Заговоренный меч - Есенберлин Ильяс - Страница 28

• Предыдущая
• 28/72
• Следующая

— Что ты хочешь сказать мне, батыр? — спросила она.

По всему было видно, что не очень обрадовалась она свиданию.

— Я все уже сказал тебе, ханская дочь! — ответил Кобланды-батыр. — Разве не ради тебя убил я в поединке Акжол-бия!.. И знай, Саян-батыра я тоже хотел отправить на казнь, потому что без тебя не жить мне на земле!.. Пусть весь мир выходит на бой со мной, я не испугаюсь, если он встанет на моем пути к тебе!..

Нетерпеливый жест рукой сделала девушка, и батыр опустил голову. Долго стоял он так, а когда поднял глаза, в них уже не было жизни.

— Теперь… теперь мое львиное сердце сжалось в кулачок ребенка. Как у зайца, колотится оно в моей груди. Широкая, словно степь, душа моя поместилась на твоей маленькой ладони, девушка. Так не глумись же надо мной и скажи всю горькую правду!..

Девушка решительно кивнула головой…

— Я не думала глумиться над тобой, батыр. И все правда, что ты говоришь. Мать действительно хотела отдать меня в жены Акжол-бию. Но разве его вина в этом? Правда и то, что любила я батыра Саяна, но чем он виноват? Моя мать без памяти любит меня и на все пойдет ради моего счастья. И Рабиа-султан-бегим во всем помогала мне. А счастье мое не с тобой, безрассудный старый батыр. Никогда я не стану твоей женой!..

Гордый батыр вскинул голову:

— А если твой отец отдаст тебя мне?

— В таком случае мне придется умереть… — Она вынула из-под одежды маленький хорасанский кинжал и задумчиво посмотрела на него. — Этот нож раньше тебя прикоснется к моему телу!

— Но разве я такой уж плохой? — вскричал батыр.

— Пусть это будет наша последняя встреча! — твердо сказала девушка и, отвернув коня, поскакала, не оглядываясь на застывшего в горестном недоумении Кобланды-батыра.

Неотступно смотрел он ей вслед, пока не въехала она в город.

— Да, все было напрасно! — сказал он со вздохом.

Он действительно напоминал сейчас смертельно раненного льва. Красавица Гульбахрам, младшая дочь хана Абулхаира, ради которой совершил он столько безрассудств, отвергла его…

Чем ближе к старости, тем больше убеждался хан Абулхаир, что наслаждения этого мира мимолетны и преходящи, как сон. Да, золотой трон, богатство, любовь и горести — все это лишь обман зрения. Реальна одна лишь смерть. Прав был его великий предок, который верил только в нее и ни во что больше…

В один прекрасный день он тоже простится с этой обманчивой мишурой и вернется в землю — постоянное обиталище для всего, что некогда жило, страдало и радовалось. Однако, пока он жив, нельзя отказываться от земных забот. Пока топчет человек бренную землю, его не оставляют страсти и желания…

Главным из них было — как можно лучше устроить своих многочисленных сыновей и подрастающих внуков. В уме он давно уже распределил между ними власть: кого определил эмиром, кого — султаном или правителем крупного города. Созданная им Орда должна остаться у него в руках и после смерти!..

Однако это желание далеко еще не было исполнено, хотя некоторым его сыновьям было под тридцать. Иные, правда, уже стали эмирами и правителями, но никто из них не участвовал в трудных походах и войнах, не проявил личного мужества и отваги, не правил самостоятельно, без подсказки с его стороны. Что будет, когда умрет он и некому станет руководить их действиями!..

Отец — самый верный ценитель тех или иных качеств в собственных сыновьях. Самую большую надежду возлагал хан Абулхаир на внуков Мухаммеда-Шейбани и Султан-Махмуда, а из сыновей — на Суюнчика. Все трое энергичны, жестоки, их, как хороших змеенышей, не возьмешь голыми руками.

Внуки были почти ровесники, а сын Суюнчик старше их лишь на пять лет. Так или иначе, а нужно выдержать и не умереть до того времени, пока они не подрастут и оперятся. Прежде всего бремя власти ляжет на сына его Суюнчика, и поэтому хана обрадовало сообщение везира Бахты-ходжи, что тот готов на все ради власти. Опытный везир сказал: «Несмотря на свою юность, султан Суюнчик проявил крепость духа, достойную настоящего мужчины. Он с полуслова понял положение дел и готов казнить мать в интересах ханства!»

Да, многое зависит от крови, которая течет в жилах человека. А в жилах сына слилась воедино кровь чингизидов и тимуридов. Есть ли на земле более благородное сочетание? Кому, как не такому человеку, править людьми?

Вчера к нему пришел этот чудаковатый врач-дервиш Абдразак Нахчивани. Хоть и принял он правую веру, но осталась в нем какая-то слабость от его отцов. Серьезную болезнь нашел он в султане Суюнчике.

— О мой повелитель-хан, ваш сын страдает таким страшным недугом, что необходимо решительное вмешательство!..

При этом в карих глазах раба был ужас.

— Какой же это недуг? — спокойно спросил у него хан.

— Это не случайная болезнь. Вызвана она вмешательством каких-то страшных людей, мой повелитель-хан!.. Тринадцать лет ему, и это может плохо закончиться…

— Говори!

— Вчера я беседовал с ним… — Бедный слабодушный врач вытер пот со лба, и близорукие глаза его расширились до предела. — У него одна лишь навязчивая мысль: как можно скорее воссесть на ханский трон!..

Абулхаир, не сдержавшись, удовлетворительно кивнул головой. Чем раньше начинает наследник стремиться к трону, тем лучше. От рождения должно быть в нем это чувство, а взрослые обязаны соответственно поощрять и воспитывать его.

— Что же ты находишь в этом предосудительного? — спросил хан у лекаря.

— Это еще не все! — возбужденно заговорил тот, не обратив внимания на вопрос. — День и ночь, во сне и наяву, мальчик твердит, что хочет убить свою мать. «Она преступная… Я брошу ее в пыль и забью камнями за то, что она хочет видеть Кушкинчика на ханском троне!»

Как ни были приятны хану такие настроения у сына, но его все же покоробило страстное ожидание отцовской, то есть его, смерти. К тому же, что это за мысли насчет Кушкинчика? Кто внушил их ему? Везир Бахты-ходжа ничего не говорил ему про это. А тут чужеродный лекарь еще подбавил собственных рассуждений.

— Этот несчастный мальчик хочет забить камнями давшую ему жизнь и взрастившую его мать, — сказал он. — И все по подозрению, что она хочет передать ваш трон его старшему брату. Кто поручится за то, что завтра он не набросится на вас? О, чья-то преступная, подлая рука направляет его ум!..

Эти слова невольно заставили задуматься хана Абулхаира. Везир явно перегнул палку и чего-то не досказал ему в своих докладах. Да и слишком уж быстро добился он успеха в этом деле. Следует быть настороже с этим лизоблюдом!..

Через два-три дня должен был состояться всенародный суд над Рабиа-ханум-бегим. Везир Бахты-ходжа обязан объявить на нем о преступлениях ханум и вынести приговор. Нужен будет хотя бы один одобрительный кивок со стороны Суюнчика. По словам везира, можно было не сомневаться в его решимости наказать мать.

Что ж, такое не раз уже бывало при ханском дворе. Абулхаир сам подготовил это и ни о чем не жалеет. Вот только то, о чем рассказал лекарь Абдразак… Ну и что же!.. Сегодня нужно казнить Рабиа-султан-бегим, и об этом следует думать. А если завтра тот же Суюнчик окажется замешанным в заговоре против отца, то пойдет вслед за матерью!

Тогда в заключение разговора смешной лекарь вытянулся перед ним во всю длину своего тела и произнес срывающимся от волнения голосом:

— Если мальчик будет наговаривать на свою мать, я объявлю о его сумасшествии… Нельзя верить словам больного ребенка. А то, что он болен, бесспорно!..

Знаменитый лекарь Абдразак Нахчивани был известен всему ханству не только своим искусством, но и смешными чудачествами. Вот и сейчас он вмешивается явно не в свое дело. Услышав бред Суюнчика, он понял, что какая-то змея проникла к мальчику и, если ей не помешать, доведет его до безумия. Поэтому он и счел своим долгом предупредить хана об этом. И очень удивился тому, с каким спокойствием воспринял Абулхаир его сообщение.

• Предыдущая
• 28/72
• Следующая