вздохнула.

– Ах, Рейна! – прошептал он. – Ну можно ли так относиться к собственному мужу, да еще в первую ночь?!

Рейна резко повернулась к нему и, взглянув на Виктора заплаканными глазами, еле слышно проговорила:

– Мне бы следовало значительно сильнее ненавидеть тебя!

Пораженный и тронутый этим признанием, он тихо рассмеялся и сказал:

– Значит мне помогает сам Господь. И он не оставит меня в будущем без своего покровительства.

Тень улыбки мелькнула на заплаканном лице девушки:

– Тебе больше не понадобится его помощь. Да у меня и раньше к тебе не было никакой ненависти.

– Ну да? – изумился он. – Да ты ведь только об этом и твердила мне. – На память Виктору пришли их бесконечные стычки и споры, часто очень злые и беспощадные, и он спросил: – А кто же мне однажды даже в лицо плюнул?

Она смущенно потеребила застежку-фибулу на его рубахе, и сердце Виктора застучало с сумасшедшей силой, а девушка тихонько ответила:

– Ты просто не видел, как Эгил, стоящий позади тебя, – самый злобный из дружинников Вольфгарда – собирался ударить тебя мечом в спину. Вот я и…

– Ах, вот как, – пробормотал он, чувствуя одновременно и изумление, и благодарность, и еще сам не знал, что. – Так вот что значила вся эта сцена!

А Рейна, по-прежнему избегая его взора, добавила:

– А я плюнула в тебя, чтобы убедить дружинников в том, что ты недостоин даже смерти от меча, и боялась, что они увидят мое восхищение твоим мужеством. А кроме того я не верила тебе тогда, да, впрочем и теперь не очень-то доверяю.

– Но ведь ты сейчас в моих объятиях, – тихо произнес он и бережным движением, легко прикасаясь к ее лицу, вытер слезы. – И ты плачешь!

Рейна по-мальчишески шмыгнула носом. И словно оправдываясь, сказала:

– Я плачу, потому что не сдержала своего обещания, нарушила слово.

– А! Так для тебя все-таки что-то значит слово, данное мне?

Пожалуй, Виктор рассмеялся бы, если б лицо Рейны не было таким серьезным. С выражением гордой непреклонности, она добавила:

– У нас с тобой был договор, а я привыкла держать слово, данное мной!

– Поэтому ты меня и выставила за дверь только что? – Рейна с виноватым видом смотрела в сторону. Виктор взял ее за подбородок, повернул к себе и, глядя в глаза, произнес: – Скажи мне, пожалуйста, Рейна, правду. Сейчас, по-моему, самый подходящий момент, чтобы быть откровенными друг с другом. – Он видел, что в ее душе идет борьба. Она ответила не сразу. И тогда Виктор спросил снова: – Так почему же ты прогнала меня сегодня?

– Твои поцелуи меня волнуют, и я почти совсем лишаюсь сил, – ответила она, стыдливо краснея. – Это ты меня волнуешь, Виктор, и я боюсь этого.

• Предыдущая
• 64/109
• Следующая