Змеюка на груди - Евпланов Андрей - Страница 37
- Предыдущая
- 37/42
- Следующая
— Ой, не надо, уж лучше Баскервили. Кстати там в собесах мне пришла на ум идея. Сколько людей стоит в очередях за справками, за разрешениями, на прием к врачам, некоторые бы с удовольствием заплатили, чтобы кто-нибудь постоял за них. Можно организовать службу очередей. Один человек будет сидеть на телефоне, и собирать заказы, а другие стоять в очередях. Многие пенсионеры с удовольствием постояли бы за сотню —другую.
— Роза Марковна, вы прирожденная предпринимательница. Оставайтесь, я сейчас напишу приказ о вашем назначении на должность коммерческого директора. Ваши племянники и двоюродные внуки без вас перебьются, а российское малое предпринимательство засохнет на корню.
— Вы совершенно забыли про Машу, каково там бедной девочке в чужой стране, среди чужих людей.
— Наверно также, как и мне в Америке — на тебя ровным счетом никто не обращает внимания и при этом ты чувствуешь себя клизмой на витрине, — сказал Фима и задумался, глядя как Роза Марковна укладывает вещи в свой видавший виды чемодан.
И тут в прихожей раздался звонок.
— Это наверно Самвелчик, — вздохнула Роза Марковна. — Вот еще одна неприкаянная душа. Что он будет делать, когда у него отберут таки машину?
Фима пошел открывать, но вместо невозмутимого армянина в прихожую ввалился громадный черный пес, а за ним последовало явление, от которого у Фимы перехватило дыхание. Вслед за псом в прихожую вошел, или лучше сказать, учитывая его габариты, втиснулся Вацлав Иванович Муха в шубе из золотистого мутона, шикарный и свежий, как какой-нибудь цикламен в оранжерее.
— Перед отъездом в Америку, так сказать, не мог не засвидетельствовать…
— Добро пожаловать, камарадо Моска или Моску, ну да это почти одно и то же, — сказал Фима, помогая профессору снять шубу.
— Никогда не сомневался в вашей проницательности, — ответил столь же любезно Муха.
Розе Марковне также досталась порядочная доза комплиментов. С непривычки она аж зарделась, и, чтобы уйти из зоны повышенного внимание к собственной персоне, она постаралась перевести разговор на другую тему.
— Так вы все-таки наши Анубиса, как вам это удалось? — спросила она, любуясь умной собакой, которая деликатно расположилась вдалеке от стола, за который хозяева пригласили нежданного гостя.
— Ценю вашу деликатность Роза Марковна, но я думаю, что нет смысла более скрывать, что это Тролль — собака моего покойного племянника Симы, которую я на время занял у него, чтобы иметь возможность войти в контакт с господином Блюмом, — Муха слегка кивнул Фиме, — и воспользоваться результатами его расследования, как прежде писали в газете «Правда», в своих неблаговидных целях.
— Вы блестяще обвели нас вокруг пальца, — Фима заерзал на стуле, — но мне все же не совсем ясно, зачем вы к нам пожаловали. Не такой, что приходить, как в «Правде» писалось в «логово врага», лишь для того, чтобы лишний раз показать нам какие мы идиоты.
— Бог с вами, мне бы такое и в голову не пришло. Я просто хотел узнать, куда вы определили Кукулькана?
— Вот и я вас хотел спросить об этом, — опешил Фима. — Мы были в полной уверенности, что вы забрали его из собачьей гробницы и продали его какому-нибудь коллекционеру.
— У меня и в мыслях такого не было, — удивился Муха. — Мне, конечно, хотелось его иметь. Иначе я бы не стал организовывать его похищение из музея, но продавать я его не собирался. Я, видите ли, болен и болезнь у меня неизлечимая, врачи мне дали год, а этого совершенно недостаточно, чтобы закончить мои исследования в области духовной культуры древних египтян. Ко мне в руки неожиданно попали материалы, которые в корне меняют подход к этой проблеме. Вот я хотел продлить отведенный мне срок.
— Вы надеялись, что Пернатый Змей поменяет вашу судьбу? Но ведь в таком случае через год должен был умереть кто-то другой.
— Наука вещь жестокая, чтобы сказать в ней свое слово, ученые иногда идут на преступления. Вы можете сказать, что никакое открытие не стоит даже ничтожной человеческой жизни. С точки зрения общепринятой морали это так, но кто как не сами люди нагородили эти условности. Вокруг нас полно людей, которые не только бесполезны для общества, но и крайне вредны.
— Где-то я уже это слышал, — сказал Фима. — Впрочем, не буду вас прерывать, нам с розой Марковной не терпится узнать, как вы осуществляли свой план. Ведь и мы в какой-то степени были его частью.
— Я предложил Организации выкрасть Кукулькана из Хофбурга, чтобы сделать его символом их борьбы. Знаете. Как всякого рода революционеры падки на такие штучки. Они тут же ухватились за мою идею и откомандировали в мое распоряжение двух экстрасенсов или, если угодно, колдунов. Они отлично справились со своей задачей и переправили идола в Испанию, на виллу Вартанова, который был тесно связан с моим племянником Денисом. Да, он был сыном моего младшего брата, хотя и носил фамилию матери. Это долгая история, мой отец был репрессирован, и брат из соображений безопасности записал сына под фамилией жены. Дурацкая такая фамилия, хотя его матери она даже шла, Лариса была женщина розовая, как попка младенца и носила блузки с рюшами. А Денис ее стеснялся, и страдал от этого. Отсюда и всякие его псевдонимы. Только самые близкие знали как его фамилию, он им ее дарил в знак особой близости. В этом было что-то интимное с привкусом извращенности — конек племянника.
— Труссик — звучит не так уж плохо, во всяком случае лучше, чем Генштапп, хотя я знала человека с такой фамилией, который ей страшно гордился, — вставила свое слово Роза Марковна.
Профессор взял ее руку и торжественно поцеловал.
— Я поражен вашей осведомленностью. Вы, конечно, знаете, кто убил Дениса, — спросил профессор так просто, как спрашивают который теперь час.
— Разве это сделали не вы, когда он отказался отдать вам Змея? — удивился Фима.
— Он, конечно, был порядочным свинтусом, и мог вывести из себя кого угодно, но только не меня. Я прекрасно понимал, что рано или поздно он придет ко мне с повинной и принесет божка. У него не было никаких возможностей продать этот раритет, слишком известная вещь, слишком дорого стоит. Он тянул время, чтобы спровоцировать меня на какую-нибудь подлость. Для него это был бальзам на раны. А убить его мог кто угодно, за свою бестолковую жизнь он успел насолить почти всем, кто хоть как-то был с ним знаком. Это был человек, сплошь состоящий из комплексов. Он считал, что весь мир в заговоре против него, что все хотят его унизить и растоптать, и, чтобы этого не сделали другие, он сам себя опускал все ниже и ниже, пока не оказался на самом дне. Но и там он не успокоился, в отместку за свое падение он валял в грязи всех, кто оказывался на его пути, родственников, друзей, любовниц, любовников. Кстати, этот его гомосексуализм был ничем иным, как орудием мести, вместе с садизмом, мазохизмом, наркотиками и прочими страшилками из учебника психиатрии. Единственным живым существом, к которому он относился более или менее прилично, был Тролль, хотя кто теперь расскажет, что между ними было. Мне кажется, пес не слишком глубоко переживал потерю хозяина.
— Так у кого же все-таки находится Пернатый Змей? — спросил Фима, почти не рассчитывая на правдивый ответ.
— Не знаю, может у Аристидиса, может у Лангера, может у этого вашего приятеля, который мечтает делать деньги на дохлых собаках и кошках, но скорей всего Змей у той экзальтированной сеньориты, которую вы вырвали из лап полоумных авантюристов, называющих себя марксистами и революционерами. Вы люди благородные, и вам, конечно, не пришло в голову проверить ее вещи, а зря. Однако это лишь предположения, а факт лишь то, что когда я вскрыл могилу Тролля, Змея там уже не было. И, странное дело, это меня не только не огорчило, но даже как будто обрадовало, как будто тяжесть какая свалилась с плеч. Я даже физически почувствовал себя много лучше, и анализы это подтверждают. Мне до конца не ясен механизм влияния древних духов, заключенных в предметы поклонения, на жизнь современных людей, но то, что связь между ними и нами существует — это неоспоримо. Надо будет как-нибудь всерьез заняться изучением этих связей.
- Предыдущая
- 37/42
- Следующая
