Граф Суворов 12 (СИ) - Шаман Иван - Страница 42

Да провались Бориска пропадом, со своим обществом Теслы вместе. На кой черт мне эти проблемы? Их дома хватает выше крыши. Только в стране всё более или менее наладилось, все губернии пришли к миру, недовольных под сократилось, а враждебный орден распустили и выперли на мороз, как на тебе…

— В связи со сложнейшей обстановкой на Рубеже, с появлением новой угрозы всем в Российской империи, а не только одаренным, я искренне считаю что вопрос с признанием Давида — Романовым, нужно либо отложить до его пятилетия, либо решить в ближайшее время. — сказал я, стоя на трибуне в боярской думе. — Мы должны закончить глупые разбирательства и сосредоточится на удержании и укреплении Рубежа.

— Верно, не время для распрей и интриг! — поддержали меня из молодежной фракции. — Отложим на четыре года!

— Если вы так хотите решить поскорее, то это можно устроить! — возражали им сторонники императрицы. — Нужно лишь провести процедуру признания, крещения и включения его в род Романовых!

— Вынесем на голосование. — решительно проговорил князь Юсупов, так же присутствовавший на заседании. — Итак, кто за то, чтобы провести крещение младенца в ближайшие дни? Кто за то, чтобы отложить включение его в род на четыре года. Боюсь вы проиграли, ваше высочество. Сто пятьдесят за, Сто десять против.

— Это потому, что больше половины воздержалось. — неожиданно раздался громкий голос Петра. — И мы это немедля исправим, после короткого перерыва.

— Дума уже проголосовала! — возразил Юсупов, вскочив со своего места. — Вы опоздали!

— А это мы ещё посмотрим. — усмехнулся регент, подняв на вытянутой руке золотую печать с державой. — Заблокируйте все выходы. Голосование только началось.

— Он нам сейчас всё испортит. — прошипела Мария, и повесив на лицо крайне радостную улыбку направилась на встречу отцу. Чуть ни на шею ему бросилась, но Петр целеустремленно дошел до трибуны, на ходу улыбаясь дочери, и ласково её отстраняя.

— Голосование уже окончено! — настойчиво встал на встречу ему Юсупов.

— И вы собрались лишить права голоса больше сотни древнейших семей? — прямо спросил Петр. — Нарушить наши традиции?

— Все, кто был в зале — проголосовали. — настойчиво произнес Юсупов. — За, против или воздержались. И ваши прихлебатели…

— Как вы только что назвали великих князей? — с едкой ухмылкой посмотрел на Юсупова регент. Тот аж поперхнулся, и отступил на шаг. — К слову, в одном я с вами согласен, не дело заставлять уважаемых людей переголосовывать. Но и лишать голосов тех, кто имеет такое право, вы не можете.

— Ну хорошо, допустим. — мрачно сказал председательствующий Долгорукий. — Мы безусловно разрешим проголосовать вновь прибывшему, но ваш голос вряд ли что-то изменит. Всё же перевес в голосах слишком большой.

— Рад, очень рад что голос разума возобладал. Вот только я не один. — улыбнулся Петр, достав из папки целую стопку листов. — В отличие от некоторых, поспешивших сбежать с Рубежа, боевые офицеры и настоящие аристократы не могут оставить своих позиций, а потому поручили мне представлять их интересы в думе. Вот они, можете убедиться, написаны их собственной рукой, с родовыми печатями.

— Сколько всего? — нахмурившись спросил Долгорукий.

— Сорок семь. — с улыбкой ответил Петр, отдав тестю стопку документов. — Можете проверить и пересчитать.

— Мы вам полностью верим. — проговорил председатель, но его секретарь тут же начал пересчитывать и проверять бумаги. — Итак. Сорок семь… Уверен, вы проголосуете именно так, как этого хотели бы доверившиеся вам. Ваше слово?

— Собрание офицеров генерального штаба полным составом проголосовало за то, чтобы отсрочить принятие решения на пятилетний срок. — усмехнувшись ответил Петр. — Кроме этого, господа пожелали внести на обсуждение боярской думой вопрос о необходимости такого шага, пока жив законный наследник.

— Этот вопрос в данный момент не обсуждается. — заметил старик Долгорукий.

— Вы совершенно правы, ваше сиятельство, но раз с предыдущим мы всё решили, и голосование думы с перевесом в семь голосов приняло решение отложить вопрос о законности признания бастарда Романовым, что нам мешает начать новое голосование? — спросил Петр, и я заметил, как он опирается на стоящую рядом дочку. Всё же лечение пусть и было действенным, могло лишь поспособствовать выздоровлению, а не заменить все отторгнутые ткани в один момент.

— Я протестую. Бумаги ещё ничего не доказывают. Мы не можем быть уверены что все подписавшиеся именно так выразили бы свою волю. — подойдя к трибуне сказал Юсупов. — Мы должны признать действительным лишь первую часть голосования! Оно завершено протоколом и должно быть подписано всеми участниками как итоговое.

— Как председательствующий на этом заседании, я вынужден принять не легкое решение. — вздохнул старик-Долгорукий, и сняв очки протер линзы. Затем поманил секретаря, и когда тот подал ему протокол, документы сгорели в яркой вспышке. — Увы, бумаги были потеряны. Прошу прощения, дамы и господа, это моя оплошность. Предлагаю начать заново, благо нам это ничего не стоит.

— Как будет угодно вашему сиятельству. — поджав губы проговорил Юсупов.

— В таком случае, предлагаю изменить формулировку. Кто за то, чтобы не признавать бастарда Екатерины Николаевны Романовой, пока жив законный наследник престола? — спросил председатель, и аристократы вновь стали нажимать кнопки перед ними. На табло над Василием Михайловичем Долгоруким. — Итак…

— Двести пятнадцать за, плюс сорок семь итого двести пятьдесят, двести шестьдесят два. — проговорил Долгорукий. — Против сто восемьдесят, остальные воздержались. Ну что же, господа, думаю этого более чем достаточно, чтобы определить результаты. На всякий случай, хочу напомнить, что наше собрание — не может принудить императрицу к каким-либо действиям, а лишь показать ей нашу поддержку или недовольство принимаемым решением. Всё же это её личное дело.

— У правителя нет и не может быть личных дел, особенно в престолонаследии. — возразил Петр. — Мы уже один раз высказывали её свое недовольство, в том числе и той ситуацией, до которой она довела страну. Думаю, присутствующим напоминать об этом не нужно. Но если кто-то решил, что проблема полностью решена и теперь можно сложить ручки и остаться при своих — спешу вас обрадовать, так не будет.

— И в чем же, по-вашему, будут выражены изменения? — усмехнувшись спросил Юсупов. — Страна наконец объединилась, теперь нужно защитить то что есть, а не рвать её на куски, а для этого нужен спокойный разумный правитель. Мать, что сумеет воспитать своё дитя, а не сорвиголова, что носится по фронтам.

— Всё сказали? — посмотрел на него Петр. — Вы были на рубеже. Видели, что творится на границе, и говорите, что сейчас страна в безопасности? Это не просто враньё, это уже предательство родины. Ваша эскадра оголила почти пятьсот километров фронта, и мы едва успели перекрыть их резервными частями.

— Я выполнял приказ, как и каждый из моих офицеров! — возразил Юсупов.

— Чьи приказы? Генеральный штаб не видел приказа о выделении войск для возврата в Петроград. Наоборот, многим морякам пришлось отказаться от ротации, чтобы компенсировать пропажу столь крупного соединения. — резко сказал Петр, заставив нескольких человек в зале вздрогнуть. — Вы не сами по себе, дамы и господа, вы цвет нации, лучшие люди империи, и все мы в первую очередь должны думать о благе страны!

— И потому вы здесь, а ваши войска там? — ехидно заметил Юсупов.

— О, нет, ваше сиятельство. Я здесь чтобы лично убедится что приказ генерального штаба будет исполнен в срок. — сказал он, достав из папки очередной лист, и ткнув им в грудь Юсупова, да так что тот покачнулся. — Читайте, князь. И не волнуйтесь, у меня есть три копии, для вас, для канцелярии и её императорского величества. Каждый корабль, кроме личного судна князя Юсупова должен быть возвращен на фронт в течении суток. В противном случае это будет считаться дезертирством, со всеми вытекающими.