Мой любимый компас (СИ) - Гагарина Лека - Страница 14

Набираю код на замке, толкаю дверь в прихожую и сразу же чувствую тошнотворный запах опиумных палочек. Ясно! Вечеринка-эксперемент в полном разгаре. Из кабинета отца сразу слышатся громкие женские стоны, а потом и вовсе крики. Не выдерживаю и сразу сворачиваю в к лестнице, ведущей на второй этаж. Там ситуация не лучше. Из кабинета моей матери раздаются не менее громкие звуки. Значит, эксперимент носит соревновательный характер. Кто больше и лучше. Находиться в этом притоне особо долго не хочется, поэтому, остановившись у дверей кабинета, я спецом громко кричу:

— Мам, я дома!

Стоны тут же прекращаются, и в комнате слышится возня.

Знаю, что мать так сразу не выйдет, поэтому разворачиваюсь и прохожу в малую гостиную. Трогать руками ничего не хочется. Неизвестно, где все эти предметы побывали до этого. Мои родители занимаются не просто психологией. Они еще и достаточно востребованные сексологи. То есть они сначала проникают в вашу голову, а потом трахают тело. Изучают возможности влияния секса на взаимоотношения. Ищут границы удовольствия и с упорством маньяков нарушают их. Они якобы помогают парам, которые потеряли радость в интимной сфере, восстановить сексуальную энергию. А по факту просто трахаются со всеми.

Когда мне было лет пять, они, видимо, к этому времени утратили интерес друг другу. Понимая, что никакая психологическая хрень уже не воскресит погасшее либидо, приняли решение начать изучать границы удовольствия. А потом еще в этой сфере ставить свои эксперименты. Раскрепощаться. Они сначала приглашали проституток прямо в наш дом, потом начали продвигать эту шнягу между своими друзьями и знакомыми. Групповушки, извращения, свингер тусовки — я все видел в этом доме.

Вся эта муть про брак и светлые отношения в моем сознании разбились о реальность уже лет в десять. На мое тринадцатилетие отец и мать подарили не плейстейшен, как я мечтал, а девочку по вызову, которая в ту ночь продемонстрировала все свои умения. Помню, как отец гордился мной. Смешно. Он не был ни на одних моих соревнованиях, где я с завидным упорством пытался доказать, что способен на большее, чем они думали обо мне. Но зато отца разбирала гордость, когда его мальчик смог 'кинуть три палки подряд.

До блевоты устав терпеть это, я просто свалил из их жизни, изредка напоминая о себе звонками и редкими встречами.

— Глеб, в чем дело? — обеспокоенно влетает в комнату мама, по пути запахивая халат.

В свои почти пятьдесят она выглядела охренительно хорошо. С генетикой мне явно повезло.

— Мне нужна консультация? — без особых расшаркиваний сразу перехожу к делу. — И помощь.

— Конечно, сынок! — тут же радостно тараторит мама. Несмотря на то, что наши отношения «мать и сын» давно похерены, она не оставляет надежды наладить связь. — Что случилось?

— Мне нужна информация о болезни одной знакомой. Знаю, что сможешь мне помочь. У нее аллергия, перешедшая в астму и…

— Глеб, погоди, — недоумевающе хмыкает мать, — ты знаешь, чем я занимаюсь. Какое отношение…

— Может быть, мне тогда поможет отец? — а вот это мы оба знали — удар под дых.

Отношения родителей давным давно перешли из семейных в деловые. Да, они трахались, но больше не испытывали друг к другу теплых чувств. Только сексуальные. Они постоянно соревновались, кто больше, лучше и дольше. Лишь бы кинуть вызов друг другу.

— Что ты хочешь знать? — строго произносит она и сразу натягивает на нос очки.

Через сорок минут звонков и изучения медицинских карт у меня на руках есть полная информация на Ясинью Крикет. Матери удается выяснить, что те лекарства, которые ей прописали в Дрездене, действительно почти снимали все симптомы болезни, и их ни в коем случае нельзя было прекращать принимать.

— По сути, отказ от лекарств откинул ее в самое начало. Но тут странно другое. У девочки была обычная пищевая аллергия. И только в пять лет она сразу же резко дала скачок и буквально за короткое время ввела ее в нестабильное состояние, — бубнит мать, вчитываясь в результаты анализов Яси.

— Что это значит? — не понимаю я.

Мама осматривает меня внимательным взглядом, а потом все же произносит:

— Это значит, что у твоей Ясиньи Крикет астма носит скорее психосоматическое расстройство.

— Те есть…

— То есть, сын, она впадает в это состояние, когда сильно нервничает, переживает или боится чего-либо. С ней вообще должны были работать психологи.

Так вот почему она вырубилась там, в парке. Ни хрена дело не в морковке. Она испугалась и поэтому начала задыхаться.

— Что касается пищевой аллергии: то тут обычная диета и осторожное обращение с продуктами, которые могут эту аллергию вызывать.

Меня даже облегчение какое-то накрывает. Словно камень с души. Смотрю на родительницу и понимаю, что сейчас готов многое ей простить. Все-таки она впервые так напряглась для меня. А возможно, я просто впервые сам что-то попросил.

— Мне нужны эти лекарства, — безапелляционно заявляю, а сам сгребаю в кучу все распечатки с Ясиными анализами.

Мама начинает хохотать и возмущаться, словно я у нее звезду с неба потребовал.

— Ты хоть понимаешь, что это невозможно? Эти препараты в Россию можно ввезти разве только контрабандой. Да это в принципе невозможно.

— А отец сможет? — спрашиваю уже не для того, чтобы ее позлить или замотивировать, а просто хочу знать.

Мама смотрит на меня с вызовом несколько мгновений, словно пытается вразумить неразумное дитя. Только ведь мне по фигу все ее манипуляции. Я давно не мальчик и давно на это не реагирую. В конце концов она громко выдыхает и с явным поражением в голосе произносит:

— Ладно. Дай мне три недели.

— Две, мам, — сразу свои рамки устанавливаю. — И твоя подопытная кричала громче.

Это как поощрительная конфетка и мама довольно улыбается. А я, махнув рукой, быстро сбегаю по лестнице и выбегаю за дверь. Думать о том, что происходит в этих стенах, мне не хочется.

Мне еще нужно придумать, как эти две недели, пока мы лекарства ждем, сделать так, чтобы Яся не нервничала.

Она невероятно трогательная и чистая.

Как большой ребенок, который не знает жизни.

©Глеб Юсупов

— Молодец! А теперь руку назад закидывай… так… умница! Прямее держи, Яся. Не сгибай…

Сегодня мы закрепляем результат. Яся на удивление очень старательная ученица. Прекрасно понимаю, что она из-за оценки так старается, но есть тут что-то еще. Она с таким восторгом реагирует на свои маленькие достижения, что я невольно сам заражаюсь ее радостью.

По методе деда она сегодня проплыла всю дорожку. Правда, возникли проблемы с торможением. Когда Ясинья доплывала до бортика, она не могла самостоятельно перевернуться в воде и затормозить. Один раз прозевал, так она на полном ходу так об борт головой приложилась, что сразу же пошла ко дну. Но даже этот инцидент не отбил у нее желание учиться плавать.

Пока я думал, как решить вопрос с остановками, девчонка накрутила на голове высокий пучок из волос. Мне сначала смешно стало, но когда ее пучок касался плитки, она сразу вытягивала руку и хваталась за бортик, тем самым избегая удара.

Сейчас мы пробовали освоить плавание кролем на спине и пока не очень в этом преуспели. Каждый раз, когда Ясинья закидывала руку, вода попадала ей на лицо, и она сразу начинала тонуть.

— Яся, в бассейне скоро воды не останется! — рявкаю я, когда она очередной раз начинает захлебываться и уходить под воду.

Я, конечно, всегда рядом и сразу же ее тяну наверх, но это не мешает ей пускать пузыри и отплевываться.

— Это безнадежно! — жалостливо произносит она и сразу же обхватывает меня руками и ногами.

Она делает это неосознанно. Если по близости нет бортика, значит, она держится за меня. Яся уже даже этого не замечает. Просто обвивает меня своими длинными ногами и нежными тонкими ручками и сидит. И ей абсолютно все равно, на какой мы глубине. Она знает, что со мной не утонет.